Procoptodon goliah – 230 кг; до 150 кг дотягивали P. williamsi и P. rapha, короткомордые Sthenurus atlas и более стандартные Macropus pearsoni, до 170 кг – длинномордые Protemnodon roechus.
Двуногость кенгуру возникла, как и у людей, из-за того, что предки были древолазающими и оказались слишком специализированными для наземной четвероногости. В дальнейшем, конечно, кенгуриные ноги стали специализироваться ко всё более быстрому передвижению. Появились довольно странные варианты стоп с большим центральным пальцем-опорой, наружным не очень большим и парой внутренних махоньких тоненьких пальчиков, сросшихся в подобие одного; первый же палец стопы, столь большой и хватательный у древесных коал и кускусов, у мелких крысиных кенгуру повернулся назад, а у больших вообще исчез.
Короткомордые кенгуру дальше всех прочих зашли по пути специализации стопы, на которой, как уже говорилось, остался лишь один огромный функциональный палец. Отличалось от обычного кенгуриного строение и других частей скелета. В частности, у них была менее подвижная спина, которая чаще находилась в вертикальном положении, а тазобедренный, коленный и голеностопный суставы были адаптированы к переносу тяжести на одну ногу. Выдвинута гипотеза, что огромная масса уже не позволяла короткомордым кенгуру – Simosthenurus и прочим – ни медленно пастись в «пятиногом» положении с опорой на все четыре лапы и хвост, ни лихо скакать типичными кенгуриными прыжками, отчего они либо стояли навытяжку, доставая высокие листья, либо медленно шагали, как люди, переставляя ноги попеременно. Две цепочки окаменевших следов с озера Эйри показывают, что короткомордые кенгуру действительно не прыгали, а шагали, причём не опираясь на хвост, похоже на двуногих динозавров.
Далеко не все кенгуру мирно щипали травку и листья: Propleopus wellingtonensis был хищником размером с медведя.
Главным тираном прочих сумчатых был сумчатый лев Thylacoleo carnifex, только больше похожий на росомаху весом 140 кг. Так как сделан он был на основе, в сущности, вомбатов, хищник из него получился странный, с увеличенными вместо клыков резцами. Следы зубов сумчатых львов сплошь и рядом обнаруживаются на костях самых разных ископаемых сумчатых; иногда их даже принимают за следы орудий. Судя по скелету, сумчатый лев мог лазать и по деревьям; и для лазания, и для удержания добычи подходил противопоставленный первый палец кисти с большим когтем. Сложением он больше всего напоминал современных тасманийских дьяволов, только с более длинными ногами. Кстати, тасманийские дьяволы Sarcophilus harrisii – чёрные с белыми пятнами очень злобные твари с тупыми мордами и короткими ножками – жили по всей Австралии в плейстоцене и сохранились на Тасмании и сейчас; древние были крупнее нынешних, а потому иногда считаются самостоятельным видом S. laniaris.
Наскальные росписи Австралии сохранили облик многих странных животных. На части из них изображены вытянутые полосатые существа с мощными передними лапами и туповатыми мордами. На одном из этих рисунков запечатлён человек, втыкающий копьё в грудь огромного собакоподобного монстра; по копью эффектно стекает кровь. В принципе, учитывая корявость изображений, древние художники вполне могли рисовать тасманийских волков-тилацинов, сумчатых дьяволов, а в некоторых случаях вообще валлаби или сумчатых муравьедов, но некоторые исследователи считают, что это портреты сумчатых львов. Кроме прочего, исследование скелетов сумчатых львов показало, что эти звери часто держали хвост крючком вверх, и именно так нарисованы полосатые чудища. На нескольких изображениях на конце довольно короткого хвоста есть кисточка или даже щётка, которой не было у длиннохвостых сумчатых волков; с другой стороны, подобная кисточка нарисована у длиннохвостых длинномордых зверей, которые слишком уж похожи на сумчатых волков. Часть потенциальных сумчатых львов нарисованы рядом с кенгуру, на которых те должны были охотиться. Казалось бы, всё сходится! Однако стилизация рисунков такова, что все совпадения и странности запросто могут быть совершенно случайными. Например, полосы на теле могут обозначать часть окраски, могут отражать рельеф или подчёркивать длину туловища, могут изображать рёбра (для некоторых аборигенов был характерен «рентгеновский стиль», когда сначала рисовался скелет, а вокруг или поверх него – сам зверь), а могут быть просто орнаментом. Такие же сомнения есть с потенциальными изображениями гениорнисов, гигантских проехидн, сумчатых тапиров-палорхестесов и гигантских короткомордых кенгуру. Кроме прочего, аборигены могли рисовать и мифологических существ-химер, комбинируя признаки разных животных.
