Но когда пауки были повержены, к дому подъехало еще с полсотни машин. И из них повыскакивали комары. Нет, не так. КОМАРЫ. Основная группа отправилась мочить пауков, а небольшая зондеркоманда (так и не прикрыл форточку, гад!) – к деду с недружественным визитом. Комарам, видимо, было все равно, кого мочить. И ведь действовали подло, сволочи! Три амбала на одного! Пока двое руки крутили, третий в спину жалил! В общем, если бы не дихлофос – не отбился бы.
– Ты доктору про разгром расскажи, который учинил! – вздохнул сын.
– Какой разгром? – удивился дед. – Нету никакого разгрома. Так, кое-что задели, пока бились, а так все цело.
– Ты еще скажи, что своими глазами все видел, – не удержавшись, поддел сын.
– Видел! – на голубом глазу отозвался дед. – Вот как доктора сейчас. Молодой такой, кучерявый.
– Ну спасибо, польстили, – потер я лысину. – Ладно. Геронтологическое отделение будет принимать в понедельник, а до того времени выпишу вам лекарство.
– От чего лекарство-то? – поинтересовался дед.
– От последствий прочитанного в детстве Корнея Чуковского, – ответил я. – Кто бы мог подумать, что «Муха-Цокотуха» даст такой отдаленный эффект! А ведь приходит пора поколения, выросшего на Гарри Поттере и экранизации Толкиена. Нас определенно ждет много интересного!
Читать надо внимательнее!
Пожалуй, я не единственный из докторов, кто за годы работы вывел прямую корреляцию между продолжительностью предстоящих праздников и количеством пациентов, желающих попасть на прием именно в последний день перед их началом. Особенно в последние часа два-три перед окончанием смены. И всякий раз, созерцая оживленный трафик перед кабинетом и в районе регистратуры, гадаешь: какие же непреодолимые обстоятельства мешали этим людям прийти в любой другой из дней? Может быть, приметы какие особенные? Марс в печени Козерога, Сатурн промеж рогов Тельца, Венера в интересной позиции к Раку и уже вот где обоим Близнецам?
В общем, когда ближе к концу приема пришла Эльвира, моя постоянная пациентка, и заявила, что нам надо серьезно поговорить, я даже не особо удивился. С чего бы это ей нарушать общий устоявшийся тренд? Опять же, вопросы и проблемы у нее всегда глобальные. Так было и на этот раз.
– Доктор, мне нужно решить, что делать с мамой, – сказала она.
– А разве с ней надо что-то делать? – спросил я.
– Ну да. – Она посмотрела на меня так, словно эта проблема была известна мне много лет и все эти годы я отчаянно прокрастинировал. – Наши отношения зашли в тупик.
– Вы конфликтуете? – решил уточнить я.
– Да, если это можно назвать конфликтом, – развела она руками. – Мама проецирует на меня всю свою негативную энергию, отчего у меня в левом полушарии начинает расти опухоль – да-да, я просто это чувствую, хоть на МРТ этого и не увидели! И еще она думает, что, когда ее не станет, я сорвусь и пойду по мужикам.
– Она это говорит напрямую? – удивился я.
– Она это думает! – Эльвира откинулась на спинку стула и пристально поглядела на меня. – А я это слышу. И говорю ей – да гори ты в аду тысячу лет негасимым пламенем, ведьма проклятая!
– Вслух? – спросил я.
– Естественно, вслух, – кивнула она. – В отношениях важна честность и открытость, не так ли?
– Иногда важнее тактичность, – возразил я.
– Только не с этой ведьмой, – тоном опытного инквизитора отозвалась Эльвира.
– Вы просили совета, – напомнил я.
– Ах да! – просияла Эльвира. – Совета, доктор, все верно. Мне важно знать: стоит ли мне послушаться Бога и нанять экзорциста, чтобы он изгнал из матери темное начало? Или лучше сделать все самой?
– И чем планируется делать изгнание? – насторожился я.
– Огнем, скорее всего, – пожала плечами Эльвира. – Или водой. Бог подсказал эти варианты.
– Он снова стал с вами разговаривать? – спросил я.
– Нет, – покачала она головой. – После тех новых лекарств стало полегче: он перестал говорить. Но недавно нашел способ передавать послания.
– Какой же? – поинтересовался я.
– Да такой же, как и для всех остальных, – хитро подмигнула она. – Только не говорите, что вы его не знаете.
– Давайте оба сделаем вид, будто я не знаю, – улыбнулся я. – Так какой?
– Облака, – показала она в окно. – Там, в них, все написано. Если небо ясное – значит, все делаешь правильно, молодец. Если облака – надо читать. Просто человек или умеет прочесть, или не умеет. Я – умею. Вы – тоже, только прикидываетесь. Так что мне делать с мамой?
– Мамой мы займемся, – пообещал я. – Только нам надо, чтобы вы освободили нам оперативный простор.
– Надо лечь в больницу? – догадалась Эльвира.
– Надо, – твердо ответил я. – Не хватало, чтобы во время операции вас зацепило. Странно, что вы не разобрали этот вариант, когда читали послание. Читать надо было внимательнее. Там же кучевыми по слоистым все было…
– Понимаю, – вздохнула она. – Пишите направление.
