– Я понял, понял, – поднял я обе ладони. – Давайте немного увеличим дозу и поглядим, как пойдут дела.
– Давайте! – охотно согласилась бабулька.
– И постарайтесь больше таких передач не смотреть, – посоветовал я.
– Да ни в жисть! – перекрестилась бабулька. – Это ж никакого распердону не хватит, если такую гадость смотреть!
О пользе аббревиатур
Аббревиатура не только упрощает жизнь тому, кто пишет от руки. На наши аббревиатуры можно ловить иностранных шпионов и незадачливых интуристов. Свободное владение профессиональной аббревиатурой – это тайный знак принадлежности к определенной гильдии – нет, даже касте, я бы сказал, – и этим навыком можно щеголять и охмурять непосвященных. Строго говоря, явление это не только отечественное, точно так же дела обстоят и в других странах – правда, я с трудом представляю себе аббревиатуру в системе китайской иероглифической письменности, но ведь они наверняка тоже что-нибудь придумали! Ну да бог с ними, с китайцами, речь сегодня не о них.
Забирала как-то раз наша доблестная спецбригада одну даму. Прямо из храма божьего. Никаких личных счетов, никакого воинствующего атеизма – просто человек был в психозе. Она сначала разругалась с местными бабульками – дескать, накрыло вас тут благодатью, вы и расслабились, пеняете молодым дамочкам на неприличный внешний вид, а ведь дьявол кроется не за макияжем! И даже не под маникюром. И даже вот под ее мини-юбкой его нет (да ладно, не визжи, дура, кстати, стринги на такой жопе очень одиноко и потерянно смотрятся).
Нет, клюшки благостные, дьявол – он уже здесь. Он проник сюда, пока вы следили за соблюдением буквы протокола. Ну ничего, сейчас будем изгонять. Вон, видите, батюшка читает словно сонный клоп? Где тут сила веры? Где экспрессия, я вас спрашиваю? Эй, батюшка, а ну подвинься, я сейчас покажу, как надо! Да ты еще и сопротивляешься? А не одержим ли ты, отче? А ну, рога, копыта и хвост к осмотру!
В общем, Денису Анатольевичу и его гренадерам были рады. И никто не пенял, что рыцари ордена Гиппократа (спецотдел, воинствующие мозгоправы) себя на пороге крестным знамением не осенили – не до церемоний нынче.
До приемного покоя даму довезли без приключений – чай не первый раз забирают, есть что вспомнить, о чем поговорить. Дружно повздыхали, пришли к общему мнению, что рабы божьи совсем стыд божий потеряли, и теперь кругом страх божий что творится.
А в приемном покое дама заартачилась – мол, не хочу я к вам в больничку, в это Богом проклятое место! И спецбригада уже всерьез задумалась, не перейти ли от методов убеждения к методам принуждения, но тут Денис Анатольевич попросил тишины и взял в руки лист направления.
– Ты чего напраслину на наш санаторий возводишь? – строго спросил он пациентку.
– Почему же это напраслину? – вскинулась было она, но Денис Анатольевич перехватил инициативу:
– Читай, что написано. – И протянул ей бумагу.
– ГБУЗ СО «Тольяттинский психоневрологический диспансер».
– Ну!
– Что ну? – Ты хоть знаешь, как ГБУЗ СО расшифровывается?
– И как?
– Господи! Богоугодное Заведение, Синодом Одобренное! – с чувством и выражением перевел Денис Анатольевич.
– Вот те крест! – подтвердил санитар, и весь персонал приемного покоя дружно осенил себя знамением.
Дальнейшая процедура оформления документов и переодевания прошла тихо и мирно. Персонал сохранял благостное выражение лиц, изо всех сил стараясь не взоржать богохульственно, и им это удалось – профессионалы, господи!
О вреде аббревиатур
Только что я рассказал о многофункциональности аббревиатур и о той большой роли, которую они играют в жизни страны в целом и психиатрии в частности. Однако как много зависит от трактовки и личного отношения! Это как роскошная дама на улице: кто-то выворачивает вслед шею, отчаянно борясь со скоропостижно наступившими косоглазием, гиперсаливацией и общей приподнятостью организма в стратегически важных местах, а кто-то на ней уже лет десять женат…
Пришел однажды ко мне на прием весьма сердитый молодой человек. Точнее, не сам пришел, а был послан. Вернее, направлен, но смысл направления он истолковал именно как крайне оскорбительный для себя финт со стороны участкового терапевта. И, соответственно, жаждал объяснений, за что та его так невзлюбила. Спросить это сразу в ее же кабинете он не догадался, поскольку доктор была предельно корректна, и о том, что она на самом деле таила камень за пазухой и подкладную свинью в потайном загоне, узнал, лишь внимательно прочитав текст направления и продравшись сквозь экстрасистолы врачебного почерка.
– Вы видели, как она меня обозвала? – пыхтел парень, тыкая пальцем в предварительный диагноз со знаком вопроса.
– Не нахожу никакого криминала и перехода на личности, – возразил я, прочитав направление.
– И ведь не только меня, но и маму тоже! – продолжал кипятиться молодой человек. – А я всего-то немножечко затупил, когда она меня расспрашивала! Ну, быковал чуток…
– Стоп-стоп-стоп! – поднял я ладони. – При чем тут мама? Нет, наследственность, конечно, могла сыграть свою роль, но где вы видите хотя бы намек на упрек в ее адрес?
