– Таких мало, – тряхнул головой Хакобо.
– Это верно. Цветные знают, как этого избежать, – добавил Грегорио.
– Ну нет, это не так, – резко оборвал его Мануэль. – Просто вы этого не замечаете. Откуда, по-вашему, взялись все эти мулаты Санта-Исабель?
Матео и Марсиал переглянулись и опустили головы, а Хакобо воспользовался паузой, чтобы наполнить стаканы.
– Килиан, обычно дети живут с матерями, а те получают финансовую помощь. Я могу припомнить всего лишь пару случаев, когда детей-мулатов признавали отцы и даже отправляли учиться в Испанию.
– А белый мужчина когда-нибудь женился на чернокожей женщине?
– Не припомню. Но если бы кто-то попытался, то этого чудика вынудили бы вернуться в Испанию.
– Что за чушь! Кому вообще нужно жениться на чернокожих? – хмыкнул Грегорио.
– Смысла никакого, – подтвердил Марсиал, откидываясь на спинку стула. – Они и так дают до похода к алтарю.
Хакобо, Матео и Грегорио понимающе улыбнулись, Мануэль поморщился, а Килиан промолчал.
Грегорио пристально посмотрел на него.
– А что это тебя так заинтересовал этот вопрос? Хочешь попробовать?
Килиан продолжал молчать.
– Отстань от парня, Грегорио! – вмешался Матео, коснувшись руки мужчины.
Тот покосился на него и наклонился вперед.
– Или ты считаешь, Килиан, что твой отец святой? За те годы, что он провел в Фернандо-По, у него должно быть с десяток «минингас», если не больше.
– Грегорио! – более настойчиво произнес Матео, заметив, как побледнел Хакобо.
Одно дело – пошутить, другое – злонамеренно солгать. Антона все знали слишком хорошо, да и мужские разговоры должны иметь рамки дозволенности. Эти правила на острове никто не отменял.
– Возможно, твои братишки-сестрички сейчас бегают по острову, – продолжал Грегорио, мерзко ухмыляясь. – Что бы твоя мать сказала на это?
– Хватит! – рявкнул Хакобо. – Следи за языком! Слышал меня? Это ложь, и все это знают!
– Ладно, расслабься! – бросил Грегорио. – Насколько я знаю, Антон такой же мужчина, как и все остальные.
– Гораздо более, чем ты! – взорвался Мануэль.
– Не зли нас, – пригрозил Матео, поглаживая усы.
– Да это просто шутка, парни, – пошел на попятную Грегорио.
Килиан болтал виски в стакане, потом поднял глаза и ледяным тоном произнес:
– Еще раз оскорбишь мою семью или меня – пожалеешь!
Грегорио фыркнул, поднимаясь.
– У тебя тоже плохо с чувством юмора?
– Хватит, Грегорио! – отрезал Мануэль.
– Да, хватит, – повторил Марсиал, тоже поднимаясь.
– У вас, братья Рабалтуэ, неплохая охрана, – сказал Грегорио. – Но помните: наступит день, когда вас некому будет защитить.
Хакобо шагнул к нему и схватил за руку.
– Угрожаешь нам?
Грегорио вывернулся и вышел, хлопнув дверью.
– Не обращай на него внимания, – сказал Марсиал Килиану. – Раньше он таким не был. Кто знает, отчего у него испортился характер. А так – собака лает, ветер носит.
– Ясно, – тихо ответил Килиан, – но безнаказанным он ушел в последний раз.
Вечером в пятницу Иеремия передал через Симона записку, в которой содержалось приглашение на ужин в дом Хулии. Но Килиан ждал до самого утра субботы, прежде чем рассказать об этом Хакобо. В шесть он спустился во двор, где черные работники выстроились за еженедельным жалованьем. Подходили по одному, получали деньги и оставляли отпечаток пальца в списке. Эта заняло два часа. Килиан заметил, что в очереди рабочие полировали зубы маленькими щеточками из корней растений, что делало их улыбки ослепительными.
