Джудо добавил:
– И самое главное. У гномов из-за того, что очень мало женщин, вовсю процветает мужская любовь. И у них это совершенно в порядке вещей. Так что будьте готовы к тому, что на вас будут томно смотреть, стрелять глазками и посылать воздушные поцелуи. И особенно к тому, что вам будут предлагать вместе выпить. Это, чтобы вы знали, у гномов всегда означает приглашение к флирту.
Робертино и Жоан переглянулись растерянно:
– Ого... А гномы вообще знают, что нам положено целомудрие блюсти?
– Знают, – вздохнул Филипепи. – Но у них другое понятие целомудрия. Отношений между мужчинами оно не касается.
– Гм, а если отказаться совместно пить, гномы, наверное, обидятся? – спросил Жоан. Не то чтоб он был шокирован услышанным, все-таки в Фарталье мужская любовь считалась вполне допустимой и не осуждалась, хотя и не поощрялась, но всё равно это было неожиданно.
– Если это будет предложение от молодого гнома, без бороды то есть, то можете смело отказывать, – сказал Филипепи. – А если выпить вместе предложит гном с бородой, или хотя бы с усами, то тут два варианта. Можно сказать, что у вас уже есть другие обязательства… но тогда будьте готовы убедительно врать, потому что вас тут же начнут расспрашивать о ваших обязательствах, а под обязательствами они понимают только любовные союзы. Причем расспрашивать будут очень настойчиво и требовать, хм, интимных подробностей. А можно согласиться выпить, но тогда уж придется потерпеть некоторый флирт и постараться не напиться допьяна. Пока вы напрямую не дадите согласие на, гм, близкое знакомство, вас никто не станет тащить в постель. А вот если напьетесь до бесчувствия – то гном сочтет вас законной добычей, у них в таком флирте считается, что если напился – значит, согласился. Вроде как доверился. Так что я вам советую все-таки соврать про обязательства, но тогда уж заранее всё придумайте и продумайте. И помните – гномы знают, что паладины должны блюсти целомудрие, потому врать придется про обязательства относительно мужчин.
Младшие паладины тяжко вздохнули, и Жоан жалобно спросил:
– Сеньоры… а вы нас точно таким вот образом не наказываете за что-то?
– Нет, Жоан, не наказываем, – ободряюще улыбнулся ему Кавалли. – Но деваться некуда, дело королевское. А долг паладина – служить королю. Даже если эта служба предполагает выпивку и флирт с гномами... Мы вас обоих потому и выбрали, что верим – вы справитесь.
– Спасибо, сеньор Андреа. Но у меня еще вопрос… А как насчет поста? – спросил Робертино.
– Ради такого случая я раздобуду завтра для вас разрешение от архонтисы, – ответил Джудо. – Рано утром схожу к ней... так что не переживайте
А Филипепи добавил:
– И потом, учитывая, что за еда у гномов, это будет не нарушением поста, а самым настоящим испытанием. К тому же после этого вам вряд ли какое-то время захочется есть хоть что-нибудь, кроме постной овсянки. Поверьте моему опыту...
Вернувшись в казарму, Робертино и Жоан не стали заходить в спальню, а направились в лекарскую каморку, где Робертино достал из-под лавки чемодан и принялся паковать в него что требовалось. Жоан уселся на откидной стульчик у откидного же стола и мрачно за ним стал наблюдать.
– Деваться некуда, – наконец вздохнул он. – Доверие, понимаешь, нам оказали...
Робертино тоже вздохнул:
– Да уж. Но с другой стороны – ведь рано или поздно пришлось бы побывать у гномов... Так, где там у меня были сорбенты? Ага, вот. На, держи сразу, чтоб потом не забыть, – он сунул Жоану три бумажных пакетика.
– А что это?
– Особым образом выжженный древесный уголь и еще кое-что. Перед тем, как пить, раскуси пилюлю и проглоти. И постарайся, чтоб гномы этого не заметили.
Жоан обрадовался, спрятал пакетики в карман:
– А поможет?
– Ну, хотя бы частично – да. Надеюсь. И вот что… Филипепи прав – надо заранее придумать, что мы гномам будем врать. Про обязательства. Ведь он же сказал, что подробно расспрашивать начнут… полагаю, что вплоть до размеров, гм, члена и цвета волос на, гм, лобке...
Он погрустнел. Жоан упер локти в откидной стол, положил подбородок на кулаки и мрачно сказал:
– Даже не представляю. Придумать я такое точно не смогу. У меня воображение на этот счет отказывает намертво.
Робертино закрыл чемоданчик, поставил его на скамейку, взял с полки бутылку с граппой, замаскированную под настойку дубовой коры, плеснул в стаканчики:
– У меня тоже. И я совсем не умею врать, вот в чем беда…
Жоан отпил граппы, поморщился и занюхал рукавом:
– Ух-х… Значит, надо кого-то настоящего описывать… Кого вот только? Хм... Я сегодня после тренировки в мыльне вместе с Тонио и Лукой мылся... можно кого-то из них за образец взять. Только я боюсь, что меня на смех пробьет. Вот сейчас представил, как я гному описываю Тонио или Луку тем же стилем, каким в романах про любовь пишут – и уже ржать хочется… И потом – а как я после этого смогу с ними в одной мыльне мыться и вообще им в глаза смотреть? Ведь же каждый раз буду вспоминать, как про них гномам врал. Нет, этакая идея никуда не годится.