Отправив Эльвиру в приемный покой, я вышел на крыльцо и глянул на небо. Может, и для меня что-нибудь есть? Нет, ничего интересного – только спам на горизонте…
А меня-то за что?!
Одна из неприятностей, которая может произойти с психиатром и которая, как правило, хоть раз за время работы да происходит, – это оказаться вплетенным в бред пациента. И здесь бесполезно что-либо предпринимать и как-либо беречься – все равно ведь вплетет. И все: вчера был приличный с виду доктор, а сегодня – уже агент вражеской разведки, идейный вдохновитель преступной организации и мастдай номер один. Или, если уж совсем не повезет, – объект любовного бреда, желанный и недоступный, весь такой подающий тайные знаки, прицельно источающий волны амурного магнетизма и телепающий всякие непристойные мысли и предложения.
Коллеге-психиатру в этом плане, можно сказать, повезло. Дама, которая ходит к ней на прием, решила, что доктор ей просто завидует. Сложно сказать, чему именно, но что завидует – это сто процентов. Потому и вредит. В основном по мелочи. Соседей подговаривает, чтобы шептались за ее спиной, схему лечения специально подобрала такую, чтоб поскорее со свету сжить. А главное – сделала дубликаты ключей, пока пациентка лечилась в стационаре. И с тех пор, стоит ей самой лечь в больницу, – доктор тут как тут. Живет в ее квартире, пользуется ее холодильником (ну и что, что пустой, – холод же в нем есть!), расходует ее воду, электричество. Вещи ее, опять же, носит. Пришлось писать заявление в полицию: так, мол, и так, спасайте бедную меня от коварной нее.
Полицейский, которому посчастливилось реагировать на все эти заявления, был настроен решительно: хмурил брови, строго спрашивал доктора – а может, все-таки признаетесь? Мало ли, вдруг не на пустом месте у человека такие мысли возникли? С виду-то вы все тут в белом и при дипломах, а если копнуть поглубже? Доктор улыбалась и особо не возражала – копайте, господин диггер… ой, пардон, полицейский. У вас работа такая – вам положено. А у меня работа своя, вот я, с вашего позволения, ею и продолжу заниматься. Нет-нет, все в порядке, приходите еще. И снова приходил, и снова строго спрашивал – пациентка писала заявления с завидной регулярностью.
А однажды он пришел к доктору весь обескураженный и смущенно спросил: что делать? Оказалось, что дама написала очередное заявление, но уже на него самого. Мол, спасите-помогите, полицейский спелся с доктором. И вдвоем они теперь точно ее со свету сживут. Поскольку союз оборотня в погонах с упырицей в халате – это вам не шуточки, тут коза ностра с якудзой отдыхают и плачутся друг другу в жилетки – мол, мелко плаваем и жидко ходим! И теперь прокуратура начала проверку.
– Меня-то за что? – горестно недоумевал служивый.
– Вы меня об этом спрашиваете? – посмотрела на него доктор поверх очков.
– Ну да! – развел тот руками. – Я ведь всегда был на ее стороне!
– Могу вас поздравить, – обрадовала его доктор. – Вы уже поимели опыт отстаивания бредовой системы пациента – теперь почувствуйте, что такое оказаться в эту самую систему вплетенным. Добро пожаловать на ту сторону баррикад.
– И что же мне теперь делать? – спросил полицейский. – Надо же как-то ее переубедить!
– Надо было внимательнее слушать то, о чем вам говорила в самом начале, – вздохнула доктор. – Бред на то и бред, что разубеждениям не поддается, а только ими укрепляется.
– Но она же сумасшедшая! – воскликнул он. – Она такую ересь написала в заявлении! И как только его приняли! Доктор, напишите им, что все это неправда и что она больная! У меня на носу очередное звание, а тут это дело! Звезда очередная под угрозой! Премии, опять же!
– Вот мы и подходим к тому моменту, – сказала доктор, отложив ручку в сторону и повернувшись к полицейскому, – который можно было бы назвать сладкой местью, будь я человеком мелочным и злопамятным. Вспомните: сколько раз я пыталась донести до вас примерно то же самое, но в несколько более корректных выражениях? Ладно, не волнуйтесь, сейчас сформулирую свой ответ на запрос прокуратуры, чтобы они поняли, о чем тут идет речь.
– Спасибо, доктор! – обрадованно выдохнул полицейский.
– А заодно на всякий случай представлю вас своему мужу, – хитро подмигнула ему доктор.
– А это еще зачем? – недоуменно спросил полицейский.
– Ну так мы, судя по заявлению пациентки, с вами спелись, – пояснила доктор. – Представляете дальнейший ход ее мыслей? Должна же я представить супругу того, кого она не сегодня завтра объявит моим тайным любовником!
– А кто ваш муж?
– Тоже врач, – улыбнулась она. – Практически волшебник.
О симметричности
Способность найти общий язык и взаимопонимание очень важна в нашей работе. Конечно, можно гордо восседать по свою сторону рабочего стола в халате как в броне и диалог сводить к монологу – но ведь работа от этого не выиграет. Не зря же когда-то в кабинете главного врача самарской психиатрической больницы (а также, по его распоряжению – в каждой ординаторской каждого из отделений) стояли журнальный столик с пепельницей и пара кресел – чтобы с пациентом можно было присесть за столом, закурить на пару (если он курит – а курило тогда подавляющее большинство из них) и поговорить о том о сем.