еполнившего его возбуждения, ритм танца снова замедлился, этим воспользовались несколько ребятишек, которые тут же принялись кривляться, подражая взрослым, пока музыка не смолкла. Тогда всем присутствующим стали раздавать куски жареного мяса и выпивку под крики и песни нигерийцев и молчание испанцев, все ещё очарованных и потрясённых дикой страстью первобытного танца.
Но вся магия тут же рассеялась, едва Хулия взглянула на часы.
— Боже мой! — прошептала она. — Уже так поздно! Мои родители...
— Если хочешь, — шепнул Мануэль ей на ухо, — я возьму другую машину, провожу тебя до дома, и скажем твоём родителям, что встретились в кино, а потом немного прогулялись.
— Ты в самом деле меня проводишь?
— Буду только рад. Только давай не будем им говорить, какое именно кино смотрели, — добавил он, лукаво подмигнув.
Хулия и Мануэль, простившись с остальными, направились к машине под долгим взглядом Хакобо.
— Пока, Хулия! — крикнул ей вслед Грегорио. — Передай привет Эмилио!
Она обернулась и, увидев кричавшего, лишь помахала ему рукой.
— А я и не знал, что ты знаком с Хулией, — сказал Хакобо.
— Конечно, знаком, — ответил тот. — Более того, я виделся с ней в лавке несколько недель назад. Она ещё спросила, известно ли мне что-нибудь о драке на плантации, и я вывел ее из заблуждения. Разве твой братец не рассказывал?
Хакобо покосился на Килиана, виновато опустившего голову, и понял, чьему болтливому языку он обязан возникшими проблемами.
— Грегорио, ты форменный дебил! — отчеканил он громко и четко. Вскочив, словно подброшенный пружиной, он оказался прямо перед Грегорио. — А ну, вставай! Я тебе сейчас морду набью!
Антон и остальные поспешно бросились к ним. Грегорио уже стоял напротив Хакобо, готовый ринуться в драку. Множество брасерос молча смотрели на них возбужденно блестящими глазами. Нечасто здесь можно было полюбоваться на драку белых!
— Не делай глупостей, Хакобо, — твёрдо произнёс Антон, хватая его за плечо. — Мы все устали и к тому же изрядно выпили. Завтра ты на это посмотришь совсем по-другому.
Хакобо вырвался, что-то протестующе бормоча, но его тут же подхватили под руки Матео и Марсиаль и утащили прочь, обещая новую порцию выпивки. Грегорио сел на место и начал озираться вокруг в поисках какой-нибудь женщины, с которой мог бы провести остаток ночи.
Килиан решил уйти спать вместе со старшими. Голова у него кружилась от выпитого, ноги казались ватными, и пришлось приложить немало усилий, чтобы отец не заметил, как он пьян.
По дороге в спальню он ощущал тепло и покой. Света все ещё не было, и он на ощупь двинулся к окну, чтобы открыть деревянные ставни, поскольку в комнате царила непроглядная тьма. Внезапно он споткнулся обо что-то мягкое и чуть не упал. И тут же услышал какой-то шорох, похожий на свист. Он оглянулся, и кровь бросилась ему в голову, а все тело окоченело от ужаса. Прямо перед ним, горделивая в своей наглости, покачивалась граненая треугольная голова размером с кокос. На него грозно смотрела огромная змея длиной более метра.
Килиан не мог даже двинуться, словно мозг отказался повиноваться, заворожённый медленными волнообразными движениями этой дьявольской твари. У неё была заострённая морда с двумя острыми рогами, а между ними — два других, поменьше, разделённых чёрными провалами ноздрей. На голове у неё выделялось чёрное пятно в форме наконечника стрелы, в окружении чёрных и желтых ромбов, составлявших причудливую мозаику.
Он хотел закричать — и не смог. Змея приближалась к нему, извиваясь всем телом, издавая при этом грозное шипение и свист. Змеиная голова оказалась прямо перед ним, и он увидел ее изогнутые длинные зубы, полные смертельного яда. Внезапно взгляд Килиана упал на мачете, лежащий справа от него на стуле. Достаточно было лишь протянуть руку и взять его, но рука онемела, сделавшись словно деревянной. В висках стучало, словно в них отдавались удары тысячи молотков, а тело вдруг сделалось пустым, как полое бревно. Он почувствовал, как кожа покрывается холодным потом.
Он должен был что-то сделать, должен побороть оцепенение, порождённое страхом.
Собрав последние силы, он с бешеным рёвом, огласившим все здание, стиснул в руке мачете, со всей яростью обрушил его на змею и одним ударом отсек ей голову. Затем, все тем же рёвом, принялся остервенело кромсать ее, пока от твари не осталась груда кровавых ошмётков. При виде змеиной крови его собственная кровь, все еще смешанная с алкоголем, горячо разлилась по жилам, и он почувствовал новый прилив неконтролируемой злобы. Насадив змеиную голову на острие мачете, он вышел из спальни, охваченный неведомой прежде яростью.
На галерее он столкнулся с Симоном, примчавшимся на крики. Килиан схватил его за шиворот и с силой встряхнул.
— Сама она ко мне в комнату не заползла! — проревел он. — Ты отвечаешь за мои вещи! Кто тебе заплатил, чтобы ты ее принёс? Кто?
Симон не узнавал этого человека, стиснувшего его руку железной хваткой.
— Я этого не делал, масса! — произнёс он умоляющим голосом. — Я все время был с вами внизу!
