Большим своеобразием отличается материал Гагаринской стоянки, расположенной выше по течению Дона, на левом берегу в 5 км выше впадения в него р. Сосны, у д. Гагарино. Открытый еще в 1926 г. С.Н. Замятниным, этот памятник раскапывался им же в 1927–1929 гг. Монографически опубликованные результаты исследований (Zamiatnine S.H., 1934; Замятнин С.Н., 1935) сразу поставили Гагаринскую стоянку в число опорных при изучении палеолита Восточной Европы. Раскопки были продолжены уже в 60-е годы Л.М. Тарасовым, получившим важные результаты, существенно дополняющие, а в ряде случаев по-иному освещающие материалы Гагаринской стоянки. Итоги этих исследований также опубликованы монографически (Тарасов Л.М., 1979), что позволяет нам ограничиться здесь самой краткой характеристикой данного памятника.
В результате раскопок С.Н. Замятнина и Л.М. Тарасова в культурном слое, залегающем непосредственно под современной почвой, в верхней части лессовидных суглинков были обнаружены остатки овально-округлого жилища диаметром около 5 м, с очагом в центре, две ямы, одна из которых является двухкамерной землянкой костенковско-авдеевского типа. Весь этот комплекс, возможно, аналогичен части первого жилого комплекса верхнего слоя Костенок 1 и конструктивно представляет собой, таким образом, единое целое, особый тип жилого комплекса. Стенки жилища были обложены изнутри известняковыми плитами, у стен, в ямках-хранилищах или рядом с ними, располагались наиболее ценные находки, в том числе — женские статуэтки.
Кремневый инвентарь Гагаринской стоянки насчитывает около 11 тыс. экз. изделий. В отличие от верхнего слоя Костенок 1 и Авдеево основным сырьем здесь являлся цветной валунный кремень; изделий из кварцита мало, находки мелового кремня единичны. Техника первичного раскалывания та же, что и в верхнем слое Костенок 1: характеризуется сочетанием призматических и торцовых нуклеусов, включая вторичные ядрища. Первичное расщепление, вероятно, производилось на территории стоянки: собранные нуклеусы позволяют проследить все стадии этого процесса. Как и в верхнем слое Костенок 1, ведущей формой заготовок в Гагарино являются пластины в сочетании с микропластинами. Размеры пластин здесь, однако, несколько уменьшаются, составляя в среднем 5–7 см (более крупных пластин очень мало), что можно объяснить изменением характера сырья. Техника вторичной обработки и набор орудий по сравнению с верхним слоем Костенок 1 менее разнообразен. Так, среди изделий со вторичной обработкой, общим количеством около 1200 экз., отсутствуют листовидные острия.
Две характернейшие для виллендорфско-костенковской культуры группы орудий — наконечники с боковой выемкой и ножи костенковского типа — в Гагарино представлены в значительно меньших количествах (соответственно 39 и 20 экз.) и отличаются они меньшей вариабельностью форм. Так, все наконечники здесь относятся только ко второму типу наконечников с боковой выемкой из верхнего слоя Костенок 1 (этот тип, таким образом, можно назвать «гагаринским» в отличие от первого, «костенковско-авдеевского»). Преобладает, как и в Костенках 1 группа резцов (около 870 экз.), причем соотношение между срединными, угловыми и боковыми резцами здесь примерно такое же, как и в верхнем слое Костенок 1. Скребков свыше 130 экз. Несмотря на некоторое уменьшение размеров (вообще характерное для гагаринской индустрии), здесь опять-таки прослеживается сочетание более крупных орудий с субпараллельными, неретушированными или частично ретушированными краями и миниатюрных. Среди последних встречаются скребки с основанием, приостренным резцовыми сколами (Тарасов Л.М., 1979, рис. 48, 1–9). Среди орудий на микропластинках, общее количество которых свыше 270 экз., микропластинки с притупленным краем, по-видимому, составляют около половины изделий. Выделяются микроострия (в том числе — с вентральной ретушью концов; см.: Тарасов Л.М., 1979, рис. 53, 7), «прямоугольники» (с притупленным краем и поперечной ретушью конца), наконец, пластинки, у которых край притуплен встречной ретушью. Тип, прослеженный в верхнем слое Костенок 1 (пластинки с притупленным краем и выпуклыми, подработанными встречной ретушью концами) весь отсутствует. Острия (9 экз.) и проколки (8 экз.) примерно такие же, что и в верхнем слое Костенок 1, есть здесь и типичные долотовидные орудия. Среди других изделий отметим несколько выемчатых орудий, пластинок со скошенными концами и два скребловидных изделия.
Значительнее обеднен по сравнению с верхним слоем Костенок 1 и Авдеевской стоянкой состав гагаринского костяного инвентаря (включает преимущественно различного рода иглы, шилья, острия, стержни, наиболее характерные аналоги Костенкам 1 и Авдееву — обломок лопаточки с нарезками по краю и изделие из крупной трубчатой кости птицы; см.:Тарасов Л.М., 1979, рис. 56, 8, 10). Беден и набор украшений: помимо многочисленных клыков песца с прорезанными отверстиями, здесь найдено три подвески из бивня мамонта. Зооморфные изображения в Гагаринской стоянке отсутствуют, зато антропоморфная женская скульптура богата и разнообразна (рис. 116, 5). Мы еще коснемся проблемы женских изображений костенковско-виллендорфской культуры несколько подробнее, здесь же лишь отметим, что при сохранении общего для данной культуры «канона», гагаринские изображения женщин отличаются от костенковских и авдеевских своими стилистическими особенностями.
