– Что? Как это он там оказался?
– Путешествовал, – скривился Джорхе. – Не сидится ему, болвану, дома... Поперся в Планину, там каких-то дел натворил, его и засадили в тюрьму. Он бате письмо написал, с просьбой спасать его, несчастного страдальца.
Паладин схватился за голову:
– Идиот!!! Кретин!!! Тупоголовый долбень!!! Путешественник хренов!!! Ну почему, сука, Планина?! Ему что, родной Фартальи мало? С какого такого рожна его туда понесло, в эту затраханную жопу мира?!
Джорхе вздохнул:
– Скажи спасибо, что не в Алевенду.
– Вот еще не хватало, типун тебе на язык! – Жоан оглянулся, поманил подавальщика:
– Любезный, а принеси-ка нам два пива. Светлого. И миску этих ваших сырных бубличков для закуски. Ну и там еще чего, что у вас сегодня дежурное на пожрать.
Подавальщик кивнул и исчез. Паладины и маги частенько бывали в «Драконьем клыке», так что хозяин и работники старались их обслуживать по высшему разряду – все-таки клиенты заметные, а если чем будут недовольны, так себе дороже выйдет с ними ссориться. А главное – никакие столичные бандиты не рисковали сюда ходить, и уж тем более с хозяина дань брать. А если кто из них пытался, то стоило хозяину пожаловаться на это своим постоянным посетителям, так маги и паладины вмиг забывали о своем извечном противостоянии для того, чтобы вместе вразумить зарвавшихся бандитов. Лучше всякой городской стражи работало. Кстати, городские квартальные стражники из-за того же не отваживались с хозяина «Драконьего клыка» лупить свои обычные поборы. Не хотели связываться с паладинами и магами.
Так что подавальщик обернулся быстро, неся новенький деревянный поднос с двумя высокими кружками пива, миской сырных бубличков и двумя тарелками спагетти с куриным фаршем в белом сырном соусе. Жоан поблагодарил его, бросил на поднос монету в полреала, и придвинул к себе тарелку. Хоть он недавно и обедал, но все-таки у Марионеллы провел довольно много времени, да и пробежался знатно. Так что он быстро накрутил на вилку спагетти, стараясь набрать на них побольше соуса и фарша, и отправил в рот, с легким присвистом втягивая длинные спагеттины. Джорхе, тоже кинув на поднос полреала, сначала хлебнул пива, и только потом взялся за спагетти.
Прожевав и запив, Жоан выдохнул и сказал:
– Зараза, от такой новости жрать захотелось просто до чертиков. Чую, пропал отпуск.
– Угу, – Джорхе тоже втянул спагеттину. – Надо, Жоан, нам в Планину ехать, этого дурня вытаскивать. Деваться некуда...
Жоан скривился:
– Вот еще забота… Из-за одного пня дубового весь отпуск ухнет к черту в задницу... – он снова накрутил на вилку спагетти, сунул в рот, прожевал. – Слушай, а может – ну его к хренам? Ну вляпался и вляпался. Пусть теперь в планинской каталажке посидит, может, хоть поумнеет немного, а?
Джорхе намотал на вилку вторую порцию спагетти, обмакнул в соус и фарш, сунул в рот, втянул губами то, что не поместилось, прожевал не торопясь, запил пивом и только после этого сказал:
– Сначала я тоже так подумал. А потом меня вызвал грандмастер нашего ковена и сказал, что планинский князь собирается требовать у его величества прислать ему трех беглых планинских магов в обмен на некоего знатного фартальского дворянина-сальмийца, который каких-то дел натворил и теперь у них в тюрьме сидит.
Жоан аж пивом поперхнулся:
– Что?! Это что, официально?
– Пока нет, – Джорхе принялся медленно накручивать на вилку остатки спагетти, старательно собирая на них фарш и соус. – Пока что князь через своего посланника прощупывает, а возможно ли вообще такой обмен устроить. Думаешь, наш грандмастер-то откуда узнал? Ему сказал грандмастер ковена предметников, мэтр Рокабьянка, у которого посланник почву на сей счет и прощупывал. Посланник ему даже фамилию этого дворянина назвал. Ну а мэтр Моретти прекрасно знает, что у нас с тобой за сокровище в братцах, и сразу мне сказал. И тут же отпускное свидетельство выписал, да еще с разрешением боевую магию в отпуске применять за пределами Фартальи.
Паладин тяжко вздохнул, закинул в рот остатки спагетти и фарша. Если уж грандмастер ковена боевых магов, суровый и правильный мэтр Моретти, выдал такое отпускное свидетельство – значит, дело серьезное. Отхлебнув пива и заев его сырным бубличком, Жоан сказал:
– Знаешь, вот когда такое узнаю, так даже, да простит меня Дева, радуюсь, что матушка к богам давно ушла...
Брат мрачно кивнул:
– Те же мысли, Жоан... Так что делать-то будем?
– А что делать, – паладин снова припал к кружке. – Ты сам сказал, что. Ехать надо. В эту сраную Планину, пропади она пропадом...
Джорхе наклонился и поднял из-под лавки туго набитую дорожную сумку:
– Я уже собрался. Как думаешь, твои наставники войдут в наше положение?
– Так я ж, можно сказать, уже в отпуске, я же тебе еще давно говорил, да и ты собирался отпуск брать так, чтоб мы домой вместе уехали, – удивился такой нехарактерной для брата забывчивости Жоан.
– Я не то имел в виду, – Джорхе допил пиво. – А то, позволят ли тебе поехать в Планину?
