ья на глазах медперсонала, мелко крестящегося за ее удаляющейся от дверей отделения спиной.
Длилось, правда, считаные минуты – ровно до тех пор, пока на горизонте не появлялся комитет по встрече. Дочери, зятю и прочим родственникам тут же предъявлялась сгорбленная спина, маска вселенской скорби на лице и шаркающая походка. А вот нечего расслабляться! Член семьи, получивший по недосмотру слишком много свободного времени в свое распоряжение, обязательно употребит его на что-либо непотребное. А то и вовсе слушаться перестанет. А кто будет перестилать кровать, поправлять подушки и готовить что-нибудь строго диетическое?
Из каждого своего визита в диспансер Зоя Ивановна устраивала такое шоу, что сценаристам мексиканских сериалов оставалось только грызть сомбреро и в отчаянии удаляться в свои гверильясы – очередной мастер-класс по выжиманию слезы безвозвратно пролюблен. Родственники на подхвате за локти и подтанцовке перед регистратурой, соседи по лавочке напротив кабинета, раздавленные осознанием убогости своих симптомов перед этим многотонным букетом, срезанным не иначе как на клумбах девятого круга ада, тихое и как бы из последних сил «ваши лекарства снова не помогли» лечащему врачу – и Станиславский, рыдая, верит.
Увидев в очередной раз карточку Зои Ивановны, которую принесла регистратор, доктор тяжело вздохнула, но на этот раз, к несказанному облегчению, пришел только ее зять.
– Я, если честно, к вам даже не за советом и не за лекарствами, – анонсировал он с порога. – Наверное, просто пожаловаться.
Далее воспоследовал не очень долгий, но крайне эмоциональный мужской рассказ о том, как же оно все, как теща их всех и где он все это видал. А также, вкратце, перечень докторов других специальностей, которых эта дама регулярно посещает.
– Это же не человек, это какой-то киборг! – восклицал он. – Ведьмаку такое количество химии и не снилось! Она сходит к одному, выпишет таблетки, потом возьмет лекарства у вас, потом еще в одном месте по блату сделает укол – в двойной дозе, заметьте, – потом соседку заставит сделать ей капельницу – и вечером жалуется, мол, что-то ей слегка припекает! Да я бы ласты склеил от такой таблицы Менделеева в своем организме, а ей, видите ли, слегка припекает! А вчера она, после всех этих уколов и капельниц, закусив вашими таблетками, что-то загрустила и за полчаса усосала бутылку армянского коньяка, который мне друзья привезли. За полчаса! Просто наливала в чашку и пила, как водичку! А потом скушала четыре таблетки феназепама и пошкандыбала на лавочку перед подъездом, жаловаться старушкам, как ей плохо живется! Да я бы после такого уже апостолу Петру в домофон звонил! Я говорю жене – вот увидишь, она всех нас переживет, с этими ее недомоганиями!
Месяца через два после разговора с участковым психиатром, воодушевившись подсказкой, они уехали. Все. Уехала дочь с зятем, уехал сын со своей семьей. То ли дальневосточный гектар осваивать, то ли еще какие просторы – сложно сказать, но сотовая связь туда добивала через раз, обрываясь помехами на самом интересном симптоме. Зоя Ивановна тут же легла в отделение неврозов, уверяя окружающих, что на этот-то раз уж точно все – знакомый патологоанатом пообещал лично поприсутствовать на вскрытии, чтобы впоследствии прославиться в веках, подвинув в сторону менее расторопных коллег. Ну разве что взяв за компанию психиатра.
А потом и Зоя Ивановна перестала появляться на приеме. Разведка в лице соцпомощи донесла: переругалась с соседками и занялась ремонтом квартиры. По слухам, хочет прикупить себе дачу. И вроде бы даже нашла себе кого-то – правда, никто не признается, где она себе это откопала и при какой температуре хранит. В общем, не до психиатра.
Цыганенок
Первое впечатление порой бывает обманчивым, как сказал однажды ежик, слезая с кактуса. Так и в психиатрии. Именно поэтому психиатр – если, конечно, он грамотный психиатр – не поленится задать в беседе пару-тройку дополнительных вопросов. Не только из природного любопытства, но и для прояснения общей клинической картины.
Мой коллега и друг, Владислав Юрьевич, не раз бывал в военкомате. Не то чтобы его в очередной раз собирались забрать в армию – у него уже был опыт службы танкистом в ЗабВО, а также военный билет лейтенанта медицинской службы в запасе, – просто все мы, работая в диспансере, время от времени бываем посланы начальством. В командировку. На призывную комиссию.
Призывников в тот день было сравнительно немного, и Владислав Юрьевич достал было книгу, чтобы занять освободившееся время, как вдруг дверь кабинета распахнулась, и окулист, дама лет пятидесяти, раскрасневшись и пыхтя, как пароход среднего тоннажа, привела на буксире молодого пацаненка цыганской наружности. Сходство с героем «Неуловимых мстителей» было настолько разительным, что Владислав Юрьевич пробормотал себе под нос: «Спрячь под трусами колечко с цепями, выкраду вместе с трусами», – и на всякий случай проверил, на месте ли кошелек.
– Направьте его на обследование, доктор! – попросила чем-то возмущенная окулист. – Он дебил!
– Это предварительный диагноз, или вам кто-то испортил настроение? – поинтересовался Владислав Юрьевич.
