А тут паладин Джудо. С его четвертью сидской крови и особенными свойствами. Да-а, нелегко придется. Очень нелегко.
Сам Джудо тоже был погружен в размышления, и мыслил он примерно в том же направлении, что и Аглая. И сделал себе в памяти заметку по возвращении откровенно поговорить с Торресом и выяснить, почему же тот ничего Катарине не сказал. Или все-таки сказал? Если сказал – то тогда придется уже с Катариной говорить. Или лучше уж с архонтисой. А еще лучше – с Катариной в присутствии архонтисы. Тогда старшая инквизиторка точно соврать не посмеет. Ну или по крайней мере не сможет так соврать, чтоб обоих собеседников провести.
Так они и доехали до городка Кабраль, где, отметив у алькальда в своих подорожных прибытие, заселились в большой трактир на торговой площади. Помимо них здесь была еще пара странствующих артистов, и они тут же косо посмотрели на Джудо и Аглаю. Так что паладин счел необходимым с ними поговорить. Оставив Аглаю за столом одну, он подсел к конкурентам и завязал разговор. Инквизиторка, вяло ковыряя чечевичную похлебку с бараниной, внимательно за ними наблюдала. Конкуренты поначалу выглядели недовольными, но, видимо, Джудо оказался очень убедителен, и через четверть часа махнул ей рукой. Она встала, прихватив свою и Джудо миски и кружки, и села за их стол. Джудо приложился к кружке с местным компотом из шиповника, быстро закинул в рот пару здоровых ложек густой похлебки и сказал:
– Ну, Аглая, мы договорились. Это сеньоры Кальпас, Мария и Маркус. Они акробаты, так что мы друг другу не помеха, а даже наоборот. Можно совместное представление дать.
Аглая пристально глянула на конкурентов. Высокие, подтянутые сальмийцы средних лет, смуглые и блондинистые, как оно сальмийцам и свойственно. Некрасивые оба, правда. Грубоватые черты, а у Маркуса еще и длинный шрам от лба до подбородка наискось, и еще один на щеке. И они не муж и жена, а брат и сестра, слишком уж похожи. То-то Джудо из-под ресниц то и дело посматривает на Марию Кальпас, а та так и млеет, а Маркусу плевать. Аглая скорчила мрачную мину и пихнула Джудо в бок – не сильно, но так, чтоб Кальпасы это заметили. И тут же увидела, как у Марии на губах мелькнула этакая улыбочка легкого превосходства. Отлично.
– Ну-у, – протянула она недоверчиво. – Ты уверен?
– Почему нет, дорогая? – сделал невинное лицо Джудо. – Арендуем на площади помост, на четверых дешевле выйдет, сеньоры Кальпас будут по веревке ходить и кувыркаться, я – жонглировать и фокусы показывать, а ты нам музыку играть. Народу, опять же, много сбежится сразу на четырех артистов поглазеть. А гонорар потом поровну поделим. Пополам. Подумай. Мы тут не меньше полста реалов заработаем за завтра, завтра ж ярмарка, а других артистов, кроме нас четверых, пока не видать.
Аглая пожала плечами, собрала губы в куриную гузку:
– За ночь еще кто-нибудь может приехать…
– А арендуем мы уже сегодня, – сказал Маркус, который тоже явно заметил взаимный интерес сестрицы и Джудо, и теперь смотрел на Аглаю с сочувствием и интересом одновременно. – Остальным, кто б там ни приперся, придется после нас выступать.
– Ну хорошо, – Аглая отпила из кружки пива (пришлось заказать хотя бы одну кружку, чтоб не привлекать лишнее внимание к тому, что Джудо ни пива, ни вина не пьет по обету). – Согласна. Прибыль – пополам, как и договаривались. Аренду – тоже. И… – она оттолкнула пустую миску, встала. – Джудо, я тебя жду к ночи. Смотри, не загуляй до утра, не то волосья повыдергаю.
Она поднялась на второй этаж, чувствуя спиной странный взгляд Марии и разочарованный – Маркуса.
Мария спросила:
– Твоя женушка что, не ревнует? Странное для кестальянки дело.
Джудо пожал плечами:
– Ревнует. Так и что с того. Я ж на четверть сид, одной ее мне не хватает. Ну вот она и терпит, а что поделать, я уж больно горяч на это дело.
– М-м, вот прямо так и горяч? – прищурилась Мария.
– Не веришь – проверь, – Джудо посмотрел на нее в упор, и Марию охватило желание настолько сильное, что ей захотелось отдаться ему прямо здесь, она даже невольно начала развязывать ворот своей сорочки, и Маркус ее одернул:
– Ну, ты что, народу полно кругом. Идите давайте с глаз долой, я пока тут посижу, жрать охота. Полчаса вам, надеюсь, хватит.
Мария выскользнула из-за стола и пошла к лестнице – Кальпасы сняли комнатку в мансарде, потому как там было дешевле всего. Джудо направился за ней. Маркус, глядя, как под ним прогибаются ступеньки, потер свой шрам на лице и вздохнул:
– Ох уж эти сидские потомки… умеют же баб привораживать. Только глянул – а она уж вся его…
И взялся за еду.
Мансарда, которую сняли для себя Кальпасы, была низкой, и Джудо вынужден был пригнуться. Впрочем, стоять в такой позе ему долго не пришлось. Мария раздеваться начала еще на лестнице, и, едва он затворил за собой дверь мансарды, она быстро стянула с себя юбку и сорочку с камизелькой, оставшись в панталончиках и полосатых чулках. Фигурка у нее, как и положено акробатке, оказалась подтянутая и стройная, грудь – маленькая, но с большими сосками. Джудо с сомнением посмотрел на обе кровати, стоявшие в этой мансарде, вздохнул и сдернул с одной из них покрывало на пол:
– Так-то лучше. А то еще кровать разломаем.
