Полтора года ремиссии пролетели незаметно, и Федя решил, что дальше он справится сам: что толку от психиатра, если тот просто раз за разом выписывает один и тот же рецепт? Доза лекарства небольшая и, кроме небольшого дискомфорта, никакого отклика в организме не вызывает. Так, может, и ну его, это лекарство? Он-то в себе уверен! Глядишь, остроты мышления прибавится.
Избавившись от нейролептического балласта, мышление действительно встрепенулось и заработало живее. И работа, которая до этого давалась с некоторым усилием, вдруг стала не просто легкой – рутинной и скучной. Косметика, ха! Кокамидопропилбетаином твой метилпарабен! Народу нужен внятный, толковый товар! Да! Точно! Зубная паста «Лесной бальзам» – вот путь к успеху!
Окрыленный этой идеей, Федя вооружился тюбиком зубной пасты и помчался к станции метро. Не забывая по пути осчастливливать не успевших увернуться прохожих благой вестью: мол, вот эта самая паста – просто чудо-продукт! Чистишь зубы – и сразу чувствуешь в них всю крепость отложений мелового периода! Мощь динозавров! Не верите? Хотите, укушу?
В метро Федя для пущего эффекта нанес пасту себе на лицо – и через несколько минут уже беседовал с первыми потенциальными покупателями: наряду полиции стало жутко любопытно, чем же так хороша паста, что о ней орут на всю подземку. Выслушав Федин сбивчивый монолог, полицейские сказали, что сами они нынче не при деньгах, но знают, кого такое заманчивое предложение может заинтересовать. И вызвали спецбригаду.
Экипаж барбухайки по дороге в больницу успел ознакомиться со всеми достоинствами отечественной зубной пасты – правда, лишь со слов Феди: от предложения попробовать лично, из этого самого тюбика, они вежливо отказались, поскольку зубной щетки почему-то ни у кого при себе не оказалось, а чистить зубы пальцем – сами понимаете, моветон. Так и приехал Федя в приемный покой с тюбиком пасты наперевес, продолжая посвящать кивающего санитара во всё новые подробности ее чудодейственных свойств. Да, и от остеопороза тоже, если не сплевывать, а проглатывать. А если вы намажете одно яйцо этой пастой, а другое, к примеру, «Колгейтом», а потом опустите оба в соляную кислоту… Нет? Даже во имя науки? Ну и ладно, не буду настаивать.
В отделении рекламная акция продолжилась. Правда, возникли сложности. Во-первых, медсестры все норовили тюбик отобрать: мало ли что в этом лесном бальзаме понамешано – вон как человека кроет! Во-вторых, обнаружились две оппозиционные фракции: аквафрешники и блендамедчики, дебаты с которыми переросли в небольшую потасовку: это ж надо заявить, что его любимую пасту делают из молотых энцефалитных клещей!
После выписки Феде вернули изъятый у него после потасовки тюбик. Он долго смотрел на рисунок, состав и пытался понять: чем же паста так его подкосила? Потом плюнул, выкинул тюбик в урну и отправился на амбулаторный прием, за лекарствами. Звонили с работы, обещались взять обратно…
Сумерки
Сложно сказать, какой логикой руководствовался тот, кто решил оставить лишь одну спецбригаду на наш город, но здравым смыслом тут и близко не пахнет. Поскольку всегда был такой расклад: одна бригада на триста с мелочью тысяч населения. А в Тольятти, только по официальным данным, этого населения больше семи сотен тысяч. В реальности же ощутимо больше. А если учесть, что на экипаж нашей барбухайки повесили обязанность обслуживать еще и близлежащие села, – станет понятно, что скучать ребятам не приходится. Зато тем, кто вызвал гвардейцев в гости, порою приходится ждать довольно долго.
В тот раз именно так и произошло: пока Денис Анатольевич с его орлами забрали товарища откуда-то из местных Малых Бодунов, пока упаковали, пока доставили по адресу – в роддоме их уже ждали, пританцовывая от нетерпения. И потирая покусанные места: уж очень агрессивной оказалась недавно родившая дама. Впрочем, сами виноваты: нечего было соваться под кровать и пытаться ее оттуда отковырять. Она ведь честно оттуда рычала, предупреждая о намерениях. Но нет, решили извлечь. За что и поплатились.
Вначале досталось дежурной медсестре. Потом – прибежавшей на выручку акушерке. Затем – поддержавшему флешмоб анестезиологу. Гинеколога тоже звали в компанию, но тот здраво рассудил, что доктор без укусов подобен доктору с укусами. Зато без укусов. И без дефицита филантропии. И позвонил по заветному номеру – мол, у нас тут для вас подарочек. Зубы настежь, глаза горят, в прическе легкий беспорядок – словом, все признаки некоторого душевного разлада. Тут, перекрывая голос гинеколога, раздался вопль очередного свежеукушенного персонажа, за которым последовала длинная тирада, и гинеколог с Денисом Анатольевичем дали друг другу слово перечитать заново анатомию, физиологию и камасутру: кажется, некоторые главы ускользнули от их внимания. Либо были недавно дописаны.
