— Скажи своему брату, чтобы он был осторожнее, — предупредил Мануэль.
— Почему ты так говоришь? — не понял Килиан. — В таком случае, нам тоже следует быть осторожнее — тебе и мне?
Мануэль пожал плечами и развёл руками.
— М-м, полагаю, что да... Да что я говорю: конечно, да! Сейчас все слишком сложно.
Он отправился в операционную, велев двум санитарам отнести труп в мертвецкую, а там уж управляющий решит, что с ним делать — или с ними, поскольку англичанин, несомненно, тоже умрет. Возможно, их тела переправят на родину, а возможно, похоронят здесь же, на кладбище в Санта-Исабель.
Все расступились, пропуская носилки, на которых уносили безжизненное тело Пао. Килиан проводил санитаров взглядом. Внезапно кто-то окликнул санитаров с носилками, и те остановились в нескольких метрах от остальных.
Килиан увидел, как подошедшая Бисила приподняла уголок рубашки, закрывавшей лицо Пао, и снова опустила. Затем постояла несколько секунд, закрыв глаза и прижав к груди руки. Она даже не заметила, как пристально смотрит на неё Килиан.
Рядом с ним двое санитаров о чем-то шептались на языке буби.
— Что означает «Na a'a pa'o buaa»? — спросил он, повернувшись к ним.
Один из них с удивлением посмотрел на него.
— Это означает: «Чтобы он сдох», — сказал он.
Килиан нахмурился.
Два человека были мертвы, а теперь Бисила желала смерти третьему.
Хосе и Симона Килиан нашёл на складе. Новость уже успела облететь всю плантацию, и все уже знали, что обнаружили трупы двух белых мужчин.
— Ну, и что вы об этом скажете? — напрямую спросил Килиан. — Чья это работа: живых или мертвых?
Хосе прикрыл глаза, ничего не ответив. Было ясно, что Килиан в ярости.
Симон встал у него на пути.
— Ну, а ты сам-то как думаешь, масса? — с насмешкой спросил он. — Неужели ты веришь, что это могли сделать мирные буби? Может, какой-нибудь фанг порезвился, приехав на выходные на остров? Или нигерийцы творили свои обряды чёрной магии? Уверен, тебе даже в голову не приходило, что их могли убить другие белые.
Хосе властным жестом велел ему замолчать. Килиан сурово посмотрел на него.
— Белые, — заявил он, — не привязывают своих жертв к деревьям и не подвешивают камни к их ногам, чтобы продлить мучения.
— Разумеется, нет, — тем же тоном произнёс Симон. — У них другие методы.
— Симон! — Килиан прямо-таки взорвался от ярости. — Тебе ведь есть что мне сказать?
Он упер кулаки в бока. Его глаза метали молнии.
— Ну, а ты? — повернулся он к Хосе. — Что ты от меня скрываешь? Я думал, мы друзья.
Килиан принялся расхаживать огромными шагами туда-сюда, нервно размахивая руками.
— Нет, я точно схожу с ума! — повторял он. — Что-то здесь случилось, пока я был в Пасолобино. Я знаю, это как-то связано с Диком и Пао... — Он немного помолчал, собираясь с духом. — И с моим братом!
Хосе украдкой бросил на Симона многозначительный взгляд, и он тут же отвернулся, чтобы Килиан не видел выражения его лица.
Килиан подошёл к ним вплотную.
— Что они сделали, Хосе? Кто и за что мог им отомстить? — он схватил Симона за плечо и развернул к себе, встав почти вплотную. — Что натворил мой брат? Его вы тоже хотите вздёрнуть на дереве?
Хосе открыл было рот — и снова закрыл.
Все трое долго молчали. С каждой грозное напряжение становилось все сильнее.
— Мы тебе ничего не скажем, — произнёс наконец Хосе.
— Если не скажете вы, — прорычал Килиан, — то кто тогда скажет?
В отчаянии он закатил глаза.
— Бисила? — спросил он, не ожидая ответа.
Симон закашлялся.
— Да, — произнёс он чуть слышно.
Килиан почувствовал, как его покидают силы.
Он вспомнил синяки на лице и плечах Бисилы и все понял. К горлу подступила тошнота.
Бисила хотела увидеть лица убитых мужчин! И желала смерти его брату!
Что они с ней сделали?
Он оперся на стену, чтобы не упасть.
Этого не может быть!.. Его брат не мог!..
Да, он был неукротимым ветрогоном и бабником, но он никому не причинял зла... В семье Каса-Рабальтуэ не было насильников!
Ну почему они не могут жить спокойно?
Тут он вспомнил, что его брат болен сифилисом, и его едва не стошнило.
Он его убьёт. Задушит собственными руками!
Хосе подошёл к нему и положил руку на плечо, словно пытаясь утешить. Килиан отстранился и глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Сейчас он ощущал в душе одну лишь ненависть.
— У меня к тебе два вопроса, Хосе, — произнёс он угрожающим тоном, — и я хочу, чтобы ты на них ответил. — Моси знает?
— Я ему сказал, — ответил Симон.
— И второе, — продолжал Килиан. — Он собирается мстить Хакобо?
Хосе кивнул.
— Позволь Моси сделать то, что он должен сделать, — печально произнёс он. — Это тебя не касается.
Килиан с силой сжимал и разжимал кулаки.
— Ты не вправе указывать, что мне делать и чего не делать, Хосе! — крикнул он.