Годами ведутся споры о роли людей в исчезновении австралийской мегафауны. Каких только аргументов и доводов не приводилось! Сторонники климатической версии и, соответственно, невиновности аборигенов, упирают на два важнейших факта. Во-первых, несколько этапов вымирания большеразмерных австралийских животных совпадают с пиками осушения климата, а окончательное исчезновение – с одним из самых сильных осушений. Сокращение растительности, очевидно, должно было иметь важнейшее значение для растительноядных животных, а вслед за ними – и для хищных. Во-вторых, в Австралии не найдены надёжные примеры массового истребления мегафауны в виде стоянок с многочисленными порезанными и разбитыми костями. Другие исследователи, хотя и считают, что климат был главной причиной вымирания, допускают, что люди добили некоторые виды. Третьи полагают, что животных сгубили изменения экосистем, вот только сами эти изменения были вызваны деятельностью человека, в основном – массовым выжиганием травы. Четвёртые, самые практичные или, возможно, голодные, видят охоту вполне достаточным поводом кончиться большим и вкусным зверям. Отсутствие массовых скоплений костей объясняется очень просто: во-первых, гигантские сумчатые не были стадными; во-вторых, люди жили маленькими группками, постоянно перемещавшимися с места на место; в-третьих, орудия были простейшими, а при обилии добычи люди могли не особо напрягаться, не скоблить и не разбивать кости, так что порезов и сколов на них заведомо будет немного; в-четвёртых, австралийские отложения просто до сих пор не так уж хорошо изучены. Показательно, что позднейшие представители мегафауны постепенно мельчают, но не привязаны к рефугиям хорошего климата около побережий; это сильный аргумент охотничьей версии.
Южноамериканские фауны уже не были столь специфичны, как до Великого Обмена, зато именно в плейстоцене возникли самые харизматичные представители неполнозубых.
В начале антропогена, около 2,5 млн л. н., сформировалась современная Амазонка. На юг от её бассейна раскинулись плоские пампасы, по которым бродили странные гиганты. Спасаясь от новых, более смышлёных плацентарных хищников, броненосцы стали ещё прочнее и крупнее. Будучи родом из Южной Америки, броненосцы во времена Большого Обмена проникли в Северную, где достигли совершенства, и откуда часть вернулась в Южную. Двухметровые Holmesina весом 225 кг держались в более влажных местах, а Pampatherium – в более сухих и открытых.
Родственные глиптодонтовые Glyptodontidae достигли ещё более впечатляющих масштабов. Их куполообразные панцири, набранные из множества многоугольных пластинок, были неуязвимы для клыков ягуаров и прочих хищников, высокая тупомордая голова была прикрыта плоской бронированной шапочкой, а хвост запакован в бронированные кольца. Задние ноги были в полтора раза длиннее передних, лопатка широченная, а туловищные позвонки и невероятно мощный таз срастались воедино. Удивительно строение черепа глиптодонтовых: узкая и очень высокая морда была как будто обрублена спереди (вероятно, тут располагался короткий хобот), от переднего края прямоугольной скуловой дуги вниз торчали длиннющие крючки, заходившие ниже уровня зубов, восходящая ветвь нижней челюсти была не просто вертикальной, но аж наклонённой вперёд, её высота была равна длине челюсти, а чрезвычайно высокие коронки зубов без эмали почти целиком скрывались внутри челюстей, выдвигаясь оттуда по мере стирания. Челюсти двигались практически исключительно вперёд-назад, а не вбок.
Самым мощным глиптодонтовым был Doedicurus clavicaudatus, достигавший длины с хвостом 3,4 м и веса 1–1,5 т или, по оптимистичным оценкам, – 1,9–2,4 т. Его панцирь был вздут двумя горбами – передним высоким и задним пониже, а хвост оканчивался тяжеленной булавой с огромными шипами. Едва скромнее были двухтонные представители рода Glyptodon с почти шарообразным панцирем, 2–2,5 м длиной и весившие 350–400 кг.
По гигантским броненосцам здорово видно миграции: Glyptotherium cylindricum вообще-то всегда считался мексиканским видом североамериканского рода, но многочисленные останки найдены и в Венесуэле.
Megatherium americanum
Плейстоценовые гигантские ленивцы Южной Америки принадлежали к двум разным семействам – Megatheriidae и Mylodontidae. К первому относятся самые впечатляющие неполнозубые всех времён – Eremotherium laurillardi и Megatherium americanum. Они достигали четырёх метров высоты, стоя вертикально, а отпечатки ног показывают, что на двух ногах они очень любили ходить. Получается, что эремотерии и мегатерии являлись крупнейшими южноамериканскими животными; только слоны могли быть тяжелее, но в любом случае были ниже. Мегатерии были более холодостойкими, а эремотерии – теплолюбивыми и держались тропических областей, что не помешало им жить и на юге Северной Америки. Ноги гигантских ленивцев стали невероятно толстыми, а пятки выступали далеко назад, образуя широчайший фундамент для огромного тела; мощнейший таз сдвигал центр тяжести назад, а толстенный хвост давал дополнительную опору при поднятии на две ноги. Длинные передние лапы были вооружены гигантскими кривыми когтями, которые позволяли и пригибать ветви деревьев, и отгонять хищников; ходить же на таких было неу