– Пятеро даровали мне силу и право совершить брак детей божиих Джорхе из рода Дельгадо и Беренгарии из рода Планинато. В брак вступить вы должны чистыми и свободными от зла и греха. Джорхе и Беренгария, каетесь ли вы в грехах, совершенных вами до сего дня?
– Каемся, – хором сказали оба.
– Прощаете ли вы вашим обидчикам все обиды?
– Прощаем.
– Джорхе, сын рода Дельгадо, связывают ли тебя обеты или обязательства, препятствующие браку?
– Нет.
– Беренгария, дочь рода Планинато, связывают ли тебя обеты или обязательства, препятствующие браку?
– Нет!
– Есть ли причина, по каковой ваш брак не может состояться?
– Нет, – сказали оба.
– Итак, вступая в брак, вы принимаете на себя брачный обет: заботиться друг о друге и в радости, и в горе, во здравии и в болезни, быть милосердными друг к другу, быть верными, любить и уважать друг друга. Принимаете ли вы эти обеты?
– Принимаем.
Жоан подошел к ним, связал шнуром от колокольчика их правые руки:
– Я, посвященный Девы Жоан из рода Дельгадо, волей Пяти богов соединяю в брачном таинстве Джорхе, сына Дельгадо, и Беренгарию, дочь Планинато. Да будут эти узы прочными, жизнь ваша долгой, а счастье непреходящим. Пейте брачную чашу!
И он вручил им деревянную кружку с вином.
Конечно, это была не широкая золотая чаша с двумя ручками, из какой пили на своей свадьбе принц Серджио и прекрасная Джованна, но Жоану мимолетно подумалось, что эта деревянная походная кружка ничем не хуже. А еще он глазами посвященного кое-что вдруг увидел, кое-что такое, чего они оба наверняка еще не поняли и о чем, наверное, даже не подозревали. И чуть улыбнулся.
Как-то оба умудрились почти одновременно выпить вино и не пролить его из неудобной для двоих кружки. Жоан забрал кружку, поставил на платок и протянул им плошку с кольцами:
– Берите кольца. Что говорить, я думаю, знаете.
Джорхе кивнул, взял колечко с изумрудиком и надел на безымянный палец левой руки Беренгарии:
– Этим кольцом я беру тебя в жены, Беренгария.
Она надела ему на безымянный палец его мажеское кольцо:
– Этим кольцом я беру тебя в мужья, Джорхе.
– А теперь поцелуйте друг друга… Ага, вот так. – Жоан подошел к ним, развязал шнурок и спрятал его в карман. – Поздравляю, отныне вы муж и жена. А теперь дуйте в палатку и делайте что требуется, чтоб брак был совершен по всем правилам. А я у костра посижу, самопал почищу. И чистить я его буду не меньше часа, все понятно?
Беренгария покраснела, и, что удивительно, Джорхе тоже. Жоан взял самопал, достал из своего мешка сверток с шомполом, смазкой, порошком для чистки и уселся у тлеющего огня, спиной к палатке.
Джорхе пропустил Беренгарию в палатку первой:
– М-м-м… невесту положено внести в дом на руках, но тут это будет, м-м-м, сложновато.
– Ничего, – она забралась в палатку, села на войлочную подстилку и одеяла, и принялась расстегивать жакет.
Маг забрался следом, сел рядом, расстегнул ремень, снял камзол:
– Мне очень, хм, неловко, сеньорита... но Жоан прав: брак надо совершить как положено, иначе все это не стоило и затевать. Я... понимаю, что вы меня сегодня увидели впервые в жизни и знать меня не знаете. Лечь в постель с незнакомцем, да еще в такую, хм, очень неприглядную постель – это трудно, и я заранее прошу прощения, если что-то будет не так…
Девушка прижала ладонь к его губам:
– Ничего не надо говорить и не надо извиняться. Давайте просто это сделаем, да и всё. Пожалуйста, раздевайтесь.
Она сняла жакет и отложила его в сторону, расстегнула наборной красивый пояс, сняла юбку. Поскольку юбка была для верховой езды, то она просто запахивалась от бедра к бедру, и снять ее оказалось легко даже сидя в довольно тесной палатке. Глядя на нее, Джорхе вздохнул тихонько и продолжил раздеваться сам. Размотал кушак, расстегнул пуговицы на штанах и стянул их, снял рубашку. Стесняться ему в этом смысле было нечего: никакого пуза и в помине нет, смуглый, поджарый, подтянутый, сложен хорошо, мускулы вполне просматриваются, хоть до Жоана ему в этом, конечно, очень далеко.
Беренгария решительно стянула тонкую нижнюю сорочку и панталоны, оставшись только в чулках. Собралась было снять и их, но тут наконец посмотрела на Джорхе и замерла – он как раз разделся полностью, и просто сидел рядом, искоса на нее поглядывая. В свете маленького светошарика, подвешенного под конусом палатки, его можно было неплохо рассмотреть, и увиденное княжне понравилось. По крайней мере он был точно красивее, чем ее первый и единственный любовник. И вдруг она застеснялась своей худобы и торчащих ребер, и густой рыжей поросли внизу живота, и веснушек, которые у нее, как у всех светлокожих рыжих, усыпали не только нос, но и плечи, и даже грудь. Она закрыла грудь руками, подтянула ноги к животу и свернулась калачиком. Маг тут же резко повернулся к ней, взял мягко за плечи:
– Что случилось? Не бойся, всё будет хорошо. Правда. Обещаю.