Из дверей своих комнат выглянули Антон и Сантьяго. Они вырвали Симона из хватки Килиана, одновременно пытаясь ему что-то втолковать, но тот не слушал: в памяти его вдруг всплыли недобрые взгляды нескольких человек, что до сих пор стояли внизу возле костров. Перед глазами все ещё мелькали обнаженные тела, содрогающиеся в ритме танца под бой барабанов; он видел их кривые усмешки, слышал разноголосый отрывистый смех; видел кровь — целое море крови, видел слона, бьющегося в агонии, обезглавленных крыс, змей, рассеченных на куски ударами мачете, видел Моси, Экона, Нельсона...
Он снова уставился на Симона.
— Ты видел кого-нибудь поблизости?
— Нет, масса... Хотя... да, масса, видел.
Парень закусил губу.
— Ну, что встали? — нетерпеливо крикнул Килиан, давая знак Антону и Сантьяго, чтобы они не вмешивались.
— Когда я шёл за стаканами, я увидел Умару, он спускался по лестнице...
«Умару... — подумал он. — Ну конечно!»
— Немедленно вымыть комнату! — приказал Килиан. — Сейчас же!
Килиан слетел вниз по лестнице, почти не касаясь ступеней, огромными шагами пересёк двор и, встав перед костром, показал всем присутствующим отсечённую змеиную голову, насаженную на острие мачете. Он стоял в свете керосиновых фонарей, отбрасывая огромную уродливую тень.
Хакобо, Марсиаль и Матео тут же вскочили и бросились к нему, ошеломлённые видом окровавленного, обезумевшего от ярости Килиана.
— Никому не двигаться! — махнул он в сторону Грегорио. — Нельсон, ко мне! Где Умару?
— Не знаю, масса, — бригадир беспомощно развёл розовыми ладонями. — Я уже давно его не вижу.
— Найти и привести! — приказал Килиан. — Ты меня слышишь? Tell him make him come! Немедленно привести его сюда, черт бы вас побрал! И принеси свою палку!
Вокруг повисло гробовое молчание. Женщины подхватили детей и тихонько удалились. Хакобо и остальные непонимающе смотрели друг на друга. Антон, Сантьяго и Хосе направились к ним.
Вскоре появился Нельсон, таща за руку Умару. Бригадир с силой толкнул его к Килиану.
— Кто тебе приказал подбросить это ко мне в комнату? — Килиан ткнул змеиную голову ему в лицо. — А? Кто тебе заплатил?
Зубы Умару начали выбивать дробь. Бросившись на колени, он принялся настойчиво бормотать одно и то же.
— Он говорит, что ничего не знает, что он все время был на празднике, — перевёл Нельсон.
Килиан подошёл к нему вплотную и наклонился, чтобы посмотреть в глаза.
— Это ложь! — выплюнул он. — Тебя видели в коридоре перед нашими комнатами.
Бросив мачете на землю, он махнул рукой Нельсону.
— Дай мне палку! — крикнул он.
Нельсон колебался.
— Я сказал: дай мне палку! Умару... If you no tell me true, I go bit you!
Антон шагнул было к ним, собираясь вмешаться, но Хакобо его остановил.
— Нет, папа. Позволь ему самому разобраться.
Килиан ощутил в пальцах гладкую палку. У него болели виски, грудь, зубы... Ну что за проклятое место! Он сыт по горло этой жарой, кусачими насекомыми, чужими приказами, посадками какао, трижды клятым Грегорио! О боже, если бы он мог вернуться в Пасолобино! Там хотя бы можно дышать! Умару по-прежнему молчал. На них смотрели десятки глаз в ожидании, что теперь будет.
Килиан поднял руку и обрушил первый удар на плечи Умару. Тот вскрикнул от боли и попытался вырваться.
— Подержи-ка его, Нельсон!
Так кто тебе заплатил, Умару? — повторил он, угрожающе замахнувшись палкой.
Умару замотал головой.
— I know no, massa! I know no!
Килиан обрушил новый удар на спину парня — один, другой, третий, четвёртый... На теле Умару вздулись тонкие рубцы, на землю закапала кровь, но Килиану не было до этого дела. Он не слышал рыданий и мольбы Умару, который, по-прежнему стоя на коленях, умолял его остановиться.
Он уже собирался снова ударить, когда его руку перехватила чья-то рука.
— Хватит, масса Килиан! — раздался рядом чей-то спокойный голос. — Парень сказал, что он все расскажет.
Килиан посмотрел на говорившего. Это был Хосе. Килиан почувствовал себя совершенно сбитым с толку. Снова этот ничтожный тип доставляет ему неприятности. Умару опустил голову, не в силах выдержать его взгляда. По— прежнему стоя на коленях, икая и воя, он поведал, как случайно обнаружил в посадках какао, неподалёку от лесной опушки, гнездо змеи. Он позвал массу Грегора, чтобы тот убил змею; но масса Грегор не стал ее убивать, а велел отнести в дом ящик, где спрятал змею до вечера. На их удачу, отключили свет, и это помогло Умару пробраться в комнату незамеченным.
— А как же твой страх перед змеями? — спросил Килиан сквозь внезапно накатившую апатию. — Сколько тебе заплатил масса Грегор?
А впрочем, он и не ждал ответа. Сейчас он чувствовал себя почти тем же массой Грегором, который, стоя неподалёку, наблюдал за этой сценой, скрестив на груди руки. Когда они с Килианом столкнулись лицом к лицу, Грегорио покачал головой, и на его губах проступила пакостная улыбочка.