Очередной вызов на суточном дежурстве поступил от служивых из министерствачослучилось: мол, приезжайте, у нас тут человек на дереве висит. «За шею?» – уточнил Денис Анатольевич на всякий случай. Нет, ответили сотрудники МЧС. Весь. В смысле – равномерно распределив массу тела по ограниченной площади кроны, добавил их старший. Денис Анатольевич попытался развидеть картинку, которую упорно подсовывало воображение, и дал бригаде команду собираться.
Женщина действительно висела высоко над землей, запутавшись в ветвях, и громко, не стесняясь в выражениях, сетовала на несправедливость бытия. Когда спасателям удалось снять ее с дерева, санитар аккуратно взял даму под локоток и предложил пройтись до большой машины с мощным мотором, но офицер МЧС остановил его – мол, с ней-то как раз все в порядке. То есть если не считать мелкого недоразумения с деревом. А вот сына этой дамы желательно бы изловить. Он ее второй раз за сегодня из окна выбрасывает. Соответственно, второй раз приходится ее с дерева снимать. За сегодня.
– За сегодня? – поднял брови Денис Анатольевич.
– Ну да, ну да, – закивала дама.
Выяснилось, что ее сын, здоровенный детина, давно и крепко знаком не только с психиатрами, но и с наркологами. Просто из дома его в больницу забирали редко – в основном из полиции.
– Выпишется, какое-то время ходит спокойный, а потом вместо таблеток начинает водку пить, – пожаловалась дама. – И колобродить. Вот в полицию и попадает. Особенно если меня в очередной раз в окно выбросит. Хорошо еще дерево под окнами растет: с третьего этажа высоко падать!
Поднявшись на третий этаж, санитар постучал в дверь и вежливо попросил ему открыть. Пациент из-за двери поинтересовался: а что будет, если он не откроет.
– Тогда я все равно войду, – ответил Тимур. – Но буду очень расстроен.
Иметь дело с расстроенным Тимуром пациенту не хотелось, поэтому он не стал спорить, открыл и дал проводить себя в барбухайку без лишних уговоров.
– И что с таким делать? – спросила дама. – Он ведь как выпишется – через пару месяцев опять начнет все по новой!
– В больнице, конечно, его полечат. Но если вы не сможете после выписки убедить его принимать лекарства, а не водку, – покачал головой Денис Анатольевич, – то способ только один.
– Какой? – оживилась дама.
– Вызывать нас, – ответил Денис Анатольевич. – Причем пораньше, не дожидаясь, когда дело снова дойдет до бросков мамой в окно.
– Так жалко же! – всхлипнула дама.
– Тогда, – вмешался Тимур, – сделайте себе на том дереве гнездо. Оно вам точно пригодится.
Дизайнерская белочка
У многих профессий есть собственные профессиональные вредности. У врачей и учителей – это риск эмоционального выгорания, у сотрудников ГИБДД – это (и с чего бы?) ожирение, у рихтовщиков, постоянно имеющих дело с шлифмашинкой, – вибрационная болезнь… Да всех и не упомнить, не зря этим вопросом занимается отдельная кафедра при медицинском университете и есть отдельная врачебная специальность – профпатолог. А какая, по-вашему, профессиональная вредность может быть у дизайнера интерьеров?
Кто-то, возможно, предположит, что только личная, в характере. Ну, может быть, со стороны вечно недовольных заказчиков. А вот Денис Анатольевич теперь знает еще одну. О ней-то он мне при встрече и рассказал. Был у них как-то раз вызов к одному товарищу – тот, отбиваясь одной рукой с торшером в ней от нападавших, держал в другой телефон и отчаянно названивал всем подряд: полиции, МЧС, скорой…
Геннадий (назовем его так) профессию дизайнера интерьеров вредной не считал. Творческой – да, вполне. Интересной – безусловно. Медитативной – не без того. Одно плохо: в какой-то момент он понял, что капризы заказчиков без стакана-другого трудно переносятся. И вдохновение приходит лишь вместе с легким градусом. Так и творил – слегка подшофе, лишь ближе к ночи позволяя себе выпить по-настоящему: похмелье шло по пятам, и лечиться приходилось гомеопатическими методами (то есть подобное подобным), хоть и не вполне гомеопатическими дозами.
Над одним из заказов довелось поработать особенно долго и вдумчиво: клиент смутно представлял, чего же он на самом деле хочет, и сформировать основную идею удалось далеко не с первого раза. И придирался к каждой мелочи. Поэтому дело шло медленно, стимулировать вдохновение и долготерпение приходилось приличными дозами, и к моменту, когда работа была наконец сдана, Геннадий почувствовал себя жертвой голодного вампира, высушенной до капли. Организм требовал восполнить запасы выпитой крови и вымотанных нервов, и пришлось организовать ему недельный запой. То есть реабилитацию. Дольше не получилось – просто перестало лезть. А дня через три, когда уже стал униматься гудящий внутри трансформатор, все и началось.
Валяясь на диване и разглядывая обои, Геннадий вдруг поймал себя на мысли, что совершенно не помнит, когда он успел их переклеить. Нет, цвет остался тем же – ну, может быть, чуть ярче и резче – но фактура! Много-много тисненых белочек, причудливо перетекающих друг в друга, – и где он только такие нашел? Встряхнув головой, Геннадий решил пройтись по комнате – поискать следы ремонта. Надо же: сам поклеил – и не может вспомнить, как все происходило! Может, обрезки рулонов где остались или клей?
