— Наконец, слон начал уставать и замедлил бег. Тогда мы принялись его расстреливать, а он... — тут Хакобо развёл руками, — пустился наутёк! Попросту смылся! Охота была окончена, ко всеобщему разочарованию: ведь нам так и не удалось его завалить!
— Да, эти твари так легко не умирают.
Дик вдохнул дым сигареты и на миг задержал его в лёгких, прежде чем выдохнуть.
— Этот сдох через пару дней! — вмешался Пао. — Когда мы вернулись с проводником, туша была ещё тёплой.
— Несколько человек его так умело разделали, что не осталось даже костей! — Хакобо перенял ликующий тон своих друзей. — Одни бивни были длиной с эту дверь!
Килиану это описание охоты показалось поистине ужасным. Он привык охотиться в Пиренеях на оленей и серн, но даже представить не мог подобной картины. Он всегда старался убить животное с первого выстрела, не причиняя ему страданий. И не знал ни одного человека, который получал бы удовольствие, умышленно продлевая агонию животного.
— Но ведь это очень опасно.
— Надо думать! — Дик уставился на него ледяными голубыми глазами, и Килиану пришлось прикурить сигарету, чтобы избежать его взгляда. — А я был на охоте, где негры поймали слоненка в ловушку, подняли его и бросили наземь, так что он превратился в месиво из мяса и костей...
— Не хотел бы я встретиться с его мамашей!.. — Пао рассмеялся в своей обычной манере, показывая кривые зубы. — Хорошо, что никого из нас там не было!
Килиан решил, что с него хватит. Да, вечерок выдался тот ещё! История с Хулией, разговор с ней на сомнительную тему, пребывание среди незнакомых людей, к которым он сам никогда бы и близко не подошёл, и, наконец, рассказы этих идиотов о жестокой охоте... С каждой минутой он все больше склонялся к мысли, что первый вечер в знаменитом казино станет для него и последним. Выпитое спиртное бросилось в голову, а галстук душил так, что пришлось ослабить узел.
— Да что с тобой сегодня? — шёпотом спросил Хакобо.
— Пожалуй, лучше бы я остался в лесу... — пробормотал Килиан, прикуривая новую сигарету от предыдущей.
— Что-что?
— Нет, ничего. Ты собираешься ещё здесь побыть?
— Нет, мы хотим пойти в более оживлённое местечко. — Хакобо сомневался, стоит ли звать брата с собой, но в конце концов сказал: — А ты можешь вернуться на плантацию вместе с остальными.
— Да, конечно, — согласился Килиан.
«Если у них я тоже не окажусь лишним», — подумал он.
Хакобо, Дик и Пао удалились. Килиан какое-то время постоял, наблюдая, как молодые люди играют в бильярд.
И тут его внимание привлекли чьи-то голоса. Повернувшись, в нескольких шагах от себя он увидел красного от гнева Эмилио, о чём-то горячо спорившего с мускулистым негром в элегантном костюме цвета загара. Хенероса тянула мужа за руку, но тот, казалось, ее даже не замечал. Голоса звучали все громче, люди собирались вокруг, молча качая головами. Килиан подошёл ближе — посмотреть, что происходит.
— Как ты можешь так говорить — именно ты, Густаво? — почти кричал Эмилио. — Я столько лет был другом твоего отца! Разве я хоть раз чем-нибудь вас обидел? Осмелюсь сказать, я прожил на этом острове дольше тебя!
— Ты не желаешь понять, Эмилио, — защищался тот. Капли пота блестели на его широком лбу, изборожденным морщинами, стекали по вискам под очки с квадратными стёклами. — Я говорю не о тебе, а вообще о белых. Вы бессовестно эксплуатировали нас все эти годы. Но рано или поздно вам придётся отсюда убраться.
— Ну конечно, именно этого вы и хотите — половина всех тех, что собрались здесь сегодня вечером, — распалялся в ответ Эмилио. — Чтобы мы отсюда уехали, оставив все вам... и мое дело тоже! Вот только не видать тебе моей торговли, Густаво!
Он ткнул его пальцем в грудь.
— Я рвал жилы на этой земле, чтобы моя семья могла жить лучше. И я не позволю ни тебе, ни кому-либо другому мне угрожать!
Совершенно растерянная Хенероса не знала, что делать, и лишь беспомощно умоляла мужа поскорее уйти. Килиан заметил облегчение на ее лице, когда к ним подошла Хулия в сопровождении Мануэля.
— Никто тебе не угрожает, Эмилио! Я считал тебя более разумным. Ты хоть раз пытался поставить себя на наше место? — широкие ноздри Густаво возмущённо раздувались.
— На ваше место? — взревел Эмилио. — Можно подумать, мне все это с неба упало!
— Хватит, папа! — Хулия схватила его за руку, смерив обоих суровым взглядом. — Вы бы хоть людей постыдились! Папа, Густаво! Неужели вы позволите этой дурацкой политике разрушить вашу дружбу? Вы только теряете время, потому что здесь дела по-прежнему обстоят так же, как и много лет назад.
Оба молча посмотрели друг на друга, но ни один не подумал извиниться. В конце концов Эмилио позволил Хенеросе себя увести и вслед за ней направился к выходу. Зрители мало-помалу тоже разошлись по своим столикам и вернулись к разговорам, главной темой которых, впрочем, был именно этот спор, свидетелями которого все стали. Мануэль и Килиан проводили их до дверей.
