— Так значит, он...
— Мой дед умер довольно давно, — поспешил ответить Инико, догадавшись, о чем она подумала.
— А как звали твоего деда? — спросила она.
— Озе. По-вашему — Хосе. Он всю жизнь прожил здесь, в Сампаке, между плантацией и своей родной деревней, которой больше не существует. Она называлась Биссаппоо. В 1975 году Масиас приказал ее сжечь, поскольку, по его мнению, в ней жили одни диверсанты.
— Биссаппоо... — шепотом повторила она.
— Красивое название, правда? — спросил Инико.
— Очень красивое, как и все здесь... — призналась она.
Однако ее заинтриговало не только это.
— Но тогда получается, что Хосе — отец Бисилы...
— Да, конечно. Я не знал деда и бабушку по отцовской линии.
Сколько же всего, оказывается, связывает ее с Инико! Их деды были друзьями — насколько это было возможно в ту эпоху четкого разделения между белыми и черными.
— Об этом они многое могли бы нам рассказать, будь они живы, правда? — Инико подумал о том же, что и она. — Если Симон говорит, что они были друзьями — значит, так оно и есть. Симон никогда не лжет.
Но тогда почему он смотрел на нее с таким выражением, словно знает что-то такое, о чем не желает говорить?
— Он спрашивает, как долго ты собираешься остаться на Биоко, — перевел Инико очередной вопрос Симона.
— Послезавтра я возвращаюсь домой. — Кларенс внезапно осознала, что ее пребывание на острове подходит к концу, и ее охватила безмерная печаль.
— Симон просит передать от него привет массе Килиану. И скажи, что жизнь его в конечном счете сложилась не так уж плохо. Твой дядя будет рад это узнать.
— Я передам, Симон, — пообещала она. — Обязательно передам.
Симон кивнул, и вдруг, словно о чем-то вспомнив, отпустил какое-то едкое замечание.
— И передай привет своему отцу, — перевел Инико.
— Спасибо, передам.
Симон пожал руку Инико и сказал еще несколько слов на буби, после чего развернулся и ушел.
— А сейчас он что сказал? — спросила Кларенс.
— Он сказал, что узнал тебя по глазам. У тебя такие же глаза, как у членов твоей семьи. Очень необычные глаза. Издали они кажутся зелеными, а если приглядеться — оказываются серыми. — Инико склонился так близко к ее лицу, что она почувствовала его дыхание. — Думаю, он прав. Я этого не замечал!
Инико взял ее за руку, и они направились к крыльцу, где был припаркован его внедорожник.
— Ах да! — спохватился Инико. — Он просил меня сказать тебе одну вещь — очень странную, по правде говоря...
Кларенс остановилась и нетерпеливо взглянула на него.
— Он просит сказать, что если твои глаза не дают ответа, поищи его у елебо.
— А что это такое?
— Колокол буби, который используется во время ритуалов и танцев; ты такой видела в Уреке, помнишь? Такой прямоугольный, деревянный, с несколькими языками.
— Помню, конечно, — ответила она. — А почему он это сказал? Что это значит?
— Понятия не имею. Но он сказал, что, быть может, однажды ты все поймешь. Таков уж Симон. Любит говорить загадками: поймешь — хорошо, не поймешь — тоже хорошо.
Кларенс внезапно остановилась и оглянулась. Фигура Симона еще маячила вдали.
— Подожди минутку, Инико, — сказала она.
Затем догнала Симона и посмотрела ему прямо в глаза.
— Прошу вас, только один вопрос, — сказала она. — Кивните, если это правда. Я должна знать одну вещь: мой отец и Бисила были знакомы?
Симон поджал губы, и их углы опустились вниз с выражением непреклонного упрямства.
— Так да или нет? — взмолилась она. — Хакобо и Бисила были знакомы?
Старик издал что-то похожее на рычание и кивнул столь решительно, что его подбородок ударился о грудь. У Кларенс перехватило дыхание: неужели и вправду?..
— Близко? — прошептала она. — Они... были друзьями?
Симон предостерегающе поднял руку, призывая ее молчать. Затем что-то проворчал кислым тоном, повернулся и ушел.
Кларенс закусила губу. Ее сердце бешено забилось. Хакобо и Бисила были знакомы...
Она почувствовала, как чья-то рука сжала ее ладонь.
— Ну что, едем? — спросил Инико.
Они направились к машине, но через несколько секунд Кларенс снова остановилась.
— Инико, — спросила она, — как по-твоему, почему твоя мама не хочет возвращаться в Сампаку?
Инико пожал плечами.
— Полагаю, у всех есть какие-то воспоминания, которые они не хотели бы ворошить. Как сказал Димас, тогда были очень тяжелые времена.
Кларенс задумчиво кивнула. Ее голова превратилась в настоящий рассадник всевозможных предположений и поспешных выводов. Постепенно складывалась запутанная и совершенно невероятная история, состоящая из различных предположений, лишь отчасти соответствующих истине.
Она непременно должна перечитать все оставшиеся дома письма!
Внезапно ей захотелось поскорее вернуться в Пасолобино и вытрясти из отца ответы на все вопросы, но, едва они въехали в Малабо, это чувство перешло в безнадежную тоску.
Она отдала бы все на свете, лишь бы вернуться на тот пляж Морака и в домик в Уреке. Больше того: она знала, сколько потребуется времени и усилий, чтобы жизнь снова вернулась в привычную колею.
