Величко А.А., 1973).
Эта эпоха минимальной теплообеспеченности привела, по мнению В.П. Гричука (Гричук В.П., 1973, с. 198), к нивелировке дифференциации растительного покрова. Выявляется резкая деградация лесной растительности как неморального, так и бореального типов. Это прослеживается вплоть до южных районов (рис. 6).
Рис. 6. Растительность Европейской части СССР в эпоху максимума валдайского похолодания (около 20 тыс. лет назад). Составил В.П. Гричук (1973).
1 — границы распространения покровного оледенения; 2 — горные ледники; 3 — нунатаки; 4 — равнинные реки с ледниковым питанием; 5 — речные русла по дну регрессивных бассейнов; 6 — береговая линия новоэвксинской регрессии; 7 — территории, для которых реконструкции растительного покрова не произведено; 8 — полярные пустыни; 9 — тундры низкогорий и альпийские луга; 10 — приледниковое сочетание тундровых и степных травянистых группировок с участием березового, соснового и лиственничного редколесья; 11 — светлохвойные и темнохвойные горные леса; 12 — перигляциальная лесостепь; 13 — южная перигляциальная лесостепь; 14 — перигляциальные степи.
Широкое развитие получают перигляциальные условия с интенсивным лессонакоплением в криогенными процессами (рис. 8, Б, Г, Е, по: Величко А.А., 1973). Все это создало экстремальные условия для жизни человека в средних широтах. Однако человек не только смог адаптироваться к таким условиям при помощи изменений в материальной культуре, но и поднялся на более высокий уровень в духовной жизни, на что указывает разнообразное искусство, представленное пластикой и наскальными рисунками.
Рис. 8. Палеогеографические реконструкции природных процессов в плейстоцене. По А.А. Величко (1973).
А. Геохронология и динамика основных физико-геологических процессов верхнего плейстоцена в лессовой зоне Русской равнины.
Б. Деградация реликтовой криогенной области Северной Евразии:
1 — зона деградации на суше; 2 — то же на море; 3 — современная область многолетней мерзлоты; 4 — современная область морских льдов; 5 — современная граница многолетней мерзлоты; 6 — граница современных морских льдов; 7 — южная граница пояса деградаций; 8 — граница покровных оледенений.
Нерешенным является вопрос о хронологических рамках ранней поры позднего палеолита. В равной мере он имеет отношение и к определению времени верхней границы мустьерской эпохи.
Переход от мустьерской эпохи к позднему палеолиту на территории СССР прослеживается так же плохо, как и повсюду. Известный интерес в этом плане представляют кавказские пещеры, в которых устанавливаются остатки ранней поры позднего палеолита — Сагварджиле, Чахати, Хергулис-Клде, Таро-Клде и др. (см. ч. III, гл. 2). Но эти пещеры недостаточно изучены с геологической точки зрения. Ранняя пора позднего палеолита здесь установлена только на основании археологического анализа. Характер литологии и состав фауны указывают лишь на то, что климат в ту эпоху был более суровым, чем в настоящее время.
На территории Русской равнины к ранней поре позднего палеолита относят Радомышльскую стоянку (Шовкопляс И.Г., 1965) в бассейне р. Тетерев в Полесье. К сожалению, стратиграфическое положение этой стоянки не устанавливается, поскольку культурный слой залегает на небольшой глубине в условиях низкой заболоченной местности.
Более интересные данные получены при исследовании многослойной стоянки Молодова V на Днестре. Здесь в ископаемой почве степного типа, смятой солифлюкционными процессами (рис. 7), встречены позднепалеолитические и мустьерские каменные изделия (Ivanova I.К., Chernysh А.Р., 1965). Находки не представляют выраженного культурного слоя, их не много, и они не дают хорошей типологической характеристики. Можно только говорить о присутствии позднепалеолитической и мустьерской техники обработки. Но стратиграфическая позиция этой почвы очень четкая — она залегает между мустьерским слоем с датой более 45 тыс. лет и позднепалеолитическим слоем, имеющим абсолютный возраст в 28–29 тыс. лет. Эта почва, по заключению И.К. Ивановой, относится к климатическому оптимуму внутри среднего Валдая. По нашему мнению, она соответствует одному из средневюрмских интерстадиалов, который может быть сопоставлен скорее всего с интерстадиалом хенгело, выделяемым в Центральной и Западной Европе. На территории Чехословакии в это время также прослеживаются интерстаднальные условия и появляются позднепалеолитические элементы в технике обработки камня (Valoch К., 1969; Валох К., 1977). Предположительно данный интерстадиал датируется временем 37–40 тыс. лет назад.
Возможно, что следы такого перехода от мустье к позднему палеолиту имеются в некоторых пещерах Средней Азии и на Алтае (Усть-Канская пещера). Однако уровень изучения этих памятников не может считаться удовлетворительным.
