9-15, 17, 18), отличаются подвески из клыков песца, белемнитов и камня, найденные в нижнем слое Костенок 17 (спицынская культура). Иные по форме украшения были найдены в Сунгире (стрелецко-сунгирская культура). Здесь бусы подразделяются на два основных типа: подпрямоугольные с отверстием в центре (имеется ряд подтипов; Бадер О.Н., 1978, рис. 113, 1-14) и подпрямоугольные с отверстием на конце (Бадер О.Н., 1978, рис. 113, 15–17). Известны пронизки из тонких косточек. Среди подвесок встречены подтреугольные, вырезанные из кости, подвески из зубов животных, 20 экз. каменных подвесок из небольших речных галек, раковины с пробитыми отверстиями. Ни в одном из инокультурных памятников ранней поры позднего палеолита не находят себе аналогий браслеты и перстни из бивня мамонта, найденные в сунгирьских погребениях.
Из сказанного следует, что имеющихся в настоящее время материалов по искусству ранней поры позднего палеолита Восточной Европы, представляющих собой достаточно сложные, развитые образы, совершенно недостаточно для успешного решения проблемы происхождения позднепалеолитического искусства, что подход к этой проблеме невозможен без привлечения данных по всему искусству эпохи палеолита. Вместе с тем развитость «знаковой» формы изобразительной деятельности человека этого периода лишний раз убеждает в том, что корни искусства и шире — корни эстетических представлений следует искать по крайней мере на памятниках более древней, мустьерской эпохи, возможно, и в еще более раннем, ашельском периоде человеческой истории.
Высший этап развития позднепалеолитической культуры на Русской равнине, совпадающий с раннеосташковским временем, является и высшим этапом развития изобразительной художественной деятельности, развития палеолитического искусства данного региона. В этот период не только заметно возрастает общее количество произведений «мобильного искусства». Главное, в нем появляются новые черты: усложняется орнамент, изменяется стиль сюжетных зооморфных изображений, возникает новый сюжет — антропоморфные изображения, наконец, заметное разнообразие условных «знаковых» изображений, представленных уже не только фигурками, но и гравюрой.
Многочисленные орнаментированные поделки — как украшения, так и орудия труда, встреченные в памятниках виллендорфско-костенковской и мезинской культур, представляют собой высокосовершенные образцы палеолитического искусства. Таковы браслеты из Мезинской стоянки и из верхнего слоя Костенок 1, украшенные «елочкой» и меандром (рис. 103, 8), изящные фибулы типа «верблюжья ножка», лопаточки, украшенные по краям «крестиками», треугольниками или насечками, с рукоятями, вырезанными в виде головок, в которых можно усмотреть сильно стилизованные антропоморфные и зооморфные изображения (рис. 102, 7–9), мотыги из бивня мамонта, рукояточные части которых орнаментированы елочкой, сеткой или рядами параллельных линий (рис. 102, 11, 12), и другие изделия. Важно то, что подобные вещи (например, фибулы в виде «верблюжьих ножек», лопаточки с головчатыми рукоятями) являются хорошими показателями принадлежности памятника, где они встречаются, виллендорфско-костенковской археологической культуре. В свою очередь такой сложный геометрический узор, как меандр, на Русской равнине пока известен только на Мезинской стоянке. Деснинские памятники, культурная принадлежность которых пока окончательно не определена, обнаруживают другие элементы орнамента: косая клетка, цепочка ромбов, вытянутые треугольники, характерные, по Л.В. Греховой, для Тимоновки и Юдиново, сетка из правильных шестигранников, встречающаяся на «чурингах» из Елисеевичей (Грехова Л.В., 1977, с. 90–93; Поликарпович К.М., 1968, с. 117–130). Ямочный орнамент известен на немногочисленных обломках поделок из III слоя Костенок 1 и на антропоморфных изображениях из верхнего слоя Костенок 4 (рис. 104, 7, 8, 14, 15).
Рис. 102. Искусство виллендорфско-костенковской культуры по памятникам Русской равнины. По З.А. Абрамовой.
1–4, 6, 10–13 — Костенки 1; 5 — Гагарино; 7 — Авдеево.
Рис. 103. Искусство мезинской культуры. Мезинская стоянка. По З.А. Абрамовой.
1–6 — стилизованные изображения женщин; 7 — браслет; 8 — браслет (развертка); 9-11 — кости мамонта, орнаментированные охрой.
Рис. 104. Произведения искусства и украшения из разнокультурных стоянок Костенковско-Борщевского района, относящихся к средней поре позднего палеолита.
1–8 — Костенки 4, верхний слой; 9 — Костенки 11, слой II; 10–13 — Костенки 2; 14–22 — Костенки 1, слой III.
