— Все так скучают по тебе, Килиан, — закончил он свой рассказ. — Каталина хотела бы, чтобы мы вдвоем отвели ее к алтарю, раз уж папы нет... И мама тоже скучает. Она, конечно, сильна как дуб, несмотря ни на что. Видел бы ты, как она взяла на себя все приготовления: меню, наряды, церковь... — Он рассмеялся. — Она весь дом перевернула вверх дном, наводя порядок, чтобы все сияло и блестело!
— Ты сказал ей, что мы не можем отлучиться одновременно?.. — начал Килиан.
— Сказал, Килиан. Но она-то знает, что на самом деле это не так. Сейчас можно сесть на новомодный самолет и добраться до дома за три-четыре дня.
— Самолет слишком дорог. Учитывая расходы на свадьбу, приданое, да еще и без папиного жалованья, нам никак не потянуть.
— Пожалуй, в чем-то ты прав... — Хакобо одним глотком осушил стакан. — Знаешь, Килиан, когда ты приехал сюда четыре года назад, мы с Марсиалем поспорили, что ты долго не выдержишь такой напряженной работы, и...
— И ты проиграл спор! Надеюсь, ты проиграл не слишком много...
Оба рассмеялись, как в старые времена, как будто ничего не случилось, и оба по-прежнему молоды, полны надежд и сильны, как ясени, перед которыми склоняется даже северный ветер с заснеженных вершин Пасолобино.
Отсмеявшись, они замолчали, с тоской вспоминая былое и глядя на дно опустевших стаканов.
И тут внезапно распахнулась дверь.
— Хорошо, что вы здесь! — Мануэль тоже взял стакан и сел рядом. — Я увидел свет в окне и завернул на огонек. Мне давно хотелось поговорить с вами. Я бы пришел раньше, но слишком устал и не мог заставить себя встать.
— Вот что значит — жить в собственном доме!
Хакобо наполнил его стакан.
— Надеюсь, что в скором времени...
Килиан удивленно приподнял бровь.
— Ты что — собираешься уезжать? — спросил он.
— Да нет, не в этом дело. — Мануэль поднял стакан. — Мне хотелось бы выпить за свою свадьбу.
Придя в себя после минутного изумления, братья вновь наполнили стаканы и чокнулись с ним, после чего Мануэль продолжил:
— Мы с Хулией и ее родителями через две недели уезжаем в Мадрид, — сообщил он. — Там мы поженимся и останемся на три месяца. Хенероса и Эмилио вернутся раньше: дела требуют их присутствия здесь.
Хакобо отхлебнул виски и со стуком поставил стакан на стол.
— Я рад за тебя, Мануэль, — произнес он наигранно веселым тоном, не глядя на него. — В самом деле рад. Тебе повезло: Хулия — прекрасная женщина.
— Я знаю, — улыбнулся Мануэль.
— Я тоже рад за вас, — поддержал брата Килиан. — Это просто потрясающая новость, Мануэль. А что вы намерены делать потом?
— Ну, Хулия согласилась жить здесь, в Сампаке, в доме врача. Он достаточно просторный для нашей семьи. А поскольку она умеет водить машину, то сможет по-прежнему работать в лавке своих родителей. Так что пока все останется как прежде.
— Дружище, как прежде уже никогда не будет... — Хакобо еще пытался шутить. — Уж поверь, теперь она с тебя глаз не спустит!
— Хакобо, с такой wachiwoman, как Хулия, проблем не будет, — с улыбкой ответил Мануэль. — Уж поверь!
Увидев, как поморщился Хакобо, Килиан поспешил вмешаться:
— А вы точно не намерены остаться в Мадриде? Ведь жизнь на плантации тяжела и скучна, а Хулия привыкла к городскому приволью.
Мануэль пожал плечами.
— Хулия чувствует себя на Фернандо-По как рыба в воде. Она даже слышать не хочет о том, чтобы уехать отсюда. В любом случае, если ей трудно будет приспособиться к жизни в Сампаке, мы всегда можем снять дом в Санта-Исабель, а там посмотрим... — Он потянулся за бутылкой, чтобы налить себе еще виски, но посмотрел на часы и передумал. — Ну, что ж, я рассказал свою потрясающую новость, однако рабочие будни никто не отменял, так что я, пожалуй, пойду. Мне еще нужно осмотреть парочку больных, прежде чем лечь спать.
Братья снова поздравили будущих новобрачных.
Когда они остались одни, Килиан с видимым безразличием заметил:
— Ты принял это спокойнее, чем я ожидал.
— А чего же ты ожидал? — тут же ощетинился Хакобо.
— Упустил ты ее, друг мой... — вздохнул Килиан. — Ты же знаешь, как бы мне хотелось видеть ее своей невесткой.
— Не говори глупостей, Килиан. По большому счету, я оказал ей услугу.
— Не понял, — удивленно поднял брови Килиан.
— Но ведь это же ясно: такая женщина, как Хулия, заслуживает мужа вроде Мануэля.
— Просто удивительно, как ты все понимаешь, Хакобо, — покачал головой Килиан с кривой улыбкой. — Просто удивительно.
Хакобо мельком посмотрел на него, и на его лице мелькнула печаль, смешанная с лукавством. Он поднял стакан и чокнулся с братом.
— Жизнь продолжается, братишка. Ничего страшного не случилось, поверь.
Хулия и Мануэль вернулись из свадебного путешествия в начале осени. Как и предполагалось, они поселились в доме врача в Сампаке, и Хулия каждый день ездила в город, чтобы работать в родительской лавке.