Согласно широкораспространенной сейчас точке зрения (Величко А.А., Иванова И.К., Муратов В.М., 1969), на территории Русской равнины подавляющее большинство позднепалеолитических памятников не древнее времени брянского интерстадиала, соответствующего паудорфскому в Центральной Европе и датирующегося в 25–30 тыс. лет. Многие геологи сопоставляют брянскую почву с молого-шекснинским временем. В Сибири на этом уровне отмечается липовско-новоселовское потепление (Кинд Н.В., 1974) или каргинское межледниковье.
С общим выводом о том, что позднепалеолитические памятники не древнее брянского интерстадиала, можно согласиться лишь при условии изменения его датировки. Паудорфский интерстадиал не продолжителен — он не превышал 4 тыс. лет. По стратиграфическому положению в лессе (Финк Ю., 1969) и характеру профиля брянской почвы можно предположить, что она формировалась более длительное время. Имеющиеся датировки в 24–29 тыс. лет, полученные по гумусу, не могут считаться надежными и скорее всего омоложены. На это указывает, например, дата в 32700±700 лет (Grn-7758), полученная по древесному углю для слоя 1а Костенок 12 (Аникович М.В., 1977). Слой 1а Костенок 12 залегает в верхней гумусированной прослойке. Обе гумусированные толщи в Костенках отнесены А.А. Величко (Величко А.А., 1969) к брянскому интерстадиалу.
Возможно, впрочем, и иное решение вопроса о стратиграфическом членении средневалдайского времени. Исследователи северо-западных районов Русской равнины фиксируют ряд потеплений и незначительных похолоданий, которые предлагают объединить в один крупный мегаинтерстадиал с хронологическим диапазоном от 50 до 25 тыс. лет назад (Заррина Е.П., 1973).
В Костенковско-Борщевском районе известна группа позднепалеолитических памятников, залегающих в двух ископаемых гумусированных толщах (Рогачев А.Н., 1957; Лазуков Г.И., 1957) на второй надпойменной террасе (рис. 8 Б; 10). Гумусированные толщи разделены делювиальным суглинком с включением вулканического пепла. Сейчас имеется надежная дата в 32 тыс. лет для верхней гумусированной толщи, полученная по древесному углю. Многие более молодые даты, публиковавшиеся ранее для Костенок, были получены или по гумусу, или по костям и не выдерживают критики. Исходя из даты в 32 тыс. лет, можно допустить более ранний возраст подстилающих вулканического пепла и нижней гумусированной толщи с культурными остатками. А.Н. Рогачев, М.В. Аникович относят нижние слои Костенок к ранней поре позднего палеолита. Имеется и другая точка зрения, которую развивает П.И. Борисковский (Борисковский П.И., 1963), о том, что в Костенках представлена только средняя пора позднего палеолита. Первую точку зрения надо признать более убедительной.
Рис. 9. Схема геолого-геоморфологического строения долины Дона в сосредоточение позднепалеолитических памятников в Костенковско-Борщевском районе. (Составлена И.И. Красновым).
1 — низкая и высокая поймы; аллювиально-делювиальные отложения балок; 2 — первая надпойменная терраса; 3 — вторая надпойменная терраса; 4 — третья надпойменная терраса на правобережье Дона; 5 — третья надпойменная терраса на левобережье Дона, перекрытая эоловыми песками; 6 — мерзлотные просадочные блюдца и котловины; 7 — четвертая надпойменная терраса (аллювиальные и флювиогляциальные отложения); 8 — ледниковые отложения донского языка (морена); 9 — выходы коренных дочетвертичных пород; 10 — современные эрозионные врезы оврагов; 11 — склоновые отложения; 12 — эоловые отложения; 13 — позднепалеолитические стоянки; 14 — места находок вулканического пепла.
Развитая пора позднего палеолита, когда отмечается абсолютное господство позднепалеолитической техники расщепления камня, начинается в условиях брянского интерстадиала, т. е. примерно около 28–29 тыс. лет назад (эталоном могут служить 9-й слой Молодова 5 на Днестре, Пушкари I на Десне, Сунгирь и другие аналогичные памятники). К ней могут быть отнесены такие стоянки, как Костенки 1, верхний слой, Гагарино, Авдеево, Костенки 21, имеющие даты около 22 тыс. лет. Л.Д. Сулержицким благодаря применению особой методики подготовки образцов костного угля получена новая интересная серия дат: Костенки 1, верхний слой — 22300±300 (ГИН-1870); Гагарино — 21800±300 (ГИН-1872). Близкая дата получена и для Авдеево. Эти даты лучше согласуются с общими палеогеографическими представлениями о развитии палеолита в Костенках и подтверждают правильность древних дат для нижних слоев.
На территории Сибири по-видимому, к этому времени могут быть отнесены позднепалеолитические стоянки Мальта и Буреть, залегающие на ископаемой почве липовско-новоселовского потепления (Равский Э.И., Цейтлин С.М., 1965; Цейтлин С.М., 1975б). Эти памятники и по составу фауны отличаются от более поздних сибирских стоянок, лежащих в интервале от 15 до 13 тыс. лет назад (