Среди сюжетных изображений отметим прежде всего скульптурные зооморфные изделия, как бы продолжающие собой тему, определившуюся еще в предшествующий период. К их числу относятся небольшие стилизованные схематические фигурки из мергеля, изображающие, как правило, мамонта, реже — носорога. Они близки по стилю, но встречаются в разнокультурных памятниках: в верхнем слое Костенок 1 (рис. 102, 1, 2), во II слое Костенок 11, в верхнем слое Костенок 4 (рис. 104, 2, 3, 9; 105). Наряду с ними в верхнем слое Костенок 1 найдены достаточно реалистические изображения голов пещерного льва (рис. 102, 3) и медведя, а во II слое Костенок 11 — волка. Имеются и гравированные изображения животных на бивне мамонта: в верхнем слое Костенок 1 и на Тимоновской стоянке (Ефименко П.П., 1958, с. 408; Грехова Л.В., 1977, с. 90). В обоих случаях изображен какой-то рогатый зверь, возможно, олень или козел. Третья гравюра — из нижнего слоя Костенок 21 — выполнена на песчаниковом плоско-выпуклом диске. Морда этого зверя сохранилась плохо, но по моделировке туловища и ног в нем можно предполагать изображение носорога. По сравнению с известными зооморфными изображениями ранней поры позднего палеолита Русской равнины раннеосташковские фигурки меняются как по стилю исполнения, так и по содержанию. Вместо плоской, контурной передачи образа появилось объемное изображение, наряду со стилизованными фигурками имеются головки, передающие зверя реалистично, детально (особенно в этом отношении примечательна миниатюрная головка львицы из верхнего слоя Костенок 1). В этот период уже нет изображения лошади; свыше половины всех зооморфных фигурок принадлежит мамонту. Это согласуется с изменением основного объекта охоты, прослеживающимся в раннеосташковское время во многих археологических культурах, с исключительной ролью, которую в это время мамонт играл в жизни оседлых охотников Восточной Европы.
Рис. 105. Мергелевые изображения мамонтов из Костенок 11, слой II и реконструкция кроманьонца из погребения на Костенках 2, выполненная М.М. Герасимовым.
В раннеосташковское время на территории Русской равнины впервые появляются антропоморфные изображения. Когда речь заходит об изображениях человека в палеолитическом искусстве, в первую очередь невольно вспоминаются знаменитые женские статуэтки, воспроизводящие обнаженных женщин, выполненные из мергеля или бивня мамонта, встречающиеся на территории Восточной Европы почти исключительно в памятниках виллендорфско-костенковской культуры (Костенки 1, верхний слой, Костенки 13, Авдеево, Гагарино, Хотылево 2). В советской литературе эти изображения описаны достаточно подробно; нет недостатка и в гипотезах, пытающихся объяснить значение этого образа. Читателя, желающего подробно разобраться в этом вопросе, мы отсылаем к соответствующей литературе, в первую очередь — к двум монографиям З.А. Абрамовой (1962, 1966). Здесь же кратко остановимся на некоторых характерных чертах самих статуэток и условий их нахождения, важных, с нашей точки зрения, для их интерпретации.
1. В подавляющем большинстве женские статуэтки виллендорфско-костенковской культуры характеризует единый канон: статическая, застывшая фигура обнаженной женщины со слегка склоненной к груди головой, непропорционально тонкими, согнутыми в локтях руками, сложенными на животе или поверх груди, слегка согнутыми в коленях ногами. За единственным исключением (недавно найденная статуэтка из Авдеево) лицо не изображалось[48]. Признаки пола, как правило, подчеркнуты, утрированы. В то же время статуэтки далеко не стандартны: каждая из них обладает своими индивидуальными особенностями. Так, наряду с изображениями низкорослых, тучных, иногда явно беременных женщин имеется значительное количество высокорослых, грацильных, даже худощавых фигурок. Имеются и более существ венные отступления от канона: например, статуэтка, изображенная в позе танца, из Гагарина (Тарасов Л.М., 1972, рис. 2, 1)[49]; изображение приготовившейся к родам женщины (мергелевая фигурка беременной женщины с подогнутыми ногами из Костенок 13). В искусстве позднего палеолита Восточной Европы своеобразное сочетание, синтез обобщенных представлений с предельной конкретностью, натуралистичностью изображения, отражающего эти представления, пожалуй, с наибольшей полнотой выражается в женских статуэтках.
2. На площади поселений фигурки женщин встречаются как в специальных ямках-хранилищах, таки в самом культурном слое, зачастую в разбитом виде (мергелевые статуэтки). Вероятно, изготовлявшиеся в большом количестве женские статуэтки из мергеля не представляли для людей того времени большой ценности, предназначались для недолговременного использования во время каких-то обрядов, после чего теряли значение, могли быть выброшены, разбиты. Это может свидетельствовать о неразвитости религиозных представлений, едва ли связанных с «удвоением» мира, делением его на «естественное» и «сверхъестественное». Статуэтки воспринимались скорее всего не как «вместилище души» и т. п., но как своеобразные средства, предназначенные для овладения вполне реальными, естественными вещами (будь то охотничья добыча, увеличение потомства, борьба с болезнями и т. д., — овладения мнимого, иллюзорного для нас, но воспринимаемого первобытным человеком как вполне целесообразное, реальное действие. Об этом же свидетельствует и положение, видимо, более ценных статуэток из бивня мамонта: они находились в большинстве своем в специальных ямках-хранилищах, вырытых в полу длинного жилища