– Такова жизнь – всему надо радоваться. Сегодня-то мы здесь, а завтра – уже с духами.
– А где проходил обряд? Только не говори мне, что отец Рафаэль проделал такой долгий путь сюда!
– Нет, мы сами ездили в Сарагосу, – Хосе подмигнул, – и не снимали обувь, пока не вышли с церковного двора, представляешь!
Килиан громко рассмеялся. Все вокруг говорили на буби и пиджине. Он еще не до конца понимал буби, но пиджин не составлял для него проблем. Приветствуя его, многие поднимали бокалы. Вальдо, Нельсон и Икон подошли и похлопали его по спине. Вальдо, как и Симон, стал старше, Нельсон раздался вширь, щеки его потолстели, а волосы Икона тронула седина, хотя ямочки на щеках все еще придавали ему моложавый вид. Симпатичная толстушка по имени Лиала, жена Икона, потащила Килиана танцевать, вызвав всеобщий смех. Килиан со смущением понял, что впервые видит женщину, которую Икон когда-то согласился разделить с Умару. Как Умару живется на родине? Он до сих пор сожалел о том, что сорвался тогда, но если бы не Хосе, Умару убил бы его.
Вальдо предложил выпить, и напиток обжег пищевод. Рокот барабанов отдавался в груди. Святая вода, елей, церковные свечи – все это было соблюдено, чтобы освободить младенца от первородного греха, но на самом деле эти люди не нуждались в церковном обряде. Творца всего сущего восхваляли громкие голоса, тугие мускулы, пот и горячая кровь.
– Как будто ничто не изменилось за сотни лет… – произнес Килиан завороженно.
Хосе согласно кивнул.
– Да, друг мой. Здесь ничто не меняется с начала времен, а истина вечна. – Он положил руку ему на плечо. – Но теперь у меня есть еще один внук, моя плоть и кровь. Это ли не перемена?
– Ну, теперь ты еще больше дед! – толкнул его Килиан. – Кстати, а где родители? Пойду их поздравлю.
Она подняла на него янтарные глаза – и мир опять перестал существовать, песни смолкли. Глаза сияли, в них читалось, что она рада его увидеть. На ее руках был очаровательный малыш. Безукоризненное платье в широкую полоску оттеняло карамельную кожу.
Моей танцевал в стороне, но все время посматривал в их сторону: не слишком ли много внимания жена уделяет «массе».
Килиан взглянул на младенца.
– Поздравляю! Как его зовут?
– Инико. Это значит – «рожденный в тяжелые времена».
– А они сейчас тяжелые?
Ее голос дрогнул:
– Возможно, все изменится.
Они молча смотрели друг на друга, потом она прошептала:
– Я рада, что ты вернулся, Килиан.
Килиан застыл. Он ведь даже имени ее не знал! Для него она была «дочкой Хосе», сиделкой, ухаживавшей за отцом, а потом и за ним. Он почувствовал, что заливается краской смущения.
– Прости, я… – сбивчиво заговорил он, – я даже не знаю, как тебя зовут…
Она улыбнулась, дотронувшись рукой до ракушек в ожерелье на шее. Я думала, ты никогда не спросишь…
– Даниэла Бисила.
Белокурый кудрявый мальчик лет двух в небесно-голубом комбинезоне играл на полу с машинкой. Маленькие ручки открывали и закрывали дверцы «студебеккера» с круглыми фарами.
– Ты, наверное, Исмаэль? – Килиан наклонился и погладил его по голове. – Да ты вырос! А где твоя мама?
Ребенок уставился на него, пору раз моргнул и вдруг расплакался.
– Ой, я тебя напугал?
– Оба, возьми ребенка! – раздался веселый голос Хулии.
На пороге появилась миниатюрная чернокожая женщина в зеленом переднике и посмотрела на него с удивлением. Килиан узнал подругу Сад и нахмурился. Что она тут делает? Разумеется, Оба сообщит подруге, что видела его.
– Кто-нибудь может сказать хозяйке, что к ней пришел хороший знакомый?
– Килиан! – Хулия выскочила на его голос и радостно заключила в объятья. – Святые небеса! Сколько ж тебя не было! – Она ткнула пальцем ему в грудь. – Нормальные люди отдыхают полгода, а тебя сколько не было? Что за блажь – исчезать вот так? Я уж думала, ты вообще не вернешься!
Килиан рассмеялся.
– Хулия, я приехал несколько дней назад и сразу пошел к тебе, но мне сказали, что тебя нет.
– Ну, иногда я езжу с Мануэлем по острову. Ты же знаешь его страсть к ботанике… Идем же, выпьем кофе!
На руках у Обы мальчик перестал плакать и теперь с любопытством рассматривал незнакомца.
– У тебя красивый сын.
Хулия с благодарностью улыбнулась и попросила Обу погулять с ребенком.
– Оба теперь няня? – поинтересовался Килиан. – Вроде бы она работала у вас в магазине.
– Да, верно, она и сейчас там работает. Но она обожает нашего малыша и, когда бывает здесь, все время старается помочь мне, – сообщила Хулия, потом добавила, понизив голос: – В Сампаку она приезжает, потому что у нее роман с Нельсоном.
Килиан прошел за хозяйкой на террасу и опустился в плетеное кресло.
– А как твои родители? Эмилио все еще служит в совете?