Однажды дождливым ноябрьским утром Хакобо приехал на факторию, чтобы заказать материалы. Припарковав свой «пику», он увидел очень элегантных Хенеросу и Эмилио, садившихся в красную с кремовым машину с хромовой окантовкой. Это был «уоксхолл-53», одна из самых дорогих машин на острове.
Подойдя к ним, Хакобо вежливо поздоровался.
— Прости, что не можем уделить тебе много внимания, Хакобо, — извинилась Хенероса, высовываясь в окошко машины и поправляя ворот шелкового жакета цвета корицы, — но мы очень спешим. — Ее голос звучал не слишком убедительно. — Опаздываем на мессу в честь покровительницы города, а потом мы приглашены на обед в дом генерал-губернатора. — Она с гордостью кивнула в сторону мужа. — Ты же знаешь, Эмилио только что приняли в Совет Соседей.
Эмилио махнул рукой, словно речь шла о каком-нибудь пустяке.
— Надо же, — продолжала Хенероса, — то целыми месяцами ничего нет, а потом вдруг все сразу! А теперь нам еще готовиться к празднику будущего года: ведь грядет столетие со дня прибытия на остров губернатора Чакона и иезуитов, и бриллиантовый юбилей пребывания на острове миссионеров-кларетинцев.
Хакобо с трудом подавил улыбку, видя нетерпение на лице Эмилио.
— Да, кстати, — продолжала Хенероса, — вы не слышали о трагедии в Валенсии? Турия вышла из берегов! Почти сотня погибших!
Нет, Хакобо ничего об этом не знал.
— Так вот, — продолжила она, — передай Лоренсо Гарусу, что правительство колонии ответило на призыв о помощи. Мы собрали двести пятьдесят тысяч песет, а также пошлем им какао. Они будут рады любой поддержке.
Ее муж нажал на газ, не отпуская сцепления.
— Да, конечно, пока-пока!
— Хулия тебя обслужит, — сказал Эмилио, прежде чем тронуться. — Она на складе. А ты приезжай, когда захочешь, и привози брата.
Хакобо улыбнулся, подумав, что Хулия, должно быть, унаследовала решительный характер от матери. Войдя в лавку, он никого там не увидел. Тогда он направился в подсобку, уставленную стеллажами с товарами, и в дальнем углу увидел Хулию, стоящую на цыпочках на шаткой стремянке. Она пыталась достать с верхней полки какой-то ящик, но не дотягивалась на пару сантиметров.
Хакобо разглядел бронзовые от загара ноги под волнующейся огненной юбкой; внезапно он почувствовал прилив желания. Он даже сам удивился, но все же решил полюбоваться ее ногами еще немножко. Внутренний голос в который раз обругал его идиотом, упустившим такую девушку. Разве он забыл, как она поддержала его на похоронах Антона? Такая женщина всегда поддержит мужа, всегда будет с ним рядом. Достаточно взглянуть на Мануэля, чтобы понять, как он счастлив со своей женой.
Слова застыли у него в горле.
Хулия была женой другого.
Но тут другой внутренний голосок пакостно зашептал, что, если бы он женился на ней, то навсегда потерял бы свою драгоценную свободу и оказался бы накрепко привязанным к острову. Ведь Хакобо только потому и нравилась такая жизнь, что он в любую минуту мог вернуться в Испанию. В его планы отнюдь не входило просидеть на Фернандо-По всю жизнь, как отец или Сантьяго. Он был уверен, что рано или поздно вернется на Полуостров. И Килиан тоже вернется. А вот Хулия точно останется в Санта-Исабель, это ясно как Божий день.
Но в таком случае, что он здесь делает? Зачем подсматривает за девушкой, только что вышедшей замуж за его друга? Ведь Мануэль действительно был его другом, и хорошим другом. Даже для такого человека, как Хакобо, все-таки должны существовать какие-то рамки!
Он подкрался к ней сзади.
— Осторожней, Хулия! — сказал он вместо приветствия.
Его глаза нехорошо блестели.
Девушка вздрогнула и покачнулась. Она бы просто упала, если бы не успела схватиться за железный поручень над головой. Она стояла на верхней ступени стремянки, с трудом удерживая равновесие, но тут сильные руки обхватили не за талию и медленно опустили на пол. Хулия почувствовала, как лицо Хакобо попеременно прижимается к ее бедрам, животу, груди, как его губы касаются ее шеи и пылающего лица. Когда ее ноги коснулись пола, то лицо оказалось на уровне груди Хакобо; ей пришлось задрать голову, чтобы посмотреть ему в глаза.
Никогда она не была так близко к Хакобо.
Она могла почувствовать его запах.
Она должна была вырваться из его объятий — и не хотела. Она вдруг подумала, что, если он захочет овладеть ею, никто ему не помешает.
Сердце Хулии бешено забилось. Хакобо отстранился на несколько сантиметров, не выпуская ее из объятий, и наклонился к ее лицу, глядя в глаза. Она не в силах была отвести взгляд. Что-то новое, незнакомое вдруг открылось ей в этих зеленых глазах, потемневших от сомнений, неопределенности и откровенного желания.
Впервые в жизни Хулия с готовностью приоткрыла губы ему навстречу, позволив Хакобо попробовать их на вкус с давно забытой нежностью, при этом она со всей страстью старалась отсрочить миг неизбежного падения. Она прижалась к нему, желая почувствовать его ладони на своей спине, продлить бесконечно долгую и сладкую минуту, краткий миг обладания и капитуляции. Погладила его черные волосы — совсем легонько, лишь кончиками пальцев, не желая привыкать к этим ощущениям.