— Только попробуй рыпнуться, — угрожающе прошептал Симон. — Тогда Моси узнает о твоих шашнях с его женой, и вас обоих вздёрнут на дереве.
Удручённый Килиан вновь привалился к стене.
— В таких делах, — сказал Хосе, — законы белых не действуют. Я понял и принял твои отношения с Бисилой, но боюсь, другие могут обвинить ее в супружеской измене. Если ты ее действительно любишь, то будешь держаться в стороне и вести себя так, словно ничего не случилось. А потом все опять станет как прежде.
Килиан поднёс руку ко лбу и встал.
— После такого ничего уже не будет как прежде, — прошептал он.
Он развернулся и зашагал в сторону главного здания.
Ему нужно было подумать.
Килиан две недели не видел брата. Его совершенно не волновало, что думает по этому поводу Хакобо: удивляется ли, почему Килиан не приходит его навестить, переживает ли по поводу смерти своих друзей. Килиан боялся встретиться с ним лицом к лицу: у него до сих пор чесались руки от желания набить ему морду. Все чувства Килиана теперь слились в это необоримое желание: изметелить его так, чтобы живого места не осталось... И в то же время, он боялся мести Моси. До какого-то момента он был уверен, что Хакобо в безопасности, ведь гигант Моси не осмелится войти в больницу. Но за себя он не мог поручиться. Лишь неустанная работа на свежем воздухе как-то помогала ему сдерживаться.
Как мог его брат совершить столь ужасный и непростительный поступок? Как мог нанести глубокую рану женщине, которую Килиан любил больше всего на свете?
Он в ярости вонзил мачете в ствол дерева какао. Дерево содрогнулось, и наземь посыпались спелые красные плоды, трескаясь от удара вдоль и выставляя напоказ крупные зерна. Он застыл, молча глядя на эту картину; затем перевёл дух и встряхнул головой, сожалея о содеянном.
Почему он раньше не рассказал Хакобо, что Бисила — его женщина, что они вместе уже несколько лет? Знай об этом Хакобо, такого бы никогда не случилось. Брат, несомненно, разорался бы на него, возможно, даже попытался бы уговорить расстаться с ней, но не более. Даже для такого человека, как Хакобо, существуют определённые границы, через которые он не позволит себе переступить.
Итак, остаётся лишь одно объяснение: Хакобо попросту не узнал Бисилу...
Внезапно Килиан ощутил спазмы в желудке. Любая самая суровая кара казалась ему слишком милосердной в сравнении с тем, что натворили эти трое.
Перед глазами у него стояли трупы Дика и Пао. Словно воочию он увидел ужасные часы агонии, после которой смерть стала желанным облегчением... Сердце пронзила резкая боль. Как он может сидеть сложа руки, зная, что Моси придёт за Хакобо? Ради всего святого, конечно же нет! Они всю жизнь были вместе... Вместе прошли через все испытания... В них обоих течет кровь их предков из Каса-Рабальтуэ...
У него не оставалось другого выхода. Он должен поговорить с Хакобо. Ничто не может оправдать злодейства, совершенного его братом, но Килиан должен его спасти. Как бы то ни было, Хакобо был и остается его братом. Он должен его предупредить.
А что потом?
Донести властям и все им объяснить? Тогда Моси арестуют и казнят за убийства.
На какой-то миг это показалось неплохой идеей, но вскоре он от неё отказался. Килиан вспомнил предупреждение Хосе и Симона. У африканцев свои методы разбираться м такими делами.
Да. Он не знал, когда это случится, но если он донесёт на Моси, они придут за ним, чтобы отомстить за своего товарища, за оскорбленного мужа, который действовал согласно их законам мести. Око за око, зуб за зуб.
«Не лезь в это дело, Килиан, — убеждал он себя. — Не лезь. Ты всего лишь хочешь вернуть Бисилу. Хочешь тонуть в ее глазах, млея от счастья, хочешь сливаться с ней телом и душой».
Он немного постоял, прислонившись к дереву, прежде чем выдернуть мачете. Закрыв глаза, огорчённо потёр лоб. У него не оставалось другого выхода. Он должен предупредить Хакобо. То, что натворил брат, важнее, чем плоды какао, валяющиеся у ног.
Когда он вошёл в палату, Хакобо сидел в постели, прислонившись к спинке кровати, и заканчивал обедать. При виде брата он поспешно поставил поднос на тумбочку и сел на край кровати, спустив на пол ноги.
— Килиан! — радостно воскликнул он. — В этой проклятой больнице каждый час кажется вечностью.
Он встал с постели и направился к нему.
— Почему ты раньше не приходил? — спросил Хакобо. — Хотя представляю, как Гарус завалил тебя работой, которую мы прежде делили на двоих.
Килиан по-прежнему стоял неподвижно, испытующе глядя на Хакобо и следя за каждым его движением. Судя по тому, как беспечно вёл себя брат, он ещё ничего не знал о смерти Дика и Пао. Возможно, Мануэль не хотел пугать больного и ничего ему не сказал.
Хакобо хотел его обнять, но Килиан отступил на несколько шагов.
— Эй! Ты что, заразиться боишься? — спросил Хакобо. — Это же не передаётся через прикосновение. — Он пристыженно опустил голову. — Все эти дни я вспоминал слова падре Рафаэля о том, что чем дольше мы сможем обходиться без женщины, тем целее будут здоровье и кошелёк.