— Глупенькая, — мои губы чмокнули её в основание органа слуха, — я же сделал его, чтобы тебя порадовать. Не сравнивай мою симпатию к тебе с пошлой куплей-продажей услуг, — я понимал, что хочет сказать девушка, да и в прежнем моём мире пусть никто не говорил подобное вслух, но все прекрасно понимали, что состоятельный мужчина дарит своей спутнице дорогие украшения, как правило, не просто по доброте душевной, но вполне рассчитывая на ответные жесты с её стороны вполне определённой направленности. Тем более мы и так уже любовники. Правда, конкретно в этот раз это было скорее экспериментом и действительно без задней мысли. Сравнивать же Нэроко с какими-то другими женщинами, пусть хоть десять раз более фигуристыми и умелыми в постели, было и вовсе абсурдно. Да, я понимал её мысли, понимал, что в этом мире всё так же, как и в моём, просто народ честнее и не стесняется называть вещи своими именами… Это непривычно, но скорее плюс, чем минус. Однако ценил я Нэроко не только и не столько за плотские удовольствия, что она могла подарить, — её человеческое участие было для меня стократ важнее банальной разрядки… хотя я и не настолько святой, чтобы отказываться от благодарности, выражаемой столь приятным для нас обоих способом.
— М-мне и так о-ч-чмня стыдно! — задрожала девушка, сильнее вжимаясь в меня, когда моя левая рука прекратила ласкать её попку и правую ножку и сдвинулась ниже, чтобы осторожно проникнуть указательным пальцем в её сокровенное местечко, убеждаясь, что там уже горячо и влажно, и всё так же узко и тесно.
— А если я хочу, чтобы тебе было хорошо и бесстыдно? — усмехнулся я котейке, вновь целуя её губы.
— То я с удовольствием повинуюсь! — шепнула Нэроко, решительно протягивая руку вниз и нащупывая мой готовый к действию «инструмент греха», что незамедлительно был оглажен и направлен к ждущей его щёлочке.
— Тогда, — откидываюсь на спину, принимая лежачее положение, — я хочу, — и, обхватив нэку за талию, я чуть её приподнял и надавил вниз, одним толчком насаживая на себя.
— М-м-м-мя! — согласилась она, упёршись в мою грудь руками и зажмурившись. — Д-да, Вайтлиан! — коготки котейки скользнули по моему телу, немного щекоча и много — возбуждая ещё сильнее.
Отпустив её талию, оглаживаю провокационно торчащие сосочки, с наслаждением чувствуя, как девушка постепенно начинает двигаться, старательно сжимая меня своим нутром, при этом так и не открыв глаз и лишь чувственно прикусив нижнюю губку. Удержаться и не попробовать доставить ей ещё больше удовольствия я просто не смог, и вскоре мои пальцы уже скользили по её ножкам, животику, бокам и ареолам задорно подпрыгивающих холмиков — по всем местам из тех, что я успел узнать и изучить, что были особенно приятны этой развратной скромнице, как бы странно такое сочетание ни звучало.
Уже было совершенно очевидно, что сегодня мы не выспимся и знаний я не обрету, но… я был совсем не против такого хода вещей!
Угомонились мы только ближе к рассвету, причём сказать, что Нэроко меня заездила, я не мог. Она старалась, да, очень старалась, как, наверное, ни разу до этого, но плоть оказалась слабее духа, да и я повёл себя как… не очень хороший мальчик. В смысле, так-то я не против дать ей поиграть в наездницу и подоминировать, но когда я увидел, что она уже устаёт, но совершенно не собирается останавливаться, очевидно намереваясь дальше действовать на упрямстве и лишь бы доставить удовольствие мне, тут вся моя мужская гордость встала на дыбы, и… в общем, котодевочка была схвачена, подмята под себя, и дальше все её попытки сыграть в жертвенность беспощадно карались поцелуями, облизываниями, прикусыванием ушек, оглаживанием хвостика и натираниями в самых чувствительных местах, пока измученная чередой оргазмов и непрерывными ласками нэка окончательно не выдохлась, взмолившись о пощаде и обещая исправиться. В том смысле, что не начинать ублажать меня через силу. Даже если чуть-чуть передохнёт. Даже если считает это своим долгом. Даже если на самом деле верит, что, как женщина, обязана это сделать, и уже отдохнула. И даже, о ужас, если она думает, что все мои требования — это от паладинской глупости и иномировой наивности в социальных вопросах. В общем, да, это был сложный путь переговоров и обсуждения формулировок, но идти по нему было очень… очень приятно!
Так и получилось, что вариант применения заклинания призыва воды для собственного омовения девушка демонстрировала мне, уже когда небо начало светлеть, а в сон провалилась и вовсе с первыми лучами солнца, коснувшимися верхушек деревьев.
Меня же спать не тянуло, благо во время нашего марафона я особо не выдохся. Собственно, это было уже привычное положение дел, мой организм вообще был довольно странным. Ещё в городе я чётко выяснил, что продолжать сексуальные утехи могу очень долго — намного дольше, чем способна в них участвовать Нэроко, но в то же время мне вполне хватает и пары раз достигнутого пика, чтобы не чувствовать себя неудовлетворённым, когда мы заканчиваем. Я всё ещё хочу — это верно, и совсем не против слегка полапать прижавшуюся ко мне во сне обнажённую котодевочку, но на мозги это желание не давит, и сознание легко переключается на другие задачи, не цепляясь ни за какое нереализованное напряжение. Прекрасно помня, как на такие же ситуации реагирует человеческое тело, я отчётливо видел разницу и… откровенно говоря, был рад такому положению дел. Что ни говори, а ясное мышление намного лучше мозгов, что глючат под сперматоксикозом.