Как же следует объяснять несомненные отличия ряда характеристик материальной культуры Гагаринской стоянки по сравнению с верхним слоем Костенок 1 и Авдеево? Едва ли годится для этого предположение об особом «гагаринском» этапе развития виллендорфско-костенковской культуры: слишком близки друг к другу радиоуглеродные даты, полученные в последнее время для этих трех памятников. Вероятно, мы сталкиваемся с более сложным явлением историко-культурной дифференциации, происходящей при расселении генетически единого населения, когда разные группы, еще сохраняя основной каркас, структуру одной системы традиций (что и позволяет определять остатки их трудовой деятельности, как одну археологическую культуру), в то же время уже видоизменяют — каждая в своем направлении — отдельные стороны этой системы.
В связи с этим интерес представляют стоянка Хотылево 2, открытая в конце 60-х годов Ф.М. Заверняевым и исследующаяся им же. Она расположена на р. Десне (с. Хотылево Брянского р-на Брянской обл.) (Заверняев Ф.М., 1974, 1978). Этот памятник как по условиям залегания, так и по абсолютной дате (23660±270, ЛУ-359; 24960±400) относится к самой начальной поре осташковского времени. И в характере культурного слоя, и в кремневой индустрии Хотылева 2 многое остается неясным, так как подробные публикации отсутствуют. Несомненно, что Хотылево 2 представляет собой остатки большого и богатого материалом поселения с различного рода жилыми и хозяйственными сооружениями (в частности, ямки-хранилища, вертикально вкопанные крупные трубчатые кости мамонта, очаги). Для сравнения с жилыми комплексами, обнаруживаемыми в Костенках 1, Авдееве и Гагарине, имеющихся в нашем распоряжении данных недостаточно. Собранные в Хотылево 2 коллекции колоссальны: только за первые четыре года исследований было добыто свыше 40 тыс. кремневых изделий, в том числе около 8 тыс. орудий (Заверняев Ф.М., 1974), опубликовано же лишь несколько десятков не очень выразительных предметов. Основным сырьем являлся меловой кремень высокого качества, основной формой заготовки — пластины, часто крупные, крупнее гагаринских, в сочетании с микропластинками. Опубликованные формы скребков на пластинках с субпараллельными неретушированными краями (Заверняев Ф.М., 1974, рис. 7, 1–7, 11–16) и резцов (Заверняев Ф.М., 1974, рис. 9) не противоречат традициям виллендорфско-костенковской культуры. Вероятно, есть здесь и ножи костенковского типа (Заверняев Ф.М., 1974, рис. 7, 9). Особенно любопытно, что в серии пластинок с притупленным краем имеется два «гагаринских» типа: наконечники с боковой выемкой (рис. 8, 16, 20, 21, 23) и острия, в том числе — с вентральной подработкой острого конца (рис. 8, 17–19, 22, 28).
Костяная индустрия, а также произведения искусства в Хотылево 2 богаче, чем в Гагарине (Заверняев Ф.М., 1978). Особенно интересно и важно для культурного определения этого памятника то, что здесь имеется два костенковско-авдеевских типа изделий: лопаточки с навершием в виде головки (Заверняев Ф.М., 1978, рис. 6, 1, 2) и фибула типа «верблюжьей ножки» (Заверняев Ф.М., 1978, рис. 5, 4, 7), в то же время видоизмененных, в частности лишенных орнамента, которым отмечаются подобные предметы в верхнем слое Костенок 1 и в Авдеево.
Что же касается хотылевской антропоморфной скульптуры, то здесь наряду с реалистическими женскими изображениями, выполненными опять-таки с соблюдением виллендофско-костенковского канона, но тяготеющими стилистически, по нашему мнению, больше к Гагарино, чем к Костенкам 1 и Авдеево (Заверняев Ф.М., 1978, рис. 1, рис. 3, 6, 7), обнаружено несколько сильно стилизованных, «символических» изображений: острия из бивня мамонта с антропоморфными личинами (Заверняев Ф.М., 1978, рис. 5, 1–3), не находящие аналогий в других памятниках виллендорфско-костенковской культуры.
В Верхнем Поднепровье имеется еще одна стоянка, относящаяся к той же культуре: Бердыж (р. Сож, с. Бердыж Гомельской обл.). Открытая еще в 1926 г. К.М. Поликарповичем, она исследовалась им же в 1927 г. совместно с С.Н. Замятниным (Замятнин С.Н., 1930) и затем в 1929, 1938–1939 гг. В 60-е годы раскопки этой стоянки были продолжены В.Д. Будько. Недостаточно опубликованные материалы также не позволяют дать сколько-нибудь развернутую характеристику этому памятнику. Культурный слой был, вероятно, переотложен, имеет мощные вертикальные деформации (Поликарпович К.М., 1968). Иного мнения придерживается В.Д. Будько. Он предполагает, что в Бердыже фиксируются остатки жилых и хозяйственных сооружений (