Прибыв на место и извинившись за задержку, спецбригада выудила кусачую даму из-под кровати, и Тимур, мягко пеняя на недостойное хорошей девочки поведение, повел ее к машине. Где и произошла встреча с ее отцом. Отец, колоритный мужчина, родился в одной из бывших союзных республик. И, судя по гневным тирадам в адрес дочери, был сильно опечален тем, что она нагуляла ребенка непонятно от кого. И обещал, что на родине ее ждет как минимум побитие камнями. И заявлял, что она ему не дочь и что от ребенка пусть отказывается прямо здесь и сейчас.
Подождав, пока Тимур посадит вновь забившуюся в его руках и зарычавшую на окружающих даму в салон, Денис Анатольевич сгреб мужика за ворот.
– Ты что творишь, гад? – тихо спросил он его. – Ты что тут ей наговорил?
– Это же позор для всей нашей семьи! – вскинулся было тот, но Денис Анатольевич, встряхнув его хорошенько, продолжил:
– Ты не видишь, что она и так напугана? Ты не понял, что эту реакцию она выдала из-за ваших гребаных обычаев? А ты еще добавил! Ты хочешь, чтобы она через день-другой повесилась или из окна выпрыгнула? А ведь так и будет!
– Но это же позор… – вновь завел пластинку мужик.
– Позор? – переспросил Денис Анатольевич. – Настоящий позор – это отказаться от родной крови! А ты хочешь дважды себя покрыть позором – отказаться и от дочери, и от внука! Да что же ты за мужик после этого!
Они беседовали еще минут пять, после чего Денис Анатольевич, открыв дверь барбухайки, легонько толкнул мужика внутрь:
– Поговори с ней. Прямо здесь. Прямо сейчас.
– Забираете? – спросил подошедший акушер. – А с ребенком что? Она будет писать отказ?
– Погоди, – поднял ладонь Денис Анатольевич. – Минутку, сейчас узнаем.
Заглянув в салон, Денис Анатольевич увидел, как отец гладит по голове всхлипывающую дочь и что-то ей объясняет.
– Вот сразу бы так! – положил руки им обоим на плечи Тимур. – А если будут спрашивать, где жених, – скажете, что в Сирии воюет. А уж на чьей стороне – сами придумаете.
Денис Анатольевич, оглянувшись на акушера, улыбнулся.
– Все в порядке, – сказал он. – Больше покусанных не предвидится, так что можно возвращать ее к вам в отделение. Ребенок, кстати, тоже остается при ней.
– И что это с ней было? – спросил акушер.
– Истерические сумерки, – пояснил Денис Анатольевич. – Рекомендации я вам сейчас напишу, но, скорее всего, они не пригодятся.
Подкузьмил Чуковский!
Я уже говорил о том, что тема источника для бреда и галлюцинаций наших пациентов – это не просто тема кандидатской. Или даже докторской. Это материал на Нобелевку, три шнобелевки и несколько премий Дарвина. И, естественно, однозначного ответа на вопрос «откуда» тут не будет. Хотя нет. Можно сделать лицо поумнее, позу для немедленной отливки в граните, жест понеопределеннее – и загадочно молвить: «Оттуда». Форточка в астрал, интимный шепот ноосферы, интерференция торсионных полей – я доступно излагаю? Нет? Ну, Блаватская вам в помощь.
В одно из субботних дежурств – как раз из тех, когда, по логике вещей, никого на приеме быть не должно, зато, по статистике закона падающего бутерброда, должен быть полный коридор – ко мне на прием привели дедушку. И попросили срочно сделать, чтоб был как новенький. Ну, или хотя бы пятилетней давности. Хотя бы в плане рассудка. А то сил уже нет никаких: в квартире как Мамай с Чингисханом по очереди конные чартеры гоняли туда-сюда. В общем, мебельная стенка в зале уже погибла, кухонный уголок тяжело ранен, а контуженный шкаф-купе в прихожей просит у соседей политического убежища.
Дедушка похужал лет пять назад, после травмы головы. Трепанацию-то сделали, и деда спасли, да что-то память стала теряться да речи странные начались: то на работу он соберется, с которой лет двадцать как на пенсию ушел, то к родителям в деревню. Сын лишь плечами пожимал: ну чудит себе батя, да и пусть чудит. Нейрохирург что-то там говорил про лечение после травмы, да больно заумно. Вот если б травки предложил какие, отвары, а еще лучше – настоечки, так другое дело, а химию голимую пусть бы сам и принимал. Они бы и к психиатру ни ногой, если б не вчерашнее.
Дед весь вчерашний день ходил какой-то беспокойный, словно чего-то ждал. И дождался. Сначала кликнул сына – мол, гляди, какая краля подъехала на крутой тачке! Прям королева, от подвесок до подвязок! Сын подивился – мол, ты же, батя, слеп как крот в безлунную ночь через месяц после вечеринки с метиловым спиртом! Через год после травмы видеть перестал! Дед возмутился: это кто слеп? После какой такой травмы? Да ты погляди, какая – и показал жестами контрабас с десятым номером. Вон, не видишь, что ли? И кто из нас после этого слеп?
Далее события развивались стремительно. Дед с тревогой отметил, что к подъезду подкатили шестьдесят машин, и из них посыпались пауки размером с собаку. Основная часть рванула за дамой, а небольшая группа проникла в квартиру через форточку (просил же сына как человека – прикрой, прикрой!), и завязалась схватка. Дед держался молодцом и показал, чего стоит Человек-тапок в битве с Человеком-пауком, даже если численный перевес не в твою пользу.