Инико выдержал ее грозный взгляд, нахмурился и стал что-то искать в рюкзаке, стоявшем рядом.
Кларенс молча выпила содержимое своей плошки. Дьявольская жидкость, казалось, насквозь прожгла желудок, но помогла подавить желание немедленно встать и уйти.
Через несколько минут Димас поднял руку, и все замолчали.
— Я вижу, ты привез какие-то бумаги, Инико, — сказал он. — Есть новости?
— Да, — ответил тот. — Правительство готовит новый закон о земельной собственности. Я привез проект закона, чтобы вы поставили на нем подписи.
— Для чего? — спросил альбинос с очень живым взглядом.
Кларенс с любопытством посмотрела на него. Странно было видеть здесь человека с чертами лица, как у других, но при этом с совершенно белой кожей. Какое невероятное смешение белого и черного, подумалось ей.
— Лес не принадлежит никому, но человек принадлежит лесу, — сказал он. — Нам не нужны бумаги, чтобы знать, что он и так наш.
Несколько человек молча кивнули.
— Ты говоришь как фанг. — Инико поднял вверх палец. — С этой теорией вас побьют камнями сотни семей, имеющих хоть какую-то собственность.
— На протяжении веков все признавали наше право на владение этой землей без всяких бумаг, — сказал Димас. — Слово священно.
— Слово ничего не значит в наши времена, Димас. Сейчас все решает бумага с печатью. Сейчас принят новый закон, отрицающий право частной собственности на землю, а лишь дающий ее в пользование, но, по крайней мере, он включает в себя пункт о семейном наследовании. Говорят, будто никто не сможет отнять у вас земли, которые вы используете для жилья и сельскохозяйственных нужд. Это уже хоть что-то. Если бы мой дед представил планы управления плантацией после того, как уехали испанцы — возможно, ему бы удалось ее сохранить. Испанцы не могли передать ему плантацию в собственность, поскольку сами не имели права собственности на землю, но вполне могли передать ее в аренду, чтобы другие продолжали ею пользоваться. Так вот, я хочу, чтобы ваши дети могли получить право аренды на землю. Чтобы никто не мог эту землю у них отнять.
Вокруг раздался шепот. Кларенс увидела, как большинство присутствующих закивали.
И тут издали послышалось пение.
— Спасибо, Инико, — произнес Димас. — Мы обсудим твои слова и поговорим об этом в следующий раз. А сейчас предлагаю насладиться танцами. Мы и так уже слишком долго вели беседы, и нам бы не хотелось, чтобы гостья заскучала.
Когда вождь объявил собрание законченным, Кларенс с облегчением вздохнула. Пальмовое вино бросилось ей в голову, и ей страшно захотелось спать. День выдался длинным и напряженным. Выволочки Инико и внезапные перемены отношения к ней сбивали с толку и слегка раздражали. С одной стороны, она чувствовала себя особенной, удостоенной поездки по чудесным заповедным местам в компании мужчины, к которому ее так влекло.
Но, с другой стороны, сокрушалась, что их отношения отравляло прошлое, частью которого она была, и Инико не в силах отделить ее, настоящую Кларенс, от ее национальности. А если бы она была, скажем, австралийкой — он бы так же себя с ней вел? Хотя, возможно, в этом случае у его подсознания не было бы причин для обвинений, которые вырывались у него при каждом упоминании о колониальной эпохе.
Инико слегка толкнул ее локтем и указал вперед. Кларенс подняла голову. Она была немного не в себе, перед глазами слегка плыло, но все же она разглядела впереди группу женщин, исполнявших какой-то совсем простой танец. Они были одеты в юбки из волокна рафии, обвешаны ожерельями из раковин и браслетами на руках и ногах, с которых свисали всевозможные амулеты. Грудь у них была открыта, лица раскрашены белой краской, а волосы заплетены в крошечные косички.
Некоторые трясли деревянными колокольчиками, издававшими низкий монотонный звон, который сливался с голосами танцовщиц, столь же низкими и монотонными. Другие били оземь ногами и ударяли посохами, издавая простую дробь. В конце концов, Кларенс поймала себя на том, что шепотом подпевает. Она не понимала, о чем они поют, но это было неважно. Несмотря на выпитое вино и усталость, смысл этого послания был для нее более чем ясен, прозрачен и очевиден. Все они — часть одного и того же народа, той же земли, той же истории. Все делят один и тот же круговорот жизни от самого начала времен. Это первобытное зрелище свело на нет разрыв между вечностью и этой минутой, которая будет возвращаться вновь и вновь.
Когда танец кончился, Кларенс почувствовала себя спокойной, умиротворенной и расслабленной. Стоявший рядом Инико одним глотком допил остатки вина. Кларенс наблюдала за ним, пытаясь мысленно с ним связаться. Как он тогда сказал: у нас с тобой намного больше общего, чем ты думаешь? И теперь она чувствовала, что с ним ее связывает намного больше — общий язык, общая католическая традиция, одни и те же песни, которые они пели в детстве — чем, скажем, с голландцем, хоть тот и белый.
Как же победить его обиду на испанцев? Как объяснить, что ярость — это зло, и в конечном счете она выплескивается на тех, кто ни в чем не виноват? Как заставить понять, что, если уж не можешь бороться за безнадежное дело, то лучшее решение — согласиться на компромисс? И порой требуются долгие годы, чтобы река, вышедшая из берегов, вернулась в свое прежнее русло?