— Хочешь провести эту ночь со мной в отеле? — спросила она у Инико.
Она не хотела оставаться одна.
Даже нет... Не совсем так.
Она не хотела расставаться с ним.
XI
Возвращение Кларенс
— Что ты на меня так смотришь? — Лаха прищурился и сделал глоток пива, облизнув губы. — Не хочешь забыть мое лицо?
Немного пристыженная Кларенс опустила глаза, а он слегка похлопал ее по плечу.
— Обещаю найти какой-нибудь повод, чтобы меня послали в командировку в Мадрид. Далеко Мадрид от Пасолобино? — Он посмотрел на часы. — Что-то Инико сильно запаздывает. Куда он поехал?
— В Баней, — ответила Кларенс угасающим голосом. — Забирать Бисилу.
Ей не слишком хотелось разговаривать в этот вечер.
— Вот как! — рассмеялся Лаха. — Ты уже знаешь больше, чем я!
Они сидели на набережной возле старого порта Малабо. Стоял чудесный вечер — самый прекрасный за все эти недели.
Словно само небо хочет остаться в моей памяти таким прекрасным, чтобы я его не забыла, подумала Кларенс.
Она посмотрела на Томаса. По нему она тоже будет скучать. Риэка, Копе и Борихи давно ушли, а Мелания вообще не явилась на простенькую прощальную вечеринку, хотя уже вернулась из Лубы. Никто не сказал ни слова по поводу отсутствия девушки; Кларенс была очень рада, что ее нет: она просто не смогла бы ее видеть после поездки с Инико: не столько из чувства вины перед ней, сколько из ревности, зная, как будет радоваться Мелания, что она исчезнет с острова.
— Очень жаль, но мне пора. — Томас поднялся и подошел к Кларенс. — Если когда-нибудь вернешься — ты знаешь, как меня найти...
Он откашлялся, чтобы скрыть волнение, и протер очки краем футболки.
— Только позвони — и я тут же приеду.
— Даже на кладбище? — пошутила она.
— Даже туда. Но я буду ждать тебя у ворот!
Оба улыбнулись. Томас взял руку Кларенс, сжал на своих ладонях и прижал к сердцу, как принято у буби.
Кларенс смотрела ему вслед, пока он не скрылся из вида, еле сдерживаясь, чтобы не расплакаться. Затем села и сделала еще глоток пива.
— Ненавижу прощания, — сказала она.
— Ну, прощание в наше время — это совсем не то, что раньше, — заметил Лаха, чтобы хоть немного ее утешить. — Интернет способен осушить любые слезы.
— Не способен, — вздохнула она, думая больше об Инико, чем о нем. Лаха привык разъезжать по свету и пользоваться достижениями техники, но его брат — нет. Она сомневалась, что когда-нибудь снова с ним увидится, если не вернется на Биоко.
— Все-таки это лучше, чем ничего, — возразил Лаха, отбрасывая со лба непослушный длинный локон кудрявых волос.
Кларенс с завистью посмотрела на него. Лаха всегда был преисполнен неистребимого оптимизма, которым заражал всех вокруг.
Ах, если бы она могла провести с ним еще несколько дней! Ну ладно, не будем лукавить: с ним и его семьей. Она не знала, как это объяснить, но у нее было чувство, что она на пороге раскрытия какой-то тайны. Если бы у нее было побольше времени, чтобы спокойно подумать над словами Симона — и в отношении Лахи, и в отношении многих других, кого тоже зовут Фернандо. Ни страсть Инико, ни неудачи в собственном расследовании, ни даже неприязнь к сыну мамаши Саде ни могли заставить ее забыть о главной цели поездки. А что если это последняя возможность расспросить Лаху о его детстве?.. Кларенс решила рассказать ему о своей встрече с Симоном, не упоминая при этом, что Бисила была знакома с ее отцом.
— Симон? — удивился Лаха. — Я слышал это имя, но с ним не знаком. По правде говоря, я не слишком хорошо знаю Сампаку. В детстве я бывал там вместе с дедушкой, а потом наезжал пару раз вместе с Инико. Я же тебе говорил, что первые мои воспоминания были о школе — здесь, в городе.
— А я думала, ты там родился...
— Нет, — ответил он. — Я родился в Биссаппоо. Мама как раз поднялась в деревню, чтобы провести несколько дней с родными — там я и появился на свет раньше срока.
Кларенс застыла. Она ведь была уверена, что оба брата родились в Сампаке.
— Ну... — замялась она.
Лаха снова прищурился.
— Мне кажется, ты разочарована...
— Да нет. Я столько узнала об этом месте, что даже представить не могла. Но мне бы хотелось узнать о жизни Сампаки в те времена, когда там жил мой отец. По-видимому, единственный человек, который еще помнит моих родных — это Симон. А твоя мама, — добавила она с легким упреком, — почему-то не любит вспоминать о тамошней жизни.
— Я не знаю, почему она не любит говорить о Сампаке, Кларенс, — сказал Лаха, — но уверен, что, если бы она помнила твоего отца, она бы тебе об этом сказала.
Кларенс покачала головой. Она посмотрела слишком много фильмов. Возможно, между ее семьей и Бисилой действительно существовали какие-то неофициальные отношения. И в любом случае, если во всем этом есть доля правды, единственный способ продвинуться вперед, не мучая расспросами отца — позволить Лахе навестить ее в Испании. На Биоко она уже вряд ли что-то сможет узнать.