– И не проси, – маг принялся ставить защитный круг и сторожилку. – Иди давай за хворостом, тут на склоне кусты растут, наверняка можно веток набрать.
Жоан плюнул, махнул рукой и вышел за стену, спустился ниже и принялся шарить в зарослях вереска и дрока, собирая сухие ветки. Так он обошел часть склона взгорка и вышел на противоположный тому, по которому они поднялись. И увидел то, чего не было на карте и нельзя было увидеть с дороги. Крепко выругался, но делать было нечего: уже почти стемнело, а до села далековато. Так что он набрал еще хвороста и поспешил обратно.
Джорхе не стал заморачиваться с палаткой, просто магией вымел мусор и паутину из остатков донжона, лошадей завел туда же, ближе к стене, разложил подстилки с другой стороны, где от крыши первого этажа остались пара балок и несколько досок настила. Жоан бросил охапку хвороста у пролома в стене донжона и сказал:
– Ну я ж говорил – нечисто тут. Знаешь, что с той стороны холма? Кладбище! Языческое. Со склепами. И явно неочищенное, я, по крайней мере, ни одного обережного знака не углядел, не то что часовни.
Маг быстренько разложил костер и поджег:
– Ну и что. Оно же далековато отсюда.
– Но оно там есть. Старое. А старые кладбища в местах, где не так давно вовсю баловались некромантией – это рассадники всякой дряни! Так я и знал, что местечко тут паршивое!!! – Паладин воздел руки к небу. – Боги, храните нас этой ночью!!!
– Да ну тебя, Жоан, – Джорхе достал из сумки галеты, вяленое мясо, сушеный сыр и две фляги, в которых еще оставалось домашнее пиво, и бурдюк с водой. – Ну что нам сделается? Круг защитный я поставил. Ну даже если тут какие привидения явятся, что они нам сделают-то? Они же привидения.
– Привидения-то нам ничего не сделают, – паладин плюхнулся на свою подстилку, смочил полотенце водой и принялся вытирать руки. – Но вот зомби, вампиры, упыри и прочие материальные некротики – вполне могут. И на твой защитный круг высшие некротики плевать хотели. Эх, был бы у меня меч, я б им свой круг поставил, тогда можно было б спать спокойно. А так – не уверен... Сомневаюсь, что с простым клинком у меня получится хороший, правильный круг, молодой я еще и неопытный для этого. Дедуля, конечно, смог бы даже карманным ножом нарисовать, а я…
Маг тоже взялся вытирать руки:
– Ну, что ты прямо уж так мрачно. Может, обойдется еще. Все-таки и не полнолуние, и не новолуние, вторая четверть только. Давай лучше поужинаем.
Повздыхав, Жоан принялся за еду. Настроение у него сделалось хуже некуда, и даже вкусное вяленое мясо его не улучшило. Так что он, дожевав последний кусок, все-таки взялся за тесак и, читая молитву, очертил защитный круг внутри круга Джорхе. Не был уверен, что получилось как надо, но все-таки силу в этот круг он вложить сумел. Закончив, он улегся на свою подстилку, но заснуть не мог.
А между тем совсем стемнело, и его беспокойство стало только возрастать. Брат уже давно заснул, а Жоан никак не мог даже задремать. Измученный этим беспокойством, он вошел в транс и прислушался к движению сил. Что-то сгущалось, что-то плохое. А потом он это увидел воочию.
– Джорхе... ты, кажется, говорил, что не хочешь спать в трактире? Я тебя поздравляю – ты этой ночью не будешь спать вообще, – сказал Жоан, растолкав брата.
Тот сел, потер глаза:
– Что такое?.. О, сука!!!
Теперь и он увидел то, что паладин почуял еще четверть часа тому назад.
В пролом стены с той стороны, где было кладбище, входили фигуры в темных длинных плащах с капюшонами. Они двигались медленно, словно принюхиваясь, и туман маны сгущался вокруг них и словно впитывался в них, отчего они становились четче, материальнее. И двигались с каждой минутой увереннее. Когда во двор сквозь пролом вошла девятая фигура, те, что были первыми, уже стали намного отчетливее. Было видно, что это высокие, худые существа в длинных мантиях с широкими рукавами, с горящими синим мертвенным огнем глазами под капюшонами. В костлявой руке самого первого из тумана маны оформился призрачный посох.
Джорхе прошептал:
– Да провалиться мне на месте, если это не личи.
– Высшие личи, – поправил его Жоан. – Это еще хуже. Что делать-то будем?
Маг сжал и разжал кулаки, глубоко вдохнул:
– А что делать… Что умеем, то и будем. Хвала богам, на некротиков боевая магия действует. Не вся, но мне есть чем их угостить.
– Они всю ману на себя утянули, – Жоан сунул руку в карман, нащупывая четки.
Джорхе наклонился, вынул из своей сумки связку амулетов и набросил себе на шею:
– Не всю, запас под завязку я успел набрать. Ну и амулеты. Значит, так… сами на рожон не лезем, может, они нас и не заметят. А если заметят… Я так понимаю, защитные заклятия на тебя в бою кастовать бесполезно?
Паладин кивнул, все еще роясь в кармане в поисках четок:
– Ты лучше на себя их кастуй. Ты вообще лучше меня знаешь, что и как… Черт, ну где же они… Вот гадство, кажется, я потерял четки!
– Молодец, Жоан, – с черной иронией отозвался маг. – Ты бы еще голову потерял.
