– Вы же помните, доктор, когда я в первый раз к вам попала? – спросила Ольга.
– Конечно, – ответила Юлия Юрьевна. – Восемь лет назад.
– А болезнь началась много раньше, – грустно покачала головой Ольга. – Еще в детском садике.
– В самом деле? – удивилась доктор. – Но ведь столько лет – и она ничем себя не проявляла. Или все-таки проявляла?
– Нет, ничем, тут вы правы, – согласилась Ольга. – Я только сейчас поняла, что это был скрытый период! Зато я точно знаю, с чего все началось.
– С чего же? – спросила Юлия Юрьевна.
– Меня в садике покусал мальчик, – открыла секрет Ольга. – Я его знаю, он живет в нашем дворе. И недавно я узнала, что он тоже болен шизофренией. И тогда я все поняла!
– Я уже улавливаю ход ваших мыслей… – прищурилась доктор.
– Да! Именно! Он заразил меня через свой укус! – воздела перст Ольга. – И поэтому у меня вторая просьба к вам.
– Какая же?
– Перед тем как вы меня положите в больницу, – Ольга пододвинулась со стулом поближе, – можно я вас укушу?
– Зачем? – на всякий случай отодвинулась от нее подальше, вместе со стулом, Юлия Юрьевна.
– Мы поставим эксперимент! – воодушевленно сверкнула глазами Ольга. – Мы проверим правильность моей теории! Мы с вами войдем в историю, доктор! Один укус – и Нобелевская премия пополам!
– Ольга, как вы думаете, – осторожно спросила Юлия Юрьевна. – Если теория окажется верна и я в самом деле заражусь шизофренией, меня уволят с работы?
– Что вы! – с жаром возразила Ольга. – Вы же будете знамениты! К тому же вы ценный сотрудник, а психиатров в городе и так не хватает – кто же вас посмеет уволить? Будут лечить, давать самые лучшие лекарства, но точно не уволят!
– То есть я так и буду вести ваш участок, – сказала Юлия Юрьевна. – А теперь ответьте мне, положа руку на сердце: вы хотели бы, чтобы вас лечил сумасшедший доктор?
– Ой. Нет, не очень, – смущенно признала Ольга. – И что теперь делать?
– Давайте я пока напишу вам направление, вы полечитесь в стационаре, а я пока подумаю над кандидатурой. – Юлия Юрьевна достала бланк и начала писать. – Вдруг кто-нибудь из коллег согласится?
– Я слышал ваш интересный разговор, – сказал заведующий отделением, войдя в кабинет после того, как Ольга отправилась в приемный покой.
– Под дверью караулили? – улыбнулась Юлия Юрьевна.
– Нет, просто обе двери наших кабинетов были открыты, – ответил заведующий.
– Тем лучше, – задумчиво поглядела на него доктор. – У меня к вам два вопроса, Виктор Александрович.
– Какие же? – вопросительно глянул на нее заведующий.
– Первый вопрос – не испытываете ли вы непреодолимого желания увеличить мне зарплату? – хитро посмотрела на него Юлия Юрьевна. – И, пока вы не успели на него ответить, сразу второй: а может, вы желаете пожертвовать собою ради науки и верного шанса получить Нобелевскую премию? Вы только скажите – тут дел-то всего на один укус!
Петрович
А эту историю рассказал мне Владислав Юрьевич, мой друг и коллега. Он сравнительно недавно, но очень органично влился в коллектив спецбригады, и жизнь его теперь полна приключений и встреч с интересными людьми. Причем не только с пациентами. Личный состав спецбригады сам по себе достаточно специфичен и колоритен. И речь не только о санитарах и докторах.
Работает у них один водитель. Петрович. Причем типичный такой советский Петрович – начиная с закалки и заканчивая кепкой и монтировкой. За рулем уже бог знает сколько лет, барбухайку соберет-разберет с завязанными глазами, диагноз движку ставит на слух – в общем, спец.
Петрович подрабатывает на какой-то станции техобслуживания: семья, дети, внуки, старики родители – деньги при таких физических и социальных условиях удивительным образом приобретают свойство сверхтекучести. А что, график позволяет: сутки на скорой, трое на СТО.
Недавно, ближе к ночи, к Петровичу (он как раз был на смене) заскочил в гости мужик. Тоже очень типичный и фактурный. Весь при золотых цепях, болтах и фиксах. На черном «мерине». Санитары вопросительно глянули на Петровича – мол, не нужна ли огневая поддержка, – но тот только махнул рукой, вышел на улицу и сел в «мерседес».
Обратно он вернулся с увесистым пакетом: коньячок, колбаска, красная икра, ананас, шампанское… Сглотнув набежавшую слюну, коллектив поинтересовался: нешто любовник? Беззлобно послав всех кружным нахом без навигатора, Петрович объяснил генез подарка.
Оказывается, вчера к нему на станцию приехала жена этого авторитетного в определенных кругах товарища. Вся в мехах, очках, автозагаре – в общем, звезда на «мазде». Дескать, резину переобуть изволю. Не вопрос, барышня, – ответил Петрович. Барышня сделала губки бантиком и спросила – нельзя ли после монтажа накачать колеса азотом? Говорят, машина на таких колесах лучше ездит и меньше бензина просит.
Петрович хотел было что-то возразить. Потом поглядел на барышню, стараясь не увязнуть взглядом в декольте. Ах, мадам, промолвил он. Азот нонче – это голимый моветон. Тренд сезона – это коктейль. 78 % азота, 21 % кислорода, 1 % аргона. Это если в объемных долях. Плюс приятный бонус в виде следов двуокиси углерода, неона, гелия, криптона, ксенона и водорода – я ничего не забыл? Сколько? – с придыханием спросила дама и открыла сумочку. Петрович улыбнулся: для вас, мадам, сегодня акция. Коктейль по цене обычного воздуха. Нет-нет, не благодарите.