Инико медленно потянулся, хвастаясь великолепной фигурой, затем протянул к ней руку, с неотразимой улыбкой наклонился к ней, глядя в глаза, и припал к ее губам своими твердыми губами.
— Я мог бы остаться здесь еще на пару недель... — прошептал он. — Неужели тебе не хочется каждое утро купаться в водопаде?
Кларенс вздрогнула, вспомнив эти минуты. Очевидно, Инико вновь решил ее соблазнить.
— Это очень заманчиво, но у меня в Пасолобино тоже есть свой маленький рай... — прошептала она. — А кроме того, как насчет остальной части острова — Сан-Карлоса, или Лубы, как вы его сейчас называете, большого каньона, и пляжа Аленья — чудесного пляжа с белым песком, откуда рыбаки уходят к острову Попугаев? Как насчет Батете с деревянной церковью? Разве ты не хотел показать мне все это? Как ты можешь просить, чтобы я отказалась от половины самой лучшей турпоездки в моей жизни?
— Я возмещу тебе все это, а потом обязательно покажу, когда вернешься на Биоко.
Кларенс бросила на него лукавый взгляд.
— Ну что ж, согласна, — уступила она, уловив двойной смысл в его словах. — В любом случае, не думаю, что на свете существует место, способное сравниться с пляжем Морака.
— Подожди — и увидишь!
Кларенс прикрыла глаза, чувствуя, как блаженный холодок пробежал по ее спине.
— Я имею в виду, конечно, что ты наконец сможешь осмотреть всю Сампаку. — Инико заметил, как она покраснела, и решил разрядить неловкое молчание. — Что ты об этом думаешь? Неужели я откажусь от возможности снова посетить место, где мы познакомились?
Инико встал и подал ей руку, помогая подняться.
— Знаешь, Кларенс, — сказал он. — Просто не могло случиться, чтобы ты, прибыв на остров, познакомилась здесь с кем-то другим, а не со мной и Лахой. Духи так пожелали. И мы не можем противиться воле духов. У них есть на это причина, они знают, что делают.
Кларенс вспомнила, как сама удивлялась, почему вдруг почувствовала влечение именно к Инико, а не к Лахе. Возможно, на это у духов тоже были свои причины.
Во дворе уже начал накрапывать дождь.
Замечание Инико пробудило какое-то странное ощущение.
Словно что-то в ее крови тоже знало об этом.
— Ты помнишь тот день, когда я на тебя налетела?
Это было всего три недели назад, но Кларенс казалось, что с тех пор прошла целая вечность.
— Когда я принял тебя за новую секретаршу? — уточнил Инико.
Кларенс рассмеялось.
— Да, именно тогда. Должна признаться, ты меня немного испугал.
— Надеюсь, теперь у тебя это прошло? — усмехнулся он.
— Хм, — протянула она. — Не совсем. Когда я встретилась с тобой в Сампаке, а потом в доме твоей мамы, ты мне показался угрюмым и неприветливым.
Инико с улыбкой повернулся к ней.
— Да-да, — настаивала Кларенс. — Мне даже казалось, что я совсем тебе не нравлюсь. Не помнишь? Тогда, во время ужина, твоя мама что-то сказала тебе на языке буби, и после этого ты ко мне переменился.
Инико молча кивнул.
— Что она тебе сказала? — спросила Кларенс.
— Устроила выволочку. Сказала, что я не должен судить, не зная тебя.
— И ты последовал ее совету. Я заметила, как изменилось твое поведение. Если бы сейчас правил король Эвеера, тебе бы угрожала тюрьма за симпатию к белой женщине.
Он рассмеялся.
— Если бы сейчас правил король Эвеера, — ответил он, — боюсь, это тебе бы грозила тюрьма за попытку захомутать буби.
Инико остановил внедорожник перед ржавой табличкой с остатками красной краски, на которой было выбито название: «СА_ПАК_» — две буквы совершенно стерлись.
— Ты такая умная, столько читала, и тебе нравятся наши имена... Ты знаешь, что означает «Сампака»?
Кларенс призадумалась. Помнится, плантация была заложена рядом с деревней, которая называлась Сарагоса...
— Думаю, это какое-то местное название, — сказала она наконец.
Инико торжествующе улыбнулся.
— «Сампака» — сокращенное имя одного из первых вольноотпущенников, прибывших в порт Кларенс в те времена, когда на острове хозяйничали англичане. Имя этого вольноотпущенника, Самуэля Паркера, превратилось сначала в «Сэм Паркер», а потом его стали произносить как «Сампака».
Кларенс повернулась к нему.
— А это ты откуда знаешь? — спросила она.
Инико пожал плечами.
— Мне объяснили в школе, когда я был маленьким. Или позже, когда я уже работал брасеро. Не помню... Ну что, едем?
— Еще один вопрос, — сказала она. — Мне хотелось бы знать, не тоскуешь ли ты по тем годам, что провел на плантации?
Несколько секунд Инико раздумывал.
— Я был там счастлив в детстве, но потом, когда меня вынудили туда вернуться, работа была тяжелой и утомительной. Так что я чувствую странную смесь ностальгии и неприязни...