Покончив с выплатой жалованья, он разыскал брата и передал ему записку Хулии.
– Умно! – хмыкнул он. – Прислала приглашение тебе, чтобы мы точно пришли. Можно было выбрать любой день – но нет! Она выбрала субботу!
– А что, есть разница?
– Субботний вечер священен для всех, Килиан. Взгляни на людей. Как они рады! Получили деньги, и часть сегодня спустят в Санта-Исабель.
– Так мы поедем или нет?
– Конечно, поедем, а что делать. Ладно, иди заканчивай работу. Надо на неделю списки бригад составить. Тебя уже Грегорио заждался, сегодня он просто душка.
Увидев Килиана, Грегорио поднялся и, стараясь не встречаться с ним взглядом, бросил:
– Ты тут сам справишься, Нельсон тебе поможет.
Списки бригад составлялись в присутствии работников – на бумагах тоже надо было поставить подпись в виде отпечатка пальца. В помощь Нельсону Килиан позвал Симона. Паренек, как всегда, был одет в бежевую рубашку с коротким рукавом и шорты, на ногах – кожаные сандалии. Глаза его сияли вечным азартом и подмечали каждую мелочь вокруг.
Прозвучало очередное имя, и вместе с вызванным встал еще один мужчина, который начал что-то злобно выговаривать.
– Что случилось, Нельсон?
– Он говорит, что Умару ему должен, – вместо Нельсона ответил Симон.
Умару? Имя показалось Килиану знакомым. Он присмотрелся и узнал парня, просившего хинин.
– Почему ты ему должен?
Симон перевел, а сам Килиан понял по жестам парня, что он не собирается ничего отдавать, чем еще больше разозлил мужчину. Остальные рабочие молча слушали перепалку.
– Икон предложил ему услуги своей жены. Тот согласился, а теперь не хочет платить, – сказал Нельсон.
Килиан моргнул и плотно сжал губы, чтобы не улыбнуться.
– То есть Икон одолжил ему свою жену? – Он с интересом взглянул на мужчину. Тот был довольно красив – хорошо сложен, среднего роста, с короткой стрижкой, высокими скулами и ямочками на щеках.
– Так и есть, – подтвердил Нельсон, не моргнув глазом. – Умару холостяк. Холостякам тоже нужны женщины, а женатые мужчины пользуются этим, если их жены не против. И теперь Икон ждет своих денег.
– Деньга, деньга, масса, – закивал Икон.
– Никакой деньга, масса, никакой деньга, – затараторил Умару.
Килиан вздохнул. Он ненавидел быть третейским судьей, но без вмешательства этот спор никогда не закончится.
– Свидетели есть? – спросил он.
Нельсон громко перевел вопрос, и вперед выступил гигант с огромными ручищами.
– Моей говорит, что видел их в лесу. Дважды.
Килиан улыбнулся. Он был рад, что не единственный оказался в щекотливом положении, застав Грегорио с дамой. Попросил дать ему конверты с жалованьем, узнал сумму, вынул ее из конверта Умару и прибавил к жалованью Икона.
– Разговор окончен. – Он передал оба конверта работникам к негодованию одного и радости другого, а потом повернулся к Симону: – Согласен?
Юноша кивнул, и он вздохнул с облегчением.
– Дело закрыто.
В семь часов, когда спускались сумерки, Килиан и Хакобо забрались в пикап и поехали в город.
– Напомни Вальдо сделать, как я сказал! – крикнул Хакобо Иеремии на воротах.
– А что он должен сделать? – поинтересовался Килиан.
– Так, мелочь.
По дороге в Сарагосу Килиан заметил множество рабочих, бредущих с ботинками в руках, явно в хорошем настроении. Они сменили грязную одежду на длинные брюки и белые рубашки.
– Куда это они? – спросил он брата.