– Ну-у… – задумался Жоан. – С одной стороны, кому какое дело, что я делаю в отпуске. Но с другой... Надо им сказать. На всякий случай.
Они допили пиво и вышли из траттории, свернули на Большой Проезд. Идти было далеко, а потом еще и по Королевской лестнице вверх переть… если бы они были простыми посетителями. Но для королевских паладинов, да и для королевских боевых магов тоже, был и другой путь. Когда Жоан бежал в тратторию на встречу с братом, он этим путем не воспользовался чисто по забывчивости. А сейчас они прошли по Большому Проезду к Площади Сорванцов. Здесь, на небольшой площади, позади старинного фонтана в виде трех писающих мальчиков, поднималась подпорная стенка, укрепляющая склон холма. А в этой стенке, между двумя контрфорсами, виднелась решетка, за которой – клеть механического подъемника, охраняемая двумя гвардейцами. Наверху у этой клети всегда стоял паладинский караул, а крутил колесо подъемника укрощенный гномами кобольд в особом кувшине.
Жоана и Джорхе на подъемник пропустили даже без вопросов. Подъемник доставил их в ту часть парка, которая прилегала к паладинскому крылу и считалась местом отдыха и тренировок паладинов, так что ни придворные, ни простые граждане, которым по праздникам и седмицам разрешалось посещать королевский парк, туда обычно не ходили. Потому здесь было малолюдно. Аллея от подъемника до входа в корпус была обсажена старыми, разлапистыми магнолиями и туями, а между ними стояли мраморные и бронзовые памятники прославленным паладинам прошлого. Каждый раз, проходя здесь, Жоан снимал берет перед одним из памятников – потому как то был Роже Дельгадо, прапрапрадед Жоана, причем по прямой линии – ну так вот получилось, что он ушел в паладины, успев перед тем сделать наследников. Выдающийся был человек, между прочим, и прославился как один из величайших паладинов, насовершав кучу подвигов. Однако сейчас выразить почтение предку Жоану не дали: на пьедестале стоял кадет Сандро Ортега и Пенья, и держал на плечах кадета Рикардо Вегу, который самым непочтительным образом совал под бронзовые усы Жоанова предка дымную палочку. Это, вообще-то, была такая неписаная традиция, крепко державшаяся среди кадетов и младших паладинов – сунуть в рот какому-нибудь прославленному паладину прошлого дымную палочку или бутылку алкоголя в руку перед испытаниями. Сам Жоан такое тоже проделывал, но, конечно, не с прапрапрадедом. Бутылка, кстати, в руке предка уже стояла. Жоан тут же напустился на кадетов:
– Вы что творите, раздолбаи!!! Да вы хоть знаете, кто это такой? А ну быстро всё убрали и кыш отсюда!!!
Кадеты от неожиданности ссыпались с памятника и, потирая ушибленные при падении задницы, воззрились на Жоана с недоумением:
– А что такого? Все так делают… – вякнул Рикардо.
Жоан грозно на него глянул:
– Чтоб я больше такого не видел!!! Нечего моего предка палками утыкивать!
Кадеты глянули на него, потом повернулись и посмотрели на табличку на пьедестале.
– Ого! – сказал Сандро. – А мы и не знали…
– Читать как будто вас не учили, – проворчал Жоан, легко залез на пьедестал, снял бутылку и сунул ее в карман. – Дуйте в паладинскую библиотеку, найдите там хроники корпуса и прочитайте про всех прославленных паладинов, чьи памятники тут стоят. Считайте, что это вам такое взыскание. Всё понятно?
Кадеты кивнули и, радуясь, что отделались так легко, быстро убежали. Жоана еще весной вместе с Робертино и Оливио сделали старшинами над кадетами и обязали помогать наставникам их воспитывать в паладинских традициях, так что он вполне имел право наложить на них подобное взыскание, тем более что оно только способствовало развитию в кадетах уважения к корпусу.
Джорхе, наблюдавший эту сцену молча, снял свою мажескую шляпу перед памятником и отвесил предку легкий поклон. Надел шляпу и сказал задумчиво:
– Все-таки иметь в роду целую династию прославленных героев – это хорошо. Пусть даже почти все они – не по прямой линии.
Жоан тоже отвесил перед памятником поклон, надел берет:
– Жаль только, что стараниями придурка Микаэло теперь в нашем роду появится и прославленный дурак.
И братья тяжко вздохнули. Жоан достал бутылку, посмотрел на наклейку на ней:
– Ничего так кадеты раскошелились, плайясольское тиньо. На, спрячь в сумку, – он протянул брату бутылку, и тот упаковал ее в свою торбу.
А потом они направились прямиком в казармы. И на счастье Жоана, сразу там столкнулись с Кавалли.
– О, никак, мэтр Дельгадо? – улыбнулся Жоанов наставник, увидев Джорхе.
Тот поклонился:
– К вашим услугам, сеньор Кавалли.
Жоан удивился:
– Э-э… так вы знакомы?
– Ну, было дело, – махнул рукой брат. – Еще до того, как ты в корпус попал. Потом расскажу… Сеньор Кавалли, у нас тут стряслась, кхм, нехорошая семейная ситуация, грозящая сделаться политической.
Кавалли поднял бровь:
– А ну-ка, идемте.
Он провел их в гостиную младших паладинов, пустую и тихую (еще бы, все, небось, уже по домам свалили), сел в кресло у стола, жестом велел им тоже сесть.