Едва приехав, он тут же отправился в больницу, чтобы повидать ее. После стольких месяцев разлуки ему не терпелось заключить ее в объятья; он не сомневался, что скоро они окажутся вдвоём в маленьком чуланчике.
Но вместо этого нашёл Бисилу сильно похудевшей, печальной, с рукой на перевязи и синяками на лице. Расхаживая между койками, на которых лежали больные, она обращалась к ним с той же нежной заботой, что и прежде; однако при виде Килиана ее нежность сменилась внезапной холодностью. Когда же он с тревогой спросил, что с ней стряслось, она ответила, что ее сбил грузовик.
Килиан не поверил ни единому ее слову. Он даже подумал, уж не Моси ли ее избил, но она решительно это отрицала.
Но в таком случае... Почему так изменилось ее поведение?
Если бы она знала, как он по ней тосковал! Если бы она знала, как ему ее не хватало!
С самого своего возвращения он ждал, когда Бисила придёт к нему на ночь, но она все не приходила.
Опершись на перила галереи, Килиан глубоко вздохнул. Чутьё подсказывало, что она больше никогда не придёт к нему в комнату. Должно быть, случилось что-то поистине ужасное, если она больше не хочет его видеть.
Закрыв глаза, он вспомнил их свадьбу.
«Клянусь быть верной, — сказала она тогда, — по крайней мере, сердцем, насколько это возможно в моих обстоятельствах».
Какие обстоятельства могли быть хуже того, что она скрывала уже не один год? Как мог Моси уличить жену в неверности, если Килиан все это время был в Испании?
Нет. Что-то тут не сходится.
Вой сирены разорвал тишину, возвещая о начале рабочего дня. Килиана раздражал этот рев, сменивший привычный бой барабанов. Затем послышался грохот шагов, постепенно заполнявший главный двор. Суета и топот, рокот моторов грузовиков, развозивших брасерос на работу, напомнили, что стоит поторопиться, если он хочет позавтракать перед выходом на работу.
Несколько минут спустя к завтраку спустился Хакобо, с трудом волоча ноги и закатывая глаза. Выглядел он неважно.
— Обычные последствия очередных выходных в Санта-Исабель, — равнодушно заметил Килиан.
Хакобо покачал головой.
— Я должен был встретиться с Диком и Пао, но они почему-то не приехали, — сказал он. — Признаюсь, я даже рад. После последней попойки я поклялся, что больше и капли в рот не возьму.
— И что же ты делал без них? — шутливым тоном спросил Килиан.
— Решил воспользоваться случаем и повидать нескольких подружек, о которых почти забыл... Мы ходили в кино... — Хакобо пожал плечами. — Вот такие спокойные получились выходные! Не понимаю, почему я теперь чувствую себя так, словно меня переехал поезд?
Он коснулся рукой лба.
— Боюсь, у меня жар, — сказал он.
Килиан налил ему чашку кофе.
— Выпей немножко, — сказал он. — Тебе станет легче.
— Что-то не хочется, — признался Хакобо.
Чтобы Хакобо — да не хотел кофе? Это было что-то новенькое.
— Идём, я провожу тебя в больницу, — сказал Килиан, вставая.
«Надеюсь, сегодня смена Бисилы», — подумал он.
Килиан был уверен, что у Хакобо малярия. Брат постоянно забывал принимать хинин, а по вечерам, особенно после субботних возлияний, забывал натягивать москитную сетку вокруг кровати. Усталость и мышечная боль, жар и озноб, головная боль и боль в горле, потеря аппетита были очевидными симптомами болезни. Теперь брату предстояло провести в больнице несколько недель, а для Килиана это отличный повод, чтобы каждый день видеться с Бисилой и в конце концов допытаться у неё, что же с ней случилось.
— Сифилис? — глаза Килиана стали размером с блюдца. — Но... как такое возможно?
Мануэль удивленно приподнял бровь.
— Могу предположить, как именно такое оказалось возможно, — с иронией заметил Мануэль. — При его-то тяге к сомнительным девицам! Короче, ему нужно остаться здесь на три недели, а потом ещё принимать лекарства несколько месяцев. Думаю, с этой минуты он станет хоть немного осмотрительнее.
Он резко захлопнул блокнот и вышел.
Килиан долго стоял перед дверью, не смея войти в палату. Он был рад, что болезнь брата дала ему повод увидеться с Бисилой, но было весьма прискорбно, что этой болезнью оказался сифилис. От этой напасти не так просто избавиться.
Он пригладил волосы, глубоко вздохнул и вошёл в палату.
Хакобо спал. Килиан сел на стул возле его постели. Эта сцена оживила в его памяти почти забытые воспоминания об отце. Сколько бесконечно долгих часов просидел он на стуле у постели умирающего Антона! Они казались ему целой вечностью!
Он невольно улыбнулся, вспомнив колдуна из Биссаппоо, который привязывал амулеты к телу его отца. Если бы не дружба с Хосе, Килиану эта идея и в голову бы не пришла. Он вспомнил, в какую ярость тогда пришёл Хакобо.
Может, снова послать за колдуном, чтобы тот теперь подлечил его брата? — злорадно подумалось Килиану.
Кто-то постучал в дверь, и нежный голос попросил разрешения войти. Килиан вскочил со стула в тот самый миг, когда в палату вошла Бисила. Она удивленно посмотрела на него, затем на кровать и увидела Хакобо. Узнав его, невольный застонала и уронила на пол поднос, который с трудом удерживала одной рукой.