Отпив граппы, Робертино кивнул:
– Вот именно. Такая же история. Нет, наверное, надо попробовать женщину описать. Только говорить о ней в мужском роде. А ну-ка, давай попробуем.
Жоан сделал еще глоток граппы, наморщил лоб и сказал:
– М-м-м… До корпуса была у меня девушка, селяночка Мартина… А ну-ка… Вот послушай, получается ли. Итак… Мой возлюбленный роста среднего, со смуглой кожей и золотистыми кудрями... Талия тонкая, ноги длинные, глаза голубые, губы на вкус как вишня или клубника, ну, смотря чем до того полакомиться… Задница упругая, а груди круглые, как маленькие дыньки, и их так здорово держать в ладонях, когда она стоит на четвереньках, а я сзади… А, тьфу!!! Ну вот. Только хуже сделалось – как о Мартине подумал, так тут же и вспомнил, как трахался с ней в последнюю ночь перед отъездом сюда... Вот же, больше трех лет прошло, а как вчера было.
– Так это же хорошо, – Робертино вынул из ящика комода коробочку с кольярской пастилой из водорослей, и зажевал граппу. – Достоверно соврать получится. Только постарайся не забывать, что надо в мужском роде говорить и про груди не упоминать. Тем более что у нее имя легко в мужское переделать: Мартина – Мартин.
Жоан тоже взял кусочек пастилы, откусил:
– Бр-р, как ты это ешь.
– Вкусно, – пожал плечами Робертино. – И полезно. Эх, тебе-то проще, а мне как быть, даже и не знаю.
– Неужели тебе никто не нравится? – удивился Жоан.
Приятель вздохнул:
– Ну вообще-то нравится. Даже очень... и если б я не был паладином, то...
– Так в чем проблема-то?
Робертино куснул еще пастилы и пробормотал:
– Опыта нет…
Жоан махнул рукой:
– А, делов-то. Просто помечтай вслух. Вот прямо сейчас попробуй, а я тебе скажу, получается или нет. Представь, что я гном, а ты мне рассказываешь.
Еще раз вздохнув, Робертино отпил глоток граппы и сказал:
– Мне очень нравится мой возлюбленный… – он смотрел в стакан, чувствуя невероятное смущение. – Он выше меня на целую голову, а мне всегда нравились высокие и стройные... Очень изящные руки, с узкой ладонью и длинными пальцами, кожа светлая, и цвета как топленое молоко… талия тонкая, ноги длинные. А губы такие пухлые, но четко очерченные, как на картинах маэстро Сараваджо… глаза зеленые, как нефрит, а волосы цвета свежеочищенного каштана…– тут Робертино запнулся, потому что поднял голову и наткнулся на очень удивленный взгляд Жоана.
– Э-э… Робертино, ты... ну... я понимаю, конечно, так тоже бывает, – осторожно сказал Жоан. – Но я б на твоем месте о таком наставнику рассказал, ну ведь плохо же может кончиться.
– Почему? – не понял Робертино. – Ну да, я влюбился… наверное. Но я же обеты давал, и вообще способен себя держать в руках.
– Угу, я, конечно, знаю, что у тебя стальная воля, но это ж никто не выдержит – каждый день видеть, да еще иной раз в одной мыльне мыться и вообще...
Теперь уже Робертино удивился:
– Ты чего? Какое еще «в одной мыльне мыться»? Я только один раз в купальне подсмотрел, и то, если б Алисия специально не оставила щелку между ставнями, ничего бы не увидел.
– Какая еще Алисия? – Жоан взял стаканчик приятеля и встревоженно понюхал. – Никаких Алисий при дворе не припомню…
Тут-то до Робертино и дошло, он схватился за голову:
– Ой-ой... Представляю, что ты только что подумал!!!
Жоан поставил стаканчик:
– Так, постой. Ты ж про Оливио говорил, разве нет? По описанию – он ведь. Он у нас тут один такой, с зелеными глазами, кожей цвета топленого молока и каштановыми волосами, а губы и правда прям как маэстро Сараваджо рисовал.
Робертино, все еще держась за голову, простонал:
– Нет, не про него!!! Просто я тренировался говорить в мужском роде, а получилось… Нет, к черту это всё, я лучше просто попробую с гномами выпить, если боги смилуются, не упьюсь.
С облегчением Жоан допил граппу и спросил:
– Ладно. Но все-таки, про кого это ты тут откровенничал? Клянусь, никому не скажу. Надеюсь, все-таки не про Оливио.
– Да я же сказал – не про него, – Робертино с грустью посмотрел в свой стаканчик. – И вообще не про мужчину. Просто... мы в отпуск вместе с Оливио в Кесталью не просто так ездили, а его сестру двоюродную искать. Там длинная история была, если хочешь, спроси Оливио, он расскажет. Ну так вот нашли мы сеньориту Луису. Она здорово на Оливио похожа, потому что ее отец покойный – брат-близнец матушки Оливио, а он в мать пошел. Ну... Луиса теперь живет в Кастель Сальваро как воспитанница моей матушки, потому что ее земли моему отцу под протекторат переданы до ее замужества. И меня угораздило в нее влюбиться. Конечно, я ей ни слова не сказал, зачем, всё равно ведь ничего не выйдет... Разве что согрешил чуток, когда попросил Алисию – это моя сестра – подстроить так, чтоб увидеть Луису без одежды, – Робертино махом допил граппу. – Красивая она. Очень. Уж как я пожалел тогда, что я паладин, и не передать…