– На автобусную остановку. Поедут в Санта-Исабель, чтобы отпраздновать.
– А ботинки зачем сняли? Чтобы не испачкать?
– Чтобы не износить. Они стараются на всем экономить, – он усмехнулся, – но сегодня вечером просадят большую часть выручки на алкоголь и женщин. Кстати, ты уже не так чешешься!
– Похоже, притирка Дамасо работает. Мне ее Мануэль приготовил.
– О! – воскликнул Хакобо. – Опыт решает все!
Килиан кивнул.
– Хакобо, как думаешь, не следует ли папе вернуться домой? – спросил он после паузы. – Отец с каждым днем все сильнее устает. Даже на ужин с нами не поехал, хотя его тоже пригласили.
– Да, согласен. Но он такой упрямый! Я столько раз поднимал эту тему, но папа все время говорит, что знает, что делает, и что в его возрасте уставать – это нормально. Он даже не дал Мануэлю себя осмотреть. Так что не знаю…
Братья припарковали пикап у входа в магазин Рибароса, поднялись по ступенькам и постучали. Спустя всего пару секунд Хулия распахнула дверь настежь и, щебеча, повела их в большую уютную комнату, служившей одновременно и гостиной, и столовой. Килиан блуждал взглядом по стенам, украшенным африканскими пейзажами, красным деревянным копьем длиной два метра и большими раковинами. На открытой полке лежал слоновий бивень, и повсюду были расставлены фигурки из эбенового дерева. Главным напоминанием о Европе был приемник «Грюдинг», а на журнальном столике возле дивана лежали несколько выпусков «Ола!» и «Ридерс Дайджест». Здесь же стояла фотография Пасолобино в рамке, заставившая Килиана улыбнуться.
Хулия предложила братьям популярный островной напиток контрити, пока повар с двумя помощниками заканчивали сервировать стол. Им подали фритамбо, жаркое из антилопы, которое очень понравилось Килиану.
– В следующий раз, когда вы зайдете, я приготовлю вам что-нибудь из наших блюд, – сказала Дженероса, мать Хулии, крупная женщина с нежной кожей и волнистыми волосами до плеч. – У меня есть запасы из Пасолобино, ведь мы не теряем связь.
Родители Хулии (отца звали Эмилио) оказались простыми и радушными людьми. Они долго разговаривали. Хозяева хотели знать, как идут дела в Испании, и Килиан снова пересказал все новости Пасолобино. Дженероса напомнила ему собственную мать, хотя Марианна была молчаливой.
Эмилио, тихий, приятный в общении, хорошо воспитанный человек, от которого Хулия унаследовала ясный взгляд, постоянно улыбался. Он спросил про их отца, которого давно не видел, и, вздохнув, сказал, что Антон стал сдавать.
– Да и мы уже не те. А знаете, как мы были рады, когда впервые здесь оказались. Все было таким ярким, таким необычным! Но теперь дороги замостили, прорыли дренажные канавы… Теперь у нас всё, как в Пасолобино, – вода, электричество, телефон…
Килиан оценил шутку: было не сыскать двух настолько непохожих мест, как его родная деревня и Санта-Исабель. Европейцы, прибывшие из больших городов, может, и не заметили бы разницы, но Килиан, привыкший к деревенской грязи, заметил. Он понимал, почему Дженероса и Эмилио не захотели уехать отсюда. Они смогли дать Хулии отличное образование, подарили обеспеченную жизнь… Возможно, когда-нибудь и он сможет полюбить это место так же, как и ее семья, но сейчас он вздыхал, подмечая давящие на сердце детали: маленький алтарь Девы Марии де Гайянете, покровительницы их деревни, в углу комнаты, образ Мадонны де Пилар, почитаемой в Испании. А под воздействием выдержанного вина, которое Дженероса получила в качестве гостинца из Пасолобино, всколыхнулись воспоминания о праздниках дома.