Вот только здесь и сейчас эти же ясные мозги немного мешали. Во-первых, просто провалиться в сон, а во-вторых, не замечать пусть и сдвинутого вбок, но всё ещё висящего в поле моего зрения окошка с предложением знаний по магии. И если первые минут пять я ещё мог честно бороться и искушением и любопытством, упирая в размышлениях на здоровую осторожность и бдительность, как-никак мы тут всё-таки одни в глуши и мало ли кто может из кустов вылезти, то чем дольше я слушал тихое сопение свернувшейся в моих объятьях кошкодевочки и редкие всхрапы нашего четвероногого транспорта из-за пределов фургона, сам при этом не имея сна ни в одном глазу, тем сложнее мне было убеждать себя в вескости собственных же доводов.
Словом, долго ли, коротко ли, но я признал своё полное поражение перед искушением магией и, уже морально приготовившись к болезненному отрубу (как это обычно описывают во всякой фантастике, когда герой чудесным образом познаёт накопленную кем-то другим мудрость), прожал кнопку [Да] в окошке сообщения.
На краткий миг в голове зашумело, словно прошёлся ветерок, и-и-и… больше ничего. Никаких накрытий озарениями, боли от разрывающих голову знаний или хотя бы ощущения, как после долгого чтения, когда от объёма впитанной информации уже голова пухнет. Вообще ничего. Я как лежал на расстеленном спальнике, обнимая свою котю, так и продолжал лежать, не ловя никаких потемнений в глазах, не теряя сознания и вообще не ощущая никаких изменений в организме, только голографическое окошко с текстом сообщения закрылось.
Секунд десять полупав глазками по сторонам, внутренне ожидая какого-то продолжения банкета и с каждым мигом ощущая себя всё более и более тупо, я был вынужден признать, что как бы… всё. Вот действительно всё.
И только я уже хотел искренне возмутиться на тему: «А где?!», подразумевая обещанные заклинания, как мысль об этих заклинаниях неожиданно натолкнулась на тот факт, что… я знаю, как сформировать плетения «Ожога Света» и «Барьера Света». Ощущение было странным — воспоминания приходили без каких бы то ни было сложностей, словно мои собственные, просто давно не использованные, но отнюдь от этого не исчезнувшие. Будто открыл свою старую школьную тетрадь по математике и увидел тригонометрическое уравнение с несколькими переменными, которое когда-то решал, но за последние годы вообще не имел никакой практики по данной теме и сам основательно забыл, а тут глянул — и в голове начало проступать, казалось, давно выветрившееся знание, да с объяснениями, теорией и общим базисом по материалу, который даётся ещё до всяких уравнений с синусами и косинусами, то есть буквально с этапа объяснений, что такое «градус» относительно размера угла в треугольнике, и всех основных аксиом и формул, связанных с этими самыми углами.
Я лежал, смотрел в пространство, а перед глазами, повинуясь моим собственным размышлениям, вставали образы трёхмерных рунных конструкций, значения элементов, механика движения маны внутри них, её преображение, переход в новое состояние, формирование эффектов… Причём не просто как сухой набор явлений и фактов, а с пониманием смысла, глубины и взаимосвязей, в том числе и с тем багажом знаний, что был внедрён в меня раньше. Знания были чёткими и ясными, всплывающими без всяких усилий и напряжённых попыток вспомнить нечто смутно ускользающее из тех смутно ускользающих точных формул, которые всё время забываются и ты вроде бы помнишь общий принцип, но лучше бы проверить в справочнике. Так вот, тут не было такого! Я «вспоминал» всё предельно ясно и чётко.
Это были всего лишь два новых заклинания, одно чуть более сложное по структуре и требовательное к контролю своей магической силы, чем предыдущие, другое — наоборот, проще и примитивней, просто строящееся на неизвестной ранее руне-основе, но сопутствующая им теория по принципам работы магической энергии вообще и Света в частности была… очень… интересной. Это если опустить восторженные эпитеты. Одно только силовое поле вокруг тела, каковым было заклинание «Барьера Света», принесло мне целую кучу новых открытий о том, как всё работает и что можно сделать своей силой буквально на коленке, да и атакующая формация «Ожога Света», несмотря на простоту, кардинально отличалась по использованным рунам и построению энергетической периферии от целительных и усиливающих чар, что я знал ранее.
Некоторые затруднения вызывал тот факт, что Система опять, вложив образные и практические знания, не потрудилась снабдить меня специфической терминологией. То есть я понимал, как происходят процессы, что и за что в них отвечает, какое оно должно быть, почему оно такое, но описать это русским языком… или любым другим известным мне языком, именно с точки зрения раскрытия теории, а не созерцательного описания внешности процесса общими словами и с обширным использованием приближений и аналогий, я просто не мог. Наверное, так бы себя чувствовал какой-нибудь крестьянин десятого века, вложи в него образные знания по принципам легирования печатных плат и формирования микросхем, но не дай ни одного термина, вроде «PN-переход», «транзистор», «резистор», «конденсатор» и так далее, при этом требуя объяснить, как работает процессор компьютера, кому-то третьему. Так-то задача в принципе выполнима, и все термины можно для описания теории и самому выдумать, подобрав формулировки всему, что узнал… но это будет