Она застыла, уставившись на Хакобо.
Килиан подошёл к ней и стал собирать рассыпанные по полу инструменты. Затем мягко отодвинул Бисилу в сторонку, закрыл дверь и остановился в нескольких сантиметрах от неё.
Бисила прерывисто дышала, не в силах сказать ни слова.
Килиан крепко обнял ее и стал гладить по волосам.
— Что случилось, Бисила? — прошептал он ей на ухо. — Что стряслось с моей муарана муэмуэ?
Бисила мелко задрожала в его объятиях.
— Что случилось с твоим братом? — спросила она в ответ, указывая на Хакобо.
Килиан слегка отстранился, чтобы посмотреть ей в лицо.
— Ничего такого, на что бы он сам не нарывался, — ответил Килиан. — Сифилис подхватил.
Бисила закусила губу, и подбородок у неё задрожал. Глаза наполнились слезами; было видно, каких усилий ей стоит держать себя в руках, чтобы не разрыдаться.
— Сифилис! — повторила она полным ненависти голосом. — Na a'a pa'o buaa.
— Что ты сказала? — насторожился Килиан.
Бисила не ответила. Вместо этого она разрыдалась, высвободилась из его объятий, как-то странно посмотрела на него — и опрометью выбежала из палаты.
Килиан прислонился к открытой двери. Во взгляде Бисилы он увидел ненависть и ярость, и при этом безмерную тоску в ореоле глубокой боли.
Вскоре он услышал гул мужских голосов, топот бегущих ног и хлопанье дверей. Кто-то звал доктора. Килиан вышел из палаты в вестибюль.
Мануэль стоял на коленях, осматривая тело раненого, лежавшего на импровизированных носилках. Килиан заметил, как его друг беспокойно кривит губы, качая головой.
Вокруг носилок собралась целая толпа, громко переговариваясь и возбужденно жестикулируя. Из-за спин Килиану трудно было разглядеть лежавшего, хотя ему показалось, что это белый мужчина.
Оглядев стоявших вокруг носилок людей, Килиан узнал одного из бригады Моси и спросил у него, что случилось. Тот, казавшийся весьма расстроенным, начал что-то объяснять на смеси испанского и пичи. Тут вмешался его товарищ, стоявший рядом, и принялся по-своему пересказывать события; затем вступил ещё кто-то, потом ещё и ещё. В конце концов из всей этой суеты, какофонии криков и жестов Килиан понял, что произошло.
Как всегда, бригада Моси отправилась корчевать лес. Они продвигались вперёд, выстроившись в шеренги по десять человек и прорубая себе дорогу мачете, когда один внезапно вскрикнул — видимо, обнаружив нечто ужасное. Рабочий в ужасе бросился прочь, перепугав остальных. Лишь когда его товарищи добрались до места происшествия, стало понятно, почему он так испугался. На ветру мягко покачивались подвешенные к толстым сучьям деревьев обнаженные, покрытые ранами и синяками тела двух белых мужчин со связанными за спиной руками. Чтобы сделать пытку ещё более ужасной и мучительной, к их ногам привязали несколько огромных камней. Одного, очевидно, подвесили уже мертвым. Второй ещё дышал.
Килиан протиснулся сквозь толпу и опустился на колени рядом с Мануэлем.
Лежавший на носилках человек едва дышал; все его тело было покрыто ранами, особенно глубокие раны были на запястьях и щиколотках. Килиан вгляделся в его лицо. В глазах раненого застыло безумие; скорее, это были глаза дикого зверя, а не человека.
Килиан узнал англичанина, и кровь застыла у него в жилах.
— Ты знаешь этого человека? — спросил Мануэль.
— Это Дик, один из друзей моего брата. Он жил в Дуале, но не так давно перебрался в Бату. Я думал, ты его тоже знаешь.
— То-то он мне показался знакомым... — кивнул Мануэль. — Он, помнится, ещё всегда ходил с этим... — пару секунд Мануэль сомневался, затем встал и велел нести раненого в операционную, хотя по его лицу было видно, что уже вряд ли что-то можно сделать. Все расступились, пропуская носилки с телом Дика.
Следом за ними внесли труп другого белого мужчины. На нем были такие же раны и следы истязаний, как и у англичанина. Лицо его было накрыто рубашкой.
Килиан приподнял уголок ткани, чтобы взглянуть на лицо.
— Это Пао... — пошептал он, нервно потирая подбородок. — Кто мог это сделать?
Люди вокруг опасливо зашептались. Килиан разобрал несколько слов: «белые... духи... месть...»
Мануэль взял его за плечо, отвёл в сторонку и прошептал на ухо:
— В недобрый час это случилось, Килиан. Скверные сейчас времена для европейцев. Если так и дальше пойдёт — боюсь, многим из нас придется покинуть страну. Ты что же, совсем не боишься? Теперь туземцы не упустят случая объявить это волей духов...
— Не понимаю, — перебил его Килиан. — При чем тут духи?
— А при том, что двоих белых убили по древнему обычаю... Начнут говорить, что духи хотят изгнать белых. И ведь такое сейчас не редкость. Штормит...
Килиан по-прежнему молчал. Затем снова взглянул на тело Пао и сказал:
— Они говорили брату, что приедут навестить его в выходные, но почему-то не навестили. Странно, что они его не предупредили.