Тем временем личи остановились, оглядывая двор разрушенного замка. Тот, что был с посохом, поднял руку. Из широкого, обтрепанного рукава мантии показалась тонкая костлявая кисть. Лич повел ею и вдруг резко указал в сторону пролома в стене донжона. Прошипел на местном наречии:
– Шшшивые! Ссдессссь! Кто посссмел?
Другие личи переглянулись, подошли ближе к главному. Кто-то из них прошипел:
– Сссаберем их шшисссни!!! Ссславно поушшшинаем!!!
Джорхе повел правой в сложном жесте, ставя на себя сразу три защитных заклятия:
– Жоан, ты, пожалуй, зайди мне за спину, колена преклони и молись покрепче. Без четок и меча, боюсь, ты немного сможешь.
Паладин хотел было огрызнуться, но наткнулся на взгляд брата и проглотил свои возражения. Глаза Джорхе мерцали красным огнем, на кончиках волос потрескивали искорки – он вошел в боевой транс и сейчас выстраивал одновременно пару десятков разных кастов. Боевые маги тем и отличаются от других своих собратьев по ремеслу, что способны управляться одновременно с множеством разных заклятий, да еще и строить их очень быстро, и даже менять на ходу. Так-то боевые заклятия может изучить почти любой маг, но только боевой может с легкостью ими пользоваться.
Жоан сделал, как ему было велено, но на колени становиться не стал – потом вскакивать, если что, дольше. А молиться можно и стоя.
Личи атаковали все девятеро сразу. Жоан в некромантии не очень хорошо разбирался, почуял только движение сил и невероятную мощь заклятия, в которое они сложились. Вся эта гадость навалилась на Джорхе, но защитные заклятия сработали, он лишь покачнулся чуток. Сам Жоан только холод почувствовал – сработала и его собственная мистическая защита, и частично защита Джорхе. А брат поднял руки и ударил в ответ сразу девятью огненными шарами.
Огонь, серебро и солнечный свет – этого все некротики боятся больше всего. И к этому они очень уязвимы. Как и к светлой силе пяти богов.
От огня не все личи сумели отклониться – двое загорелись и, завывая, повалились на каменные плиты и стали кататься, пытаясь погасить пламя. Но остальные сбили атаку и главный, наклонив посох, ударил бледно-зеленой молнией в мага. Джорхе выставил щит, но удар был таким сильным, что он не устоял на ногах и упал, оглушенный. Личи зашипели от восторга и ринулись вперед, но замешкались, наткнувшись на Жоанов круг. Главный лич опустил посох, прижал его к линии круга, и там разгорелось зеленое сияние. Круг был слишком слаб, чтоб удержать такого могучего высшего лича, и начал поддаваться.
И тут Жоан, сбивчиво молившийся, вдруг в кармане нащупал шерстяной шнур с колокольчиком, тем самым, что так недавно снял с яблони в священной роще. Он выдернул его из кармана и двумя широкими, быстрыми шагами вышел вперед, закрывая собой Джорхе, который как раз сел, тряся головой.
Брат вскрикнул:
– С ума сошел!!! Куда!!!
Но Жоан поднял левую руку, раскрыл ладонь, призывая щит веры, а правой махнул, разворачивая шнур с колокольчиком. Надтреснутый глиняный колокольчик глухо звякнул.
И это глухое звяканье вдруг прозвучало так, словно это был большой колокол. Личи остановились. Паладин снова качнул шнуром, колокольчик звякнул, и он почувствовал, как возрастает его мистическая сила. Он, размахивая шнуром с колокольчиком, начал читать третий псалом, начинавшийся словами «Да рассеется тьма и сгинут порождения ее».
Личи опомнились и попытались на него навалиться, но каждый раз, как звякал колокольчик, их отталкивало назад, а магические атаки отклонялись сияющим белым светом щита веры.
За спиной Жоана поднялся Джорхе, резко вскинул руки вверх, громко бабахнуло, над двором полыхнуло алым, и на личей сверху обрушились потоки пламени. Трое личей вспыхнули, как сосновые щепки, и на сей раз погасить огонь не смогли, сгорели дотла. Оставшиеся шестеро атаковали с удвоенной силой, теперь не напрямую, а направили удар на стену, чтобы обрушить ее на людей. Джорхе это заметил и успел отбить падающие камни встречным силовым ударом. Камни взметнулись вверх футов на сорок и с грохотом рухнули на склон холма. А маг тут же повторил фокус с потоками пламени, и спалил еще двоих личей.
Тем временем Жоан, уже в полный голос выкрикивающий псалом, подошел к личам еще ближе, и на последнем стихе псалма вдруг толкнул вперед свой щит из белого сияния. Тут же звякнул колокольчик, щит увеличился, ударил по главному личу, снес его к стене и вдавил в нее. Раздался мерзкий хруст, затем – истошный вопль, пыхнуло облачко серо-зеленой светящейся пыли, и вопль затих. На паладина напал один из уцелевших трех личей, но Жоан даже не глядя махнул шнуром с колокольчиком, попал ему в костяной лоб, и лич рассыпался пеплом, издав на прощанье пронзительный взвизг, второй лич тут же получил двойной удар – огненной стрелой от мага и опять же колокольчиком от паладина. И тоже рассыпался в пыль, огласив развалины таким же гадким визгом.
Последнему личу Джорхе отвесил свой излюбленный каст – «Фейскую цирюльню», усиленную втрое. Облако разъяренных разноцветных мелких феечек с бритвами мгновенно разделало лича на мелкие кусочки, он и кастануть ничего не успел.