– Папа по уши завален работой. Не понимаю, как ему не скучно целыми днями разбирать жалобы? Он принимает решения по тяжбам по поводу границ владений, готовит новые проекты… Сперва я думала, что это ради мамы, – она у нас любит во все вникать, – но нет, отец переживает за развитие острова и нашего города. – Она глубоко вздохнула. – Ладно, пойду принесу кофе, и мы продолжим.
Килиан стал перелистывать журнал. На развороте была подборка фотографий каудильо в военной форме, его жены и единственной дочери.
Вернулась Хулия. Килиану было хорошо в компании старой подруги, которая вовсе не превратилась в клушку с рождением сына. Он хотел было спросить, как Эмилио мирится с мэром из числа местных жителей, но разговор прервал тревожный женский голос, звавший Мануэля. Килиан вскочил, и они вместе бросились к дверям.
– Бисила! – воскликнула Хулия. – Что случилось?
– Нужен доктор!.. – Женщина с трудом переводила дыхание. – Они принесли… они принесли…
– Успокойся, Бисила, – сказал Килиан, удержавшись от искушения схватить ее за руки. – Что случилось?
– Отец Рафаэль привез тяжелораненого. Тот едва может говорить, но повторяет, что он друг Эмилио.
– Моего отца? – изумилась Хулия. – Но Мануэль в городе, и я не знаю, когда вернется. Давай я пойду…
– Я с тобой, – вызвался Килиан.
Они почти бегом пересекли двор, отделявший дом от больницы. Отец Рафаэль стоял на ступенях. Он постарел, полысел и двигался с трудом. На его белом костюме виднелись следы крови.
– Что случилось, падре? – взволнованно спросила Хулия.
– Я возвращался из города и обнаружил беднягу у дороги. Моей первой мыслью было отвезти его в Санта-Исабель, но он все время твердил: «Доктор Мануэль из Сампаки… Эмилио…» Так что я привез его сюда и попросил Бисилу сбегать за доктором.
– Но его нет, и я не знаю, когда он вернется, – растерялась Хулия.
– Даже не знаю, правильно ли было везти его сюда, дитя мое. Его зовут Густаво – это единственное, что я сумел от него добиться.
– Густаво?! – горестно воскликнула Хулия. – Ах, боже мой!
Килиан вспомнил спор в казино.
– Его арестовали месяц назад и увезли в тюрьму «Черный пляж», – сообщила Хулия священнику. – Спасибо вам, падре. И, пожалуйста, ничего не говорите Гарусу. Ему не понравится, что мы заботимся о человеке не с нашей плантации.
– Прошу прощения, мне пора, – вместо ответа сказал Рафаэль. – Мне нужно отслужить мессу в Сарагосе. Когда пробьет час – пришлите мне весточку.
– Да… и вот еще что, падре: когда будете уезжать, скажите Иеремии или Вальдо, чтобы сообщили Димасу, что Густаво здесь. Они знают, как его найти.
Густаво разместили на кровати в дальнем углу, отделив занавеской, прикрепленной к стене. На мужчине места живого не было. На переносице держались разбитые очки с квадратными стеклам.
Со слезами на глазах Хулия наклонилась к нему.
– Густаво, ты меня слышишь? Я дочь Эмилио.
Мужчина застонал.
– Не волнуйся, мы о тебе позаботимся. Ты поправишься, обещаю. – Она отступила и вздохнула: – Что делать, что делать? Мануэль-то в городе!
Подошла Бисила.
– Сейчас мы его разденем и продезинфицируем раны. Можете посидеть с ним рядом, успокоить его.
Побледневшая Хулия старалась не смотреть на растерзанное тело, даже Килиану было страшно, но Бисила промывала раны очень аккуратно, и все время что-то говорила на буби нежным голосом. Это помогало – Густаво даже попробовал улыбнуться.
– Как жаль, что я не понимаю вашего языка, – признался Килиан. – Ты наверняка сказала что-то особенное.
Бисила подняла на него сияющий взгляд.
– Я сказала, что он выглядит настолько ужасно, что духи не захотят его принять. А когда я закончу, он будет красавчиком и не захочет отсюда уходить.
– Он выживет?
– Ему потребуется время, чтобы прийти в норму. Но я не обнаружила ни одной опасной раны.
– Кто это сделал, Густаво? – спросила Хулия.
– Обычно на обочину выбрасывают заключенных… как мусор, – покачала головой Бисила.
– Если ты выживешь, придется оставить идею об освободительном движении. – Слова Хулии заставили Густаво застонать сильнее.
– Но как такое могло случиться? – не понимал Килиан. – Он свободный человек…
Бисила хмыкнула, и он посмотрел на нее с недоумением.
– Тебя это удивляет? – спросила Хулия. – Отец негодует, что даже испанское правительство не может договориться. С одной стороны – наш министр иностранных дел Фернандо Мария де Кастиэлья, который считает, что колонии нужно постепенно привести к независимости. С другой те, кто поддерживают Карреро Бланко, – они выступают за жесткую колониальную политику и полный контроль над местными лидерами.
– Боюсь, наш губернатор именно к этой партии и примыкает, – иронично заметила Бисила.
– Госпожа, ты тут? Мне пора идти! – донесся голос Обы.
Хулия поднялась.
– Извините, придется вам справляться без меня.
После ее ухода Килиан и Бисила некоторое время молчали. Впервые в жизни они остались наедине, и оба не знали, что сказать. Густаво забылся сном, в присутствии Килиана надобности не было, но он не собирался уходить, а Бисила не прогоняла.