5). Шилья и иглы многочисленны, орудия, служившие, очевидно, в качестве долот и лощил, единичны.
Таблица 3.
Уникальна коллекция произведений искусства из Мальты, но на ней, как и на обнаруженном здесь погребении младенца, остановимся ниже.
На правом берегу Ангары, недалеко от устья р. Белой и по прямой не далее, чем в 20 км от Мальты, расположена стоянка Буреть, во многом аналогичная Мальте (Окладников А.П., 1940в). Среди исследователей палеолита Сибири до недавнего времени господствовало мнение, что Мальта и Буреть относятся к самой ранней ступени развития позднего палеолита Северной Азии. Радиоуглеродная дата, полученная для Мальты, — 14750±120 (ГИН-97) оказалась неожиданно омоложенной. Проведенные С.М. Цейтлиным исследования условий залегания этих стоянок позволили ему утверждать, что культурные остатки Мальты и Бурети залегали на интенсивно разрушенной мерзлотой погребенной почве, которую, видимо, следует считать сформировавшейся в каргинское межледниковье. С.М. Цейтлин пришел к выводу, что культурные слои должны быть несколько моложе конца каргинского времени, т. е. моложе 22–24 тыс. лет (Цейтлин С.М., 1969).
С этой датой вполне можно согласиться, поскольку и фаунистические остатки свидетельствуют о существенном похолодании. Еще раньше было высказано мнение, что мальтинская культура существовала в Восточной Сибири в то же самое время, когда на территории Чехословакии развивалась культура Долни Вестонице, а на Днестре немного позже этого времени отлагался слой 7 Молодовы V (Абрамова З.А., 1966а, с. 145). Тогда же было отмечено, что поселения Восточной Европы с развитым домостроительством, использующим кости мамонта, и ярким искусством, где определяющее место занимал образ женщины, могут относиться к тому же хронологическому этапу. Это подтверждает и недавно полученная дата для Костенок I (23300±230, ГИН-1870). Следовательно, если памятники одновременны, то нет доказательств для прихода мальтинцев в Сибирь с запада, из Восточной Европы, как полагают некоторые исследователи. Вместе с тем вопрос о происхождении мальтинской культуры по-прежнему остается одним из самых сложных в проблематике сибирского палеолита, хотя исследования последних лет показывают, что Мальта и Буреть оказываются в Сибири уже не столь одинокими.
Определенное сходство с ними обнаруживает Ачинская стоянка, открытая и частично исследованная Г.А. Авраменко (1963). В дальнейшем раскопки этого памятника производились Г.А. Авраменко совместно с В.И. Матющенко (Аникович М.В., 1976) и позднее В.Е. Ларичевым. Результаты последних работ опубликованы лишь в самой суммарной форме (Ларичев В.Е., 1974). Стоянка находится на окраине г. Ачинска в северном борту небольшой долины при переходе на высокую правобережную террасу р. Чулыма. Тонкий культурный слой залегает в желтоватой неслоистой глине, перекрытой делювиальным суглинком. В раскопе В.Е. Ларичева обнаружено скопление находок, интерпретируемое как жилище округлой формы. Фаунистические остатки состоят из костей мамонта, лошади, песца, козы или сайги, волка, птицы (куропатки?). Трактовка Ачинской как возможного «кладбища» мамонтов, затем найденного и использованного человеком (Цейтлин С.М., 1979, с. 90), не убедительна, поскольку в отличие от Волчьей Гривы и в определенной степени от Шикаевки кости мамонта здесь единичны, а сам памятник обладает всеми атрибутами более или менее долговременной охотничьей стоянки.
Каменный инвентарь первых лет раскопок достаточно полно описан М.В. Аниковичем. Отметим лишь наиболее характерные моменты. Хорошо представлены одноплощадочные нуклеусы, предназначенные для снятия пластинок (рис. 127, 26, 29). В ряде случаев они сильно сработаны и по очертаниям приближаются к конусовидным (рис. 127, 28). Имеются и нуклеусы с торцовым принципом скалывания, но с широкими фасетками снятий (рис. 127, 30, 31). Им соответствуют пластинки часто неправильной формы, края которых не параллельны. Много пластинок длиной 3–4 см, обработанных ретушью по продольным краям, иногда на конце (рис. 127, 2, 3, 9); очень характерны пластинки с выемками (рис. 127, 4–8, 16, 17). Вместе с орудиями из отщепов, на которых выемки обработаны противолежащей ретушью (рис. 127, 14, 15), эта категория является одной из специфических черт инвентаря. Многочисленны скребки (рис. 127, 12, 13, 18–20, 23), в том числе высокой формы, изготовленные из нуклеусов. Редко встречаются диски, служившие скорее всего не нуклеусами, а орудиями (рис. 127, 27). На наличие резцовой техники указывают краевые отщепки резцов и единичные маловыразительные изделия. Долотовидные орудия с чешуйчатой подтеской концов представлены небольшой серией, но достаточно типичны (рис. 127, 24, 25). Немногочисленны и проколки (рис. 127, 11). Интересно сочетание проколки и скребка (рис. 127, 10). Выделение М.В. Аниковичем серии острий не представляется убедительным ни по опубликованным им рисункам, ни по той части коллекции, которую мне удалось видеть. Сравнительно немногочисленные скребла изготовлены главным образом из небольших галек и имеют широкое выпуклое лезвие (рис. 127, 21, 22), представлены и массивные орудия (рис. 127, 33). Имеется один чоппер, изготовленный из крупной продолговатой гальки (рис. 127, 32). Наряду с каменными орудиями найдены изделия из бивня мамонта — обломки наконечников в виде стержней прямоугольного сечения, подвеска и поделка с точечным орнаментом, трактуемая В.Е. Ларичевым как фаллическое изображение (рис. 127, 1).