– Да какой намек? – Парень аж подпрыгнул на стуле. – Тут же все открытым текстом сказано!
– Да что сказано-то? – решил уточнить я на всякий случай. – Может быть, мы с вами по-разному разобрали ее почерк? Прочтите сами!
– М-м… хорошо, – внезапно смутился молодой человек. – Но только можно я вам на ухо скажу? А то мне перед вашей медсестрой неудобно…
Получив разрешение, он наклонился поближе и шепотом прочел диагноз. Точнее, собственную его расшифровку.
– Infans ex pudenda aureola? – машинально перевел я на латынь.
– Чего-чего? – не понял парень.
– Не обращайте внимания, – махнул я рукой. – Впервые вижу, чтобы аббревиатуру ЗПР так сочно расшифровывали.
– Ну а как еще ее расшифровать! – фыркнул посетитель. – И так все понятно, что она хотела про меня сказать!
– Вообще-то, ЗПР расшифровывается как «задержка психического развития», – улыбнулся я. – Но ваш вариант я теперь надолго запомню.
Какие заботливые, или Инопланетянина не будить!
Тут как-то коллеги из линейной бригады скорой помощи поделились прекрасным. Поскольку на вызовы они ездят не в пример чаще наших орлов, то на их долю тоже достается немало интересного. Особенно учитывая частоту потуг некоторых представителей человечества изобразить битву с зеленым пресмыкающимся в виде композиции «Лаокоон с сыновьями снова не осилили».
В этот раз их вызвали сотрудники ГИБДД, которые приехали на место дорожно-транспортного происшествия. Ситуация довольно банальная: изрядно приняв на грудь, товарищ почувствовал непреодолимый таксис к рулю и подвигам. А поскольку настоящий герой, по его глубокому убеждению, считает ниже своего достоинства пользоваться тормозами и единственно достойным себя маневром мнит форсаж и таран, то исход поездки оказался предсказуем.
Хорошо, что объектом атаки оказался припаркованный в отдельном сугробе еще с начала зимы автомобиль, медленно обретающий все признаки городской недвижимости и на тот момент необитаемый. Благодаря такому стечению обстоятельств пострадавшим оказался только нетрезвый ас. К моменту прибытия сотрудников ГИБДД он бегал вокруг разбитых машин, размазывал по лицу кровь, сочащуюся из порезов (лобовое стекло не было рассчитано на такие маневры с непристегнутым ремнем безопасности), и громко ругал правительство, дороги, нетрадиционно ориентированное население планеты (оно, по его глубокому убеждению, составляло абсолютное большинство, за редким исключением в его пострадавшем лице), а также мироздание в целом. Глянув на боевую раскраску этого индейца, полицейские вызвали скорую.
Линейная бригада прибыла довольно быстро: запас красноречия пациента к тому моменту еще не иссяк. Более того, он так самозабвенно вопил, что умудрился разбудить фельдшера Колю, который находился на дежурстве уже вторые сутки подряд и потому старался урвать для сна любой удобный момент.
Проснувшись, Коля отреагировал рефлекторно, практически не включая кору головного мозга, на одной лишь его древесине. Есть пациент (одна штука), есть психомоторное возбуждение (умеренно выраженное), есть кровь из неглубоких порезов на лице – надо действовать. Достав из волшебного чемоданчика губку, он обильно смочил ее зеленкой, перехватил пациента на очередном витке орбиты вокруг поверженных авто – и приступил к обработке ран. Пациент пытался что-то там возражать, поскольку зелье щипало, и даже возмущаться, потому что зеленка стекала за ворот, но от Коляна необработанным никто еще не уходил.
От госпитализации товарищ отказался в категорических фаллодирективных выражениях, и полицейские, распрощавшись с медиками, забрали его с собой.
На следующий день бригаде пришлось-таки заехать в отделение: нужно было подписать кое-какие бумаги для полиции, черкнуть пару слов для протокола. Вчерашний пациент тоже был там. Сверкая бриллиантовой зеленью идеально обработанной физиономии, он мирно дрых на лавочке, изредка всхрапывая. Руки его, аккуратно сложенные на груди, удерживали картонку, на которой рукою кого-то из сотрудников полиции было крупно выведено:
«ИНОПЛАНЕТЯНИНА НЕ БУДИТЬ!»
Берем обоих!
Все-таки интересная работа в спецбригаде! Каждый выезд – прямо как в дремучий лес: никогда не знаешь, кого встретишь, что привезешь… Вот за этот элемент неожиданности и любят коллеги свою работу. Ну, еще за график. В конце концов, не за зарплату же ее любить…
Когда Владиславу Юрьевичу, моему другу и коллеге, диспетчер передал адрес, фамилию пациента и причину вызова, тот ответил фаллонигилистическим эквивалентом выражения «надо же, никогда бы не подумал!». Дело в том, что пациента этого он знал еще с тех далеких времен, когда работал в стационаре.
Юрий (назовем его так) никогда буйным характером не отличался. Да, умом особо не блистал – скорее, умело его маскировал. К тому же еще и не разговаривал: не то чтобы не хотел – просто не мог. В отделение его мама сдавала очень редко – так, когда самой надо было лечь на операцию (чтобы присмотрели и накормили), либо когда подходил у сына срок очередного освидетельствования на предмет инвалидности. А тут вдруг вызов, да еще с пометкой, что пациент агрессивен! Пожав плечами, Владислав Юрьевич дал орлам команду собираться.