– А это был ее муж, – сказал Петрович, когда бригада выползла из-под стола. – Тоже долго ржал и благодарил за оказанное супруге внимание.
– Петрович! Зараза! Нельзя же так! – утирал слезы Владислав Юрьевич. – В общем, с тебя сто грамм после смены.
– Всенепременно, – важно сказал Петрович. – А сейчас, пока вызовов нет, я иду спать. Если надо – разбудите.
– Фиг ты его разбудишь, – сказал Владиславу Юрьевичу один из санитаров. – Он спит как из пушки.
– Ну да, у меня крепкий здоровый сон, – согласился Петрович. – Но если надо меня разбудить, ты, главное, не жалей меня. Иди в нашу каптерку. Сразу справа, как зайдешь, – койка. Не перепутай. Справа. Как зайдешь. Тут главное – не теряться. Заходишь и со всей дури бьешь по яйцам. Без всякой жалости. Два раза – чтоб наверняка. Со всей дури. Я обязательно проснусь. Я там в дальнем углу, у окошка, сплю.
Петрович и кобели
Однажды Петрович пришел на работу с почетным эскортом. Здоровенная стая бродячих собак следовала за ним на дистанции, удерживаемой единственно лишь зверским выражением лица и грозной фублей. Проводив объект до входной двери, псы в томительном ожидании расселись у крыльца.
– Петрович, тебе куда столько? – спросил Владислав Юрьевич, выглянув в окно.
– Так на улице долбаных минус тридцать, – пожал плечами Петрович. – А ну как ласточка не заведется? Этих впряжем – и на вызов.
Владислав Юрьевич представил картину и решительно запротестовал: нельзя столь откровенно и беззастенчиво индуцировать родной город: больница просто не рассчитана на такой наплыв пациентов.
– Слушай, там же сплошь одни кобели, – задумчиво произнес Тимур, приглядевшись к стае повнимательней. – Я ни на что не намекаю, Петрович, но собачье чутье не обманешь. Ты себя хорошо чувствуешь? Может, раздражительность в последние дни была? Внезапные слезы? Покусать никого не хотелось?
– Ек-макарек, вот как ты спросил – так сразу и захотелось! – Петрович двинулся на Тимура.
– Петрович, Петрович, держи себя в руках, нам еще сутки пахать, а ты тут без намордника! – Тимур попытался спрятаться за Владислава Юрьевича, но при его комплекции получилось как-то неубедительно.
– А в самом деле, Петрович, чой-то они за тобой вдруг увязались? Может, ты какое заветное собачье слово знаешь? – спросил Владислав Юрьевич.
– У меня команда «сидеть» хорошо получается, – смущенно признался Петрович. – Теща, светлая ей память, говорила, что очень пронзительно выходит. Сразу, говорила, ноги слабеют, и неудержимо тянет на задницу шлепнуться.
– Не, не то. – Тимур осторожно выглянул из-за докторского плеча. – Ты давай, напряги уже дедуктивную извилину, а то так и придется по вызовам в компании мотаться. Чего в тебе сегодня такого нового и необычного?
Петрович задумался. Потом опустил глаза, поглядел на новенькие унты, надетые по случаю мороза, хлопнул себя по лбу и принялся их снимать.
– Вспомнил! – Он вытащил стельки и продемонстрировал их остальным. – Соседка презентовала! Она их из собачьей шерсти сваляла!
– Я так понимаю, у нее сука? – спросил Владислав Юрьевич. – И, судя по произведенному эффекту, еще и… м-м-м… выдающаяся?
Петрович только развел руками.
– Ну, блин, удружила! – огорченно протянул он. – А я-то думал, буду прям на ходу здоровье поправлять! Теперь только выкидывать.
– Погоди-погоди. – В бытовку зашел еще один доктор. – Ты стельки-то прибереги.
– Зачем еще? – настороженно спросил Петрович.
– Они тебя могут очень выручить. Кто знает, что в жизни может произойти. Опять же, Рагнарек на носу.
– Хрен ли мне тот Рагнарек? – искренне удивился Петрович.
– Ты не горячись, – примирительно поднял ладони доктор. – Вот представь себе: случился катаклизм. Кругом разруха, безвластие и голод.
– Ну?
– А ты надеваешь свои унты со стельками и неспешно так идешь ко мне в гости.
– На фига?
– Потому что я пригласил. Приходишь, значится, ко мне, весь в собаках…
– И?
– И мы с тобой спокойно пережидаем голодное время!
– Доктор Ли, хватит меня подкалывать! – возмутился Петрович. – Я твою собачатину ни в жисть в рот не возьму!
– Странно, – пожал плечами доктор Ли. – А хе на той неделе уминал – аж за ушами трещало.
Петрович побледнел и схватился за живот.
– Да пошутил я! – рассмеялся доктор. – Но стельки ты все же не выбрасывай. Мало ли что.
Петрович и телепузик
Сменившись как-то по осени после суточного дежурства, Петрович предложил своим давнишним приятелям, санитару и автослесарю из гаража скорой: а не пройтись ли нам по водочке? С этим старинным национальным продуктом у Петровича сложились уважительные отношения: он не отказывал себе, когда натура его, достаточно цельная и самобытная, чтобы не размениваться на шампанское с ананасами, просила праздника. Надо сказать, употреблял он не часто и не зло – иначе не проработал бы столько лет за рулем, – но подходил к этому делу основательно и с вниманием к деталям.