- А ты что?
Лоб у Виктора покрылся испариной. Вьющиеся волосы словно обмякли и повисли по сторонам.
- Я сказал, что все равно никого присылать не надо. Сказал, что ты вернешься, что подлецом ты никогда не был. Зазнайкой, эгоистом, хвастуном, позером - это сколько угодно, а подлецом - нет. И знаешь, что он мне ответил? Из эгоистов, говорит, первосортные подлецы получаются.
- Так и сказал?
Виктор иронически усмехнулся, но вид у него был растерянный, жалкий.
- Да, так и сказал. Верно сказал! Действительно, получаются из эгоистов подлецы, - резко говорил Ваня. Он знал: поддаваться чувству жалости сейчас ни в коем случае нельзя. - Вот ты - почему удрать решил? Молчи, я сам тебе скажу. Что, трудно тебе было? Неправда, не труднее, чем другим. Дома неполадки? Тоже нет! Заело тебя, Витька, что тебя на руках носить перестали. Раньше как что - Витя Сазонов. Ах, какой хороший! Ах, какой передовой! Ну, ты и старался. Как же, у всех на виду! Сам собой любовался - вот ведь я какой. Все могу! Все беру с налета! А как получилась у тебя первая неудача - черт тебя знает, может, и впрямь не ты мотор запорол, да ведь не в этом дело - ты старшим был, значит, правильно с тебя спрашивали, - как получилась неудача, так ты и раскис. В прицепщики поставили - еще больше. В бутылку полез: я «им» покажу! Кому это «им»?.. Нет, ты молчи, дай теперь мне сказать… Ну и докатился до выговора. И струсил! Да, да, струсил! Боишься перед комсомольцами показаться. И позорно сбежал. Конечно, ты сам себе в трусости не признаешься. Ты себя уговариваешь, наверно, что бежишь из «принципа». «Они мне так? Ладно! Я им покажу!». Что ты «им» показал? Ничего! Знаешь, кто ты есть такой без всех нас? Нуль без палочки, вот кто! Видишь: стоит поселок! И без тебя стоять будет. Понял? А о тебе никто и не вспомнит. Даже фамилию забудут через два дня. Скажут: был тут у нас один подлец, высокий такой, в завитушках…
Он остановился: не переборщил ли?.. Виктор смотрел в сторону. У него подергивалась скула.
- Зачем ты меня со станции с собой потащил, если все знал? Чтобы мораль прочитать? - глухо спросил он, не поворачивая головы.
- Мораль?.. Я тебе о мужичке рассказывал, который меня подвел, когда я собрался убегать. Черт его знает, что было бы, если бы лошадка оказалась на месте. Может, я и в самом деле убежал бы. А потом вернулся бы с позором или мучился всю жизнь… Так вот, я хотел, чтобы и твоя лошадка немного задержалась. Чтобы у тебя было время подумать… Вот и все!
Из кабины трактора раздался сонный голос Сани:
- Это уже совхоз, да? Мы уже приехали?
Ваня бросил быстрый взгляд на Виктора. Тот стоял отвернувшись, его плечи были бессильно опущены.
- Сейчас приедем, Саня! - твердо сказал Челмодеев.
Уже больше не глядя на Виктора, он сел в кабину его трактора и с силой захлопнул за собой дверь.
Взревел мотор. Трактор рывком двинулся по дороге и, набирая скорость, пополз на пригорок, к поселку.
От поселка целинного совхоза через степь размашисто шагают высоченные столбы. Они поставлены совсем недавно. Подойди поближе - услышишь запах смолы. По столбам на многие километры протянулась тонкая нить телефонной линии.
Гудят, говорят провода.
«Иван Васильевич! Гвоздиков, гвоздиков подбрось…
Вышли все уже… Что? Как это «быстро»? Строимся ведь…»
«Все здоровы, мамочка. Ради бога, не беспокойся. И не шли больше таких телеграмм. Как там Маня? Ма-ня! По буквам: Максим, Анатолий, Николай, я… Ну я, я… Последняя буква алфавита. Да, да, Майя…»
«Девушка, мне райком комсомола… Товарищ Ипокентьев? Это Седов говорит из «Молодежного». Состоялось собрание… Да, пришел Виктор Сазонов. Что?.. Строгий с предупреждением… Понятно, переживает. Ему ребята тут все высказали. Ну, и нам заодно, членам комитета… Ничего, он теперь понял… Мы?.. Мы тоже…»
«Тока уже готовы… Готовы, говорю, тока. Да, да, готовы… Прикатаны, прикатаны… Прикатаны, говорю… Да, да».
«Барышня, опять что-то не слышно…»
«Это начальник станции?.. С вами говорят из «Молодежного»… Там у вас в камере хранения мой чемодан остался. Как бы его получить?.. Да нет, сам я не могу, работы много. Доверенность, говорите?.. И квитанцию приложить?..»
«Почему комбайны до сих пор не отремонтированы?.. Что?! Да я с вас три шкуры…»
«Аккредитив нужен обязательно… Да, да… Иначе нам ничего не отгрузят… Что?.. Говорил я уже с Блиновым! Без аккредитива ничего не будет, ни валенок, ни фуфаек, ничего… Запишите счет: тридцать три тысячи сорок по-семь…»
«Сын!!! Честное слово! Четыре пятьсот! Богатырь, богатырь…»
Звенят, гудят провода в степи. Бьется в них неуемный пульс человеческой жизни.