Он поцеловал ее – не так, как тогда, когда они целовались по брачному обряду, а сильнее, настойчивее, откровеннее, страстнее. И она ответила – робко и неумело, а маг, оторвавшись от ее губ, поцеловал шею, спустился ниже, пощекотал губами ямочку между ключиц, и развел ее руки, открывая груди и целуя и ложбинку между ними, и сами белые, круглые груди, и маленькие розовые соски на них, и нежно гладил их кончиками пальцев. Беренгария охнула от неожиданного ощущения – ее незадачливый любовник-гвардеец никогда грудь ей не целовал, а только тискал, беспорядочно и грубо. И вообще тот бы уже навалился сверху, вжимал бы ее в постель, засаживая сильно и торопливо. Она думала, что так и должно быть, и не понимала, что другие женщины в этом находят – ведь ничего приятного, наоборот, тяжело и больно. Она положила ладони Джорхе на плечи и стала поглаживать их, совершенно не зная, что и как надо делать, чтобы ему понравилось. Но он не выразил никакого недовольства, продолжал целовать ей грудь, одну руку подсунул ей под плечи, приобнимая, а второй стал гладить живот, спускаясь все ниже, а потом его ладонь вдруг нырнула ей между ног, приминая рыжие густые волоски, легонько сжалась там, отчего девушка охнула и застонала куда громче, чем от поцелуев. Джорхе погладил ее там, перешел на внутреннюю сторону бедер, добрался до нежных впадинок под коленками, для чего ему пришлось проникнуть пальцами под подвязки чулок и спустить их ниже. Потом снова вернулся к промежности, опять погладил там, чувствуя под пальцами жар и влажность возбужденной плоти. Под этими ласками она раздвинула ноги, чуть подалась к нему, откинулась на спину.
В палатке не очень-то удобно заниматься любовью иначе, чем лежа. Беренгария явно ждала, что Джорхе ляжет на нее сверху, но ему не хотелось – слишком она казалась ему хрупкой и нежной для этой позы, все-таки он, как и все Дельгадо, был довольно крупным мужчиной. Потому он лег рядом с ней, обнял ее за грудь и живот, и повернул спиной к себе, прижался бедрами к ее попке, слегка толкнул коленом, и она согнула ногу, открываясь. И он плавно вошел в ее лоно, отчего она застонала, подалась к нему, обеими руками схватилась за его руку, обнимавшую ее за грудь:
– Ох, как хорошо!
И они задвигались в быстром ритме, как-то сразу приноровившись друг к другу. Беренгария стонала, ничуть не сдерживаясь, крепко обхватила ногами его ноги и прижималась к нему все сильнее, пока ее не накрыло ярким, безумным водоворотом наслаждения. Достигнув пика, она вскрикнула, прерывисто вздохнула и ослабила хватку. Ее все еще трясло уходящими волнами восторга, какого она до сих пор никогда не испытывала. Джорхе повернул ее к себе, обнял и поцеловал. Она прошептала, погрузив пальцы в его светлые стриженые волосы:
– Грасио… это было так чудесно… я и не знала, что так бывает. Ты… невероятный.
Тут-то Джорхе и понял, насколько поганой была ее жизнь до этого – ведь даже любовник ей попался какой-то такой негодящий, что он, Джорхе, на его фоне оказался невероятным, хотя всегда считал себя в общем-то самым обычным в этом плане человеком. И ему стало даже как-то стыдно, хотя вроде бы не с чего.
Он снова поцеловал ее, погладил ее грудь:
– На самом деле я самый обыкновенный. Понимаешь, опыта у меня немного в этом деле, потому что или времени вечно не хватает, или устаю так, что только и мыслей, как бы выспаться. Я ведь на королевской службе состою, там не разгуляешься.
Беренгария потянулась, прижалась к нему, целуя его шею:
– Ну и что. Пусть обыкновенный. Все равно это было чудесно и невероятно!
Вдруг она спохватилась и покраснела:
– Наверное, слышно было, как мы...
Джорхе смутился:
– Ну, да. Но что поделать. И... спасибо тебе. Это было очень хорошо. Правда.
Он сел, принялся одеваться:
– Ты спи, а я пойду, надо зарядить оставшиеся амулеты, да и Жоана на посту сменить, ему очень нужно отдохнуть.
Беренгария потянулась, что-то мурлыкнула и тут же задремала. Джорхе накрыл ее одеялом, взял свой плащ и вылез из палатки.
Жоан сидел у костра, скрестив ноги, поставив локти на колени и упершись лбом в кулаки. В руках у него были четки, которые он медленно перебирал. Рядом лежали пахнущий свежей смазкой самопал и бандольер с переложенными поудобнее оставшимися патронами. Джорхе остановился в трех шагах и тихонько кашлянул. Жоан повел плечами, но позу не сменил. Маг подошел ближе, сел рядом и осторожно спросил:
– М-м… ты как?
– Иди к черту, Джорхе, – горько отозвался паладин. – Если я узнаю, что ты всё это с брачной церемонией затеял только чтоб просто потрахаться с княжной, я тебя пришибу.
– Если б я хотел только потрахаться, я б и без брачной церемонии обошелся, – вздохнул маг и положил руку ему на плечо. Жоан опять повел плечами, но не отстранился и руку его не сбросил. – Я всё понимаю, правда. Прости меня. Но это ведь единственный способ действенно укрыть ее от Слуг Церкви. Даже если ее узнают и попробуют захватить, мы будем иметь полное право ее защитить, вплоть до применения боевой магии.