Рис. 127. Ачинская стоянка. По Г.А. Авраменко, М.В. Аникович, В.Е. Ларичеву.
1 — изделие из бивня мамонта; 2-33 — каменный инвентарь (2, 3, 9 — пластинки с ретушью; 4–8, 16, 17 — пластинки с выемками; 10 — скребок-проколка; 11 — проколка; 12, 13, 18–20, 23 — скребки; 14, 15 — отщепы с выемками; 21, 22, 33 — скребла; 24, 25 — долотовидные орудия; 26–31 — нуклеусы; 32 — чоппер).
Сходство инвентаря Ачинской стоянки с материалами Мальты и Бурети, с одной стороны, и Самаркандской стоянки, с другой, уже отмечалось в литературе (Абрамова З.А., 1966б; Окладников А.П., 1968б и др.). Различия, возможно, объясняются более поздним возрастом Ачинской по сравнению с Мальтой и Буретью, хотя временной разрыв между ними ни в какой мере не был столь большим, как представляется С.М. Цейтлину, отнесшему Ачинскую к позднесартанскому похолоданию (Цейтлин С.М., 1979, с. 51). Напротив, если отказаться от сопоставления высот террасовидных площадок лога, в глубине которого расположена стоянка, с высотами террас р. Чулым, что не является доказательством их одновозрастности, все остальные данные будут свидетельствовать о раннесартанском возрасте памятника.
Возможно, ко времени первой половины сартанского оледенения относится и Томская стоянка (Кащенко Н.Ф., 1901; Абрамова З.А., Матющенко В.И., 1973), но каменный инвентарь ее столь незначителен, что говорить о культурной принадлежности не представляется возможным. Единственно, можно сказать, что инвентарь — пластинчатый, а сама стоянка по многим показателям сходна с открытой недавно на Енисее стоянкой Тарачиха с очень специфичным инвентарем. Стоянка размыта водами Красноярского моря, но размыв произошел таким образом, что кости животных (преимущественно мамонта) и расщепленный камень были отложены на высоком террасовидном уступе без значительного смещения (Абрамова З.А., 1975б). В 1976 г. на расстоянии 50 км от Тарачихи вверх по левому берегу Енисея найдена другая стоянка — Афанасьева Гора с аналогичным инвентарем (Лисицын Н.Ф., 1980а, б).
Дальнейшее развитие мальтинской культуры на р. Ангаре представляют верхние слои стоянки Красный Яр, которая располагалась на правом берегу Ангары ниже впадения в нее р. Осы и в настоящее время скрыта водами Братского моря. По П.А. Логачеву, стоянка залегает в отложениях 16-20-метровой террасы в мощной толще делювиальных отложений (Логачев Н.А., Ломоносова Т.К., Климанова В.М., 1964). По С.М. Цейтлину, культурные слои Красного Яра приурочены к накоплениям пачки перигляциального аллювия III террасы. Нижние слои он относит к начальным этапам сартанского времени до начала первого резкого похолодания, т. е. до 19 тыс. л. н. (Цейтлин С.М., 1975б). Здесь открыто 7 культурных горизонтов, если считать находки в дерновом покрове (1). Верхний комплекс (2–4) раскопан З.А. Абрамовой (Абрамова З.А., 1978), нижний (5–7) Г.И. Медведевым (Медведев Г.И., 1966).
Горизонты 2, 4, 5 и 7 дали незначительный материал, но горизонты 3 и 6 заслуживают особого внимания как характеризующие верхний и нижний комплексы. 3-й горизонт залегал на глубине 2,8–2,9 м от поверхности и вскрыт на площади 260 кв. м. С северо-запада на юго-восток параллельно древней ложбине тянутся две линии очажных пятен, рядом с которыми обнаружены ямки, заполненные пережженной массой. Вместо древесного угля здесь обнаружено большое количество горючего сланца.
Фаунистические остатки включают кости дикой лошади, северного оленя, зубра, зайца-беляка, медведя, белой куропатки, рыбы (тайменя?). Сырьем для изготовления орудий служил, как и в Мальте, главным образом местный кремень серого и черного цветов. Среди материала нет остатков первичного производства: желваков, заготовок, крайне редки первичные отщепы, Этим и объясняется, видимо, сравнительно большое количество клиновидных нуклеусов (рис. 128, 6, 12) и почти полное отсутствие нуклеусов других форм. Клиновидным нуклеусам соответствует большое число микропластинок, часть которых имеет правильные очертания с параллельными гранями.
Рис. 128. Стоянка Красный Яр. Верхний комплекс (1-21) и нижний комплекс (22–41).
1–3 — бусинки из эмали зуба животного;