Он сел на покрывало, снял камзол и рубашку, расстегнул штаны. Мария стянула панталоны и уселась к нему на колени, обхватила за плечи горячими ладонями, прильнула и прошептала:
– Трахни меня хорошенько!
Джудо провел рукой по ее мускулистой спине, и она выгнулась, прерывисто вздохнув.
Он всегда знал, что именно нужно каждой женщине, которая оказывалась с ним в одной постели, и мог доставить удовольствие любой. Но еще он всегда видел их скрытые печали, горести и страхи, и умел их исцелять – и это тоже было его особенным даром. Не всегда это удавалось сделать за одно свидание, но до сих пор ему не встречалась женщина, которой он бы совсем не сумел помочь.
У Марии Кальпас тоже был свой страх, следствие пережитой боли. Акробатка не так давно сильно покалечилась, упав с каната, и на ее магическое лечение ушли все сбережения дуэта Кальпас. Внешне не осталось следов, но Мария уже не могла делать многие из тех трюков, какие умела раньше. Выступления на публике перестали приносить ей радость, и единственное, что как-то помогало ей побороть страх перед грядущим выступлением – это хорошенько потрахаться перед ним.
Джудо легкими прикосновениями рук ласкал ее тело, освободив от остатков одежды, и под этими ласками Мария, сидя на его коленях, нежилась и выгибалась, как котенок, не догадываясь, что ее случайный любовник так исследует ее, чтобы понять – она не может выступать как прежде потому, что лечение оказалось не слишком удачным, или просто потому, что ей страшно.
А потом он перешел к более откровенным ласкам, заставив ее глухо вскрикивать от удовольствия, и когда она совсем разгорячилась, он уложил ее спиной на покрывало, закинув ее ноги себе на плечи, и вошел в нее, крепко держа за бедра. Мария застонала, схватила его запястья:
– О-о, да!!! Бери меня, трахай, не останавливайся!!!
Ее сильные ноги соскользнули с его плеч и крепко обхватили его торс, а бедра задвигались в быстром ритме.
Полчаса им не хватило. Джудо не хотел оставлять дело недоделанным, а Мария ничуть не возражала против второго захода, так что Маркус, подошедший было к двери, постоял там, послушал вздохи, стоны и скрип половиц, и спустился обратно в тратторию, где заказал себе еще кусок пирога с рыбой и шпинатом. Он прекрасно знал о страхах своей сестры и о том, что перед выступлением ей обязательно надо потрахаться. Надеялся только, что Джудо ее не разочарует. Так что он сидел в зале, медленно жевал пирог и смотрел на лестницу.
Джудо вышел из мансарды и спустился на второй этаж, где они с Аглаей сняли комнату, только через полтора часа. Маркус хмыкнул, дождался, пока тот скроется за дверью, и поднялся в мансарду. Стукнул в дверь и подождал, пока Мария откроет. Увидев, что Мария одета только в короткую, до середины бедер, сорочку, да и то наизнанку, спросил:
– И как?
– О-о, чудесно, – она потянулась, подняла с пола скомканное покрывало и улеглась в несмятую кровать. – Правду о сидских полукровках и квартеронах говорят. Вот бы теперь еще с натуральным сидом попробовать… – мечтательно улыбнулась Мария, накрылась одеялом и тут же и уснула, по-прежнему улыбаясь.
Маркус еще раз хмыкнул, разделся и сам улегся спать.
Аглая еще не спала, когда пришел Джудо, хоть уже лежала в постели, как назло – двуспальной. Да и то сказать, если бы они попросили номер с двумя кроватями, это выглядело бы странным. Так что Аглая только в одеяло поплотнее завернулась, словно в кокон. Так ей было спокойнее.
Когда паладин вошел, она приподняла голову и украдкой вздохнула: он выглядел очень довольным, от него пахло страстью, и он просто-таки лучился фейской магией. Точнее, не только ею, это была странная смесь разных сил, но главное, что сейчас он перед ее особым зрением посвященной выглядел очень необычно, сочетая признаки и мага, и высшего фейри, и посвященного… А еще теперь он вызывал еще большее желание, чем раньше. Аглая аж край одеяла укусила – так ей завыть захотелось.
И ведь это только первая ночь. А что будет дальше?
Джудо, не зажигая свет, прошел к умывальнику, снял рубашку, намочил полотенце и долго вытирался. Аглая уже без всякого стеснения пялилась на него, но ничего не говорила. Она не стала прикасаться к силам, чтобы видеть в темноте – не хотелось подвергать себя лишнему искушению. Так что видела она только силуэт в тусклом свете месяца, светившего в окно, и его необычную ауру.
А паладин, закончив обтирания, аккуратно развесил полотенце, надел рубашку, подошел к кровати, снял с нее свое одеяло и подушку, расстелил на полу, сел, разулся, снял штаны, оставшись в панталонах, и улегся, даже не укрывшись ничем.
С одной стороны, Аглая безумно обрадовалась тому, что он не стал ложиться рядом с ней на кровать. Но с другой... что там того труда – преодолеть расстояние между кроватью и полом? Нет, Аглая совершенно не опасалась, что Джудо к ней полезет. Наоборот. Она опасалась, что не сможет с собой совладать и сама полезет к нему.