В ходе поисков обнаружилось, что линолеум тоже какой-то незнакомый. Точнее, смутно напоминает тот, что был всегда, но… черт возьми, та же беличья тема! Вот сучья, расходящиеся под разными углами, а вот – белки. Некоторые едва намечены, в виде контуров, некоторые прячутся в ветвях, но они повсюду! Пришлось пойти умыться холодной водой.
Не помогло. Белки никуда не делись – ни с обоев, ни с линолеума. Более того, теперь вся мебель оскалилась на Геннадия беличьими пастями. А зубки-то у того же кресла – о-го-го! Только и ждут, когда присядешь. Клац – и голова, что тот орех, щелкнет, только скорлупки в разные стороны. Ой, кажется, стул шевельнулся и подвинулся чуть ближе! Ой, и кресло повернулось, отслеживая движение! Да они же сейчас его порвут!
Спецбригаде Геннадий несказанно обрадовался: наконец-то люди! Стыдливо отбросил в сторону изрядно покореженную ножку торшера (битва с белкомонстрами выдалась нелегкой), подробно все рассказал, поспешно согласился, что у него – белочка (да-да, и не одна!), и, опасливо оглядываясь на дверной проем в комнату, стал собираться, попросив санитаров покараулить рядом: вдруг в шкафу тоже какая белка прячется?
– Вернусь из больницы – сделаю ремонт! – твердо заявил Геннадий, шагая рядом с Денисом Анатольевичем. – И чтобы даже намека на белочек не было. Никаких обоев – только штукатурка и покраска! И на полу – ламинат!
– Вы, главное, больше себя так не стимулируйте, – посоветовал Денис Анатольевич. – Ищите вдохновение… в кефире, что ли.
– Да-да, придется, – закивал головой Геннадий и, окинув взором стоящую у подъезда барбухайку, доверительно шепнул доктору: – А вы свою машину как-нибудь перекрасьте, что ли… А то и морда у нее беличья, и куча белочек на бортах прорисованы.
– Насчет морды, – улыбнулся Денис Анатольевич, – я с водителем посоветуюсь. А что до белочек на бортах… Так мы уже сколько раз на белую горячку выезжали! Один вызов – одна белка на борту. Ну, как у истребителя звездочки. Вы не беспокойтесь: у нас они смирные!
Кругом ворье!
Удивительная амбитендентность прослеживается у нашего населения. Нет, я вовсе не хочу заводить заезженную пластинку про здоровых и недообследованных и ни на что не намекаю. Но посудите сами: граждане с изрядной долей скепсиса относятся к любым заявлениям государственных мужей – и тут же вкладывают огромные средства в реанимированные финансовые пирамиды. Они ни в грош не ставят современную медицину – зато готовы угробить свой организм каким-нибудь особенно замысловатым способом, прочитанным в очередной вырезке из «ЗОЖ». Они в совершенстве освоили технику чтения любой газеты между строк – и напрочь игнорируют предупредительные таблички: «Не влезай, убьет!», «Осторожно, окрашено!» и «Прохода нет». И это те, кто не охвачен нашим вниманием и заботой. Что уж говорить о пациентах!
Пришла как-то на прием к Оксане Владимировне одна дама. Ольга Егоровна (назовем ее так) наблюдается в нашем уютном учреждении уже четверть века. А все почему? Да потому, что кругом одни воры и жулики. Начиная от соседей и заканчивая правительством. Вся страна, в общем. И как только подходит срок очередного обострения (либо когда Ольга Егоровна решает, что лекарства вредны для организма и пора приступать к его тотальной очистке), в стране тут же летят к чертям моральные установки.
И граждане страны, проснувшись поутру, едва успев умыться и глотнуть кто чаю, а кто огуречного рассола, сразу же задаются вопросом: а что там сегодня у Ольги Егоровны плохо лежит? Не пора ли что-нибудь слямзить? А то сил нет, как клептомания терзает! Уж что только она не предпринимала: и замки каждый раз новые врезает, и датчики движения поставили, и пару камер, и волосок на дверь клеила – все без толку. Страна тоже не стоит на месте – прокачивает воровские навыки. Вот так вернешься домой с прогулки по магазинам – вроде бы все спокойно. Камеры и датчики никого не засекли, волосок на месте, отпечатков чужих пальцев на дверях нет – а в белье кто-то рылся! И запах в квартире чужой. Ну что ты будешь делать! Одно расстройство. Пора к доктору идти.
– Я ведь снова к вам, Оксана Владимировна. Опять все началось по новому кругу, – сообщила она, едва войдя в кабинет.
– Кто на этот раз на подозрении? – спросила доктор. – Соседи?
– Нет, они вроде успокоились, – покачала головой Ольга Егоровна. – Хотя их тоже нельзя списывать со счетов: вдруг просто бдительность усыпляют! Но в основном ЖЭК и мэрия. Вы же знаете: кругом ворье!
– Сплошь? – уточнила Оксана Владимировна. – Даже тут?
– Ну что вы! – замахала руками дама. – Вы-то вне подозрений. Доктор-то у меня хороший. А вокруг – ворье.
– Сильно донимают? – с участием спросила доктор, которая вне подозрения.