МИКРОБ ЦБ
Три трактора из бригады Тараса Семеновича Подопригоры были заняты на зяблевой вспашке целины. Трактористы, особый отряд, как их называли в совхозе, работали за речкой, на самой окраине совхозных земель. С каждым днем все ближе продвигались они к небольшой березовой рощице, за которой уже начинались владения соседнего колхоза «Зеленый дол».
И вот однажды вечером Ваня Челмодеев, начальник особого отряда, остановил свой трактор возле палатки, где размешались трактористы, осмотрел оценивающим взглядом еще не вспаханный участок земли и сказал:
- Завтра кончим.
Прицепщик Дима Николаев украдкой облегченно вздохнул. Он никому не признался бы, что ему уже порядком надоело на прицепе, но от себя у него тайн не было. Нужно же было ему проситься в особый отряд! Был бы теперь давно свободен - клуб ведь уже построен. Гонял бы себе целый день на мотоцикле - купил уж когда, а еще даже не обкатал. Но разве он мог тогда знать, что это продлится так долго? И потом, работать на прицепе в самый разгар лета оказалось гораздо труднее, чем весной. Ему казалось, что только и будет дел загорать на сиденье, ухватившись рукой за баранку. Веселая работа! А на деле вышло, что он кое-чего не предусмотрел. Правда, нет грязи, как было весной, но зато прибавились новые трудности. Вот, например, счищать жесткие стебли полыни, забивающие все пространство между предплужниками и отвалами. То и дело приходится соскакивать с плуга и бежать рядом, орудуя палкой. А попробуй не уследи! Полыни вон сколько! Плуг сразу же начинает брать мельче.
А беспощадно палящее солнце! А предутренний пронизывающий ветер - его порывы заставляют зубы выбивать барабанную дробь. А пыль! Ох, эта пыль! Нигде от нее не спасешься! Она покрывает серой маской лицо, набивается в волосы, уши, глаза!
Нет, нелегко на прицепе. И хорошо, что все это завтра кончится.
Дима почистил отвалы, еще раз осмотрел плуг и потащился к палатке. Здесь потрескивал искристый костер. Возле него хлопотала черноглазая Оля.
- Еще не готово, Оленька?-спросил Дима. - Скорей бы покушать и спать. С ног валюсь… Как-никак, двадцать часов на прицепе.
В голосе его зазвучали нотки гордости.
- Скоро будет готово. Иди посиди с ребятами, я позову.
При виде Димы ребята молча подвинулись и дали ему место. Вероятно, у него был уж очень усталый вид. Он сел и привалился к стволу березы, с наслаждением вытянув гудящие ноги.
- А ты, Дима, парень крепкий. - Ваня Челмодеев одобрительно глянул на него. - С таким прицепщиком работать можно.
- Да будет тебе! - чувствуя, что вот-вот покраснеет, проворчал Дима.
Но возразил он больше по обязанности. Ему было очень приятно: Ваня - опытный тракторист, да и на похвалы не щедр.
В руках Челмодеева появился кисет, аккуратно сложенная газета. Он оторвал уголок, насыпал махорки н, ловко придерживая ее пальцами, стал сворачивать цигарку.
Дима вытащил из кармана пачку «Беломора»:
- Закури… Ленинградские.
- Ты вот лучше моего табачку попробуй. Забористый! Курите, ребята.
Кисет с бумагой пошел по рукам.
Порыв ветра принес из-за рощицы, оттуда, где начинались колхозные луга, чьи-то громкие голоса. Говорили все сразу, и поэтому ничего нельзя было разобрать.
- Опять ругаются… Это эмтээсовские ребята из Белой Речки, - пояснил Ваня. - Днем приехали на тракторе, а работать не работают. Все спорят. И чего они там не поделили?
Подошла Оля.
- Пожалуйте к столу, граждане, - шутливо кланяясь, пригласила она.
Ужин был сварен на славу. Механизаторы поели, потом попили душистого чая, заваренного с мятой. Завязался ленивый разговор о том, что у озера за солончаками уже поспел большой участок пшеницы, что на днях придется менять трактора на комбайны. Вон сколько новых самоходок прибыло в совхоз! И всё идут и идут…
Разговор постепенно затухал. Ребята позевывали, а Диму и вовсе разморило. Он то и дело клевал носом, поминутно засыпая и просыпаясь вновь.
Но тут вдали опять послышались сердитые голоса. Ваня Челмодеев не выдержал, поднялся с места.
- Надо посмотреть, что там у них… Ну, ребята, кто со мной? Пойдешь, Дима?
Дима с трудом разодрал веки. Ваня выжидающе смотрел па него.
- Пойду, - сказал Дима и встал.
Нашлись еще желающие. Двинулись напрямик, через рощицу. На степь опустилась ночь. Было темно - луна еще не взошла. Кругом стояла тишь. Один лишь беспокойный гуляка-ветер никак не мог угомониться. Затихнет на несколько минут и снова рванется на простор, тревожа ночной покой степи.
Впереди мелькнуло красноватое пламя костра. Возле него сидело несколько человек. На их лицах играли блики пламени.
- Эй, кто там? - окликнули подходивших.
- Свои. Совхозные трактористы, - ответил Ваня и, подойдя к костру, поздоровался.
- Милости просим! - пригласил сухощавый старик с бородкой клинышком и хитрыми маленькими глазками.
Возле него лежала двустволка. Остальные сидевшие у костра были молодые ребята в комбинезонах, насквозь пропитанных маслом, - механизаторы.
Уселись, закурили. Старик то и дело поглядывал на гостей. Видно, ему не терпелось спросить, зачем они по-жаловали. Но неписаный закон степного гостеприимство не позволял этого сделать. Приходилось ждать, пока гости сами не разговорятся.