— Все хорошо, Хулия? — заботливо спросил Мануэль, увидев, что девушка покраснела и тяжело дышит.
— Все хорошо, Мануэль, спасибо, — она сердечно пожала ему руку. — Я замечательно провела с тобой время. Не скрою, это было самое лучшее время за вечер. — Покосившись на Килиана, она заметила, как он поморщился, и поспешила добавить: — Танец с тобой тоже был неплох. К сожалению, сейчас нам лучше уехать. О боже, какой стыд! Я теперь целый год я не смогу показаться в этом казино!
— Мне очень жаль, Хулия, — виновато произнёс Эмилио. — Если бы я знал... Хенероса, что-то мне жарко...
— Успокойся, Эмилио, — пыталась утешить его жена, нервно поправляя тонкие кружевные перчатки. — Боюсь, теперь нам придется привыкать к бесконечным претензиям этих неблагодарных. Да-да, именно так: неблагодарных.
— Ничего страшного, мама, — сказала Хулия. — Увидимся, — произнесла она, обращаясь к Килиану и Мануэлю.
— Очень на это надеюсь, — заявил Мануэль. — И думаю, скоро. Спокойной ночи, Хулия.
Мануэль и Килиан долго смотрели им вслед, стоя в дверях казино, пока они не скрылись из виду.
— Очаровательная девушка, — сказал Мануэль, протирая очки платком.
Килиан широко улыбнулся — впервые за долгое время.
Через несколько дней бой принёс Хулии записку от Хакобо:
«Раскаиваюсь в своём поведении. Надеюсь, ты меня простишь. Этого больше не повторится».
Эти две строчки она прокручивала в голове несколько дней, а перед глазами у неё стояли сияющие зеленые глаза, чёрные волосы и мускулистое тело человека, в которого она считала себя влюблённой. Чем больше она повторяла последние слова записки, тем больше походила к выводу, что они что-нибудь да значат. Возможно, ее выпад в казино заставил его задуматься и понять, что они созданы друг для друга.
Две недели она выдерживала характер, но на третью все же сдалась. Ей необходимо было увидеть его, услышать его голос. Она обдумывала разные способы встретиться с Хакабо, но отвергала один за другим. Новое приглашение на семейный ужин лишь ещё больше укрепит подозрения матери, что она неравнодушна к старшему из братьев. Пригласить в кино или в кафе? Она не была уверена, что Хакобо примет приглашение, и боялась получить отказ. Устроить новую вечеринку с друзьями в казино тоже не казалось ей хорошей идеей, особенно после того, что там устроил ее отец; должно быть, его выходку до сих пор обсуждают на всех углах. Это был главный недостаток Санта-Исабель: городок так мал, что любой пустяк в нем становился настоящим событием, нарушая монотонное течение жизни, и пройдут долгие недели, прежде чем все уляжется и забудется.
Внезапно Хулии пришла в голову совершенно безумная идея, в первую минуту — смутная, а со временем все более ясная: самой поехать на плантацию вечером, после ужина. Она бывала там несколько раз вместе с отцом, и прекрасно помнила блистательное главное здание. Она придумает какую-нибудь легенду и проберется в его комнату, где поговорят наедине, и может быть...
От возбуждения она закусила губу. Если кто-нибудь случайно увидит ее на галерее спального этажа, она всегда может сказать, что принесла записку для Антона от Эмилио. Никто даже не усомнится в подобном алиби!
Мало-помалу она разработала план во всех деталях. Для поездки на плантацию она выбрала четверг: это был самый благоприятный день для реализации планов. В четверг родители Хулии уходили к соседям играть в карты, и она могла взять машину — якобы, чтобы поехать в кино. С другой стороны, это был будний день, и у Хакобо не было причин отлучаться из Сампаки.
В четверг после ужина Хулия старалась вести себя как обычно, чтобы не вызвать подозрений — ну, разве что, несколько более тщательно накладывала макияж. Сев наконец за руль отцовской красно-кремовой «Воксхолл-кресты», она расстегнула две верхние пуговицы розового платья в мелкий цветочек, с рукавами до локтя, выбранного специально для этого случая, и накрасила губы более яркой помадой. Едва она услышала шум мотора, как ее сердце забилось в предвкушении.
Через считанные минуты последние огни города остались позади, и над дорогой воцарилась тьма. Свет фар позволял видеть дорогу лишь на несколько метров впереди. Хулия похолодела от страха, стоило ей представить, какие жуткие создания бродят по лесным тропам в этот час. Пока одни животные спят, другие под покровом ночи творят свои чёрные дела.
Когда она проехала деревню Сарагоса, впереди забрезжил тусклый свет огней, маячивших в нескольких хрупких хижинах с большими окнами без стёкол, в которых метались длинные чёрные тени. В эту минуту Хулия пожалела, что не выбрала другую, лунную ночь: тогда бы луна освещала ей дорогу, словно мощный прожектор. Краем глаза она заметила, как вершины пальм у въезда в Сампаку то выступают из мрака в свете фар машины, то вновь исчезают во мгле, словно призраки.
Внезапно перед ней оказался седой чернокожий мужчина с фонариком в руке, которым он отчаянно размахивал, требуя, чтобы она остановилась. Сердце у неё замерло. Седой заглянул в окошко машины и, похоже, не на шутку удивился, обнаружив за рулём белую женщину.