Оказалось, что парень неграмотный. Когда доктор попыталась проверить его зрение, указывая на буквы на таблице, он развел руками и сказал, что не знает, что это за буквы. Когда та взяла другую табличку, где колечки с прорезями, и попросила сказать, вправо или влево смотрит прорезь на колечке, тот развел руками – мол, откуда я знаю, что такое «право» и «лево»? В общем, не вышло у них конструктивного диалога.
– Он или дебил, или симулирует, – обличающе указала окулист на парня пальцем.
– Мать, зачем так нехорошо обо мне думаешь? – обиженно спросил цыганенок, с интересом поглядывая на перстень с рубином, что украшал указующий перст.
Владислав Юрьевич, достав из кошелька мелочь, бросил ее на стол и попросил посчитать. Парень назвал сумму влет, едва глянув на деньги. И сколько останется, если купить пачку сигарет, тоже ответил сразу, лишь уточнив марку. Заглянувшей на огонек из кабинета, где глупый пингвин робко прячет, а умный гордо достает, дерматовенерологу парень показал пару карточных фокусов на своей колоде, назвал красавицей, но погадать ей отказался – мол, не мужское это дело, да и зачем гадать человеку, у которого и так в жизни все будет хорошо? Помурыжив цыганенка вопросами, Владислав Юрьевич развел руками:
– Ну нету тут дебильности и близко. А что неграмотный – так это вопрос к их внутреннему укладу.
– То есть в армию он пойдет? – спросила окулист.
– Э, нет! – замахал на нее руками паренек. – Какая армия, женщина?
– Ты что, не хочешь отдать Родине священный долг? – прищурилась та.
– Эй, какой такой долг? – Цыганенок сделал большие глаза. – Я что, у нее что-то занимал?
– Он и в самом деле служить уже не пойдет, – сказал Владислав Юрьевич.
– Это почему еще? – удивилась окулист.
– А вы его личное дело смотрели? – Владислав Юрьевич протянул ей папку и обернулся к пареньку: – Сколько, говоришь, у тебя детей?
– Двое! – гордо ответил тот.
– Как сумел? – хмыкнула дерматовенеролог.
– Показать? – взвился было парень, но тут же смущенно улыбнулся: – Прости, красавица, вырвалось.
– Потому в армию уже не пойдет. Кстати, насчет зрения. – Владислав Юрьевич показал на дерматовенеролога, что так и стояла в дверях. – Что у нее за серьги?
– Золотые, колечками, по три фианита в каждом, – немедля ответил тот.
– Не бриллианты? – уточнил Владислав Юрьевич.
– Я слепой, что ли! – фыркнул цыганенок.
– Можете смело писать, что зрение единица, – улыбнулся окулисту Владислав Юрьевич. – И у нас он тоже годен. Потенциально. Так что насчет дебила – будем считать, что вы были просто не в настроении.
Кривой стартер от большого адронного коллайдера
Я не раз говаривал, что бытие определяет не только сознание, но и особенности его помутнения. Как только наука открывает что-нибудь новенькое и пытается сообразить, подо что это новенькое лучше приспособить – оружие там состряпать или самогонный аппарат, – сразу же у наших пациентов появляется новый источник переживаний. А уж галлюцинаторных или бредовых – это как сложится.
Пришел ко мне как-то раз на прием один товарищ. Не то чтобы совсем уж по своей воле – он и рад бы не прийти, да только от него в этой ситуации мало что зависело: судья назначил ему принудительное амбулаторное лечение после нескольких месяцев принудительного стационарного. Мужик, что называется, нанес соседям визит средней степени тяжести, травматолог потом долго восхищался.
Соседи, конечно, подали в суд. Правда, забыли, что занятие прикладной алхимией – дело тоже уголовно наказуемое, и за дезоморфин инквизиция, конечно, на огонек заглянуть не попросит, зато с радостью подключит к процессу учреждение ГУФСИН «Золотая рыбка» – типа исполним три любых ваших наказания. Но заявление-то уже ушло, и мужику вместо медали чуть было не определили срок, и тут он начал рассказывать о причинах своего визита…
Оказывается, зуб он на соседей точил уже не один месяц. Поскольку под маской наркоманов-крокодильщиков на самом деле скрывались подпольные физики-ядерщики. И ладно бы просто скрывались: ушел в подполье – трескай свои соленые огурцы без хруста, тебе и слова никто не скажет. Так ведь нет, они с собой уперли какой-то хитрый кривой стартер от большого адронного коллайдера. Типа пульта дистанционного управления. И пока в Европе их коллеги мялись и ломались, решая – запустить агрегат еще раз, или же общественность снова заругается из-за свечения в небе, – эти действовали. Нажмут кнопку – и шайтан-агрегат заработал. Нажмут другую – выключился. А человек за стенкой страдает.
Ведь каждый запуск Большого адронного коллайдера, как пояснил мне Николай Андреевич, – это дырка в астрале. А каждая дырка в астрале влечет за собою сильную турбулентность в ноосфере. А у Николая Андреевича нервная система очень ноосферочувствительная. Как только начинается ноосферная буря – так сразу мысли в голову нехорошие лезут, голоса звучать начинают. И такое говорят, такое советуют… Нет, он с ними, естественно, не согласен, но ведь мозги – не уши, берушами не заткнешь.