Икон принес еще напитков. Оркестр заиграл зажигательную мелодию, и Лиала протянула мужу руку, приглашая подвигаться.
Когда они ушли, Оба спросила:
– Чего он хотел?
Сад надменно дернула плечом.
– Любой мужчина, когда-либо бывший со мной, мечтает о втором шансе.
Она поморщилась и пригубила свой напиток. Все, кроме одного. И именно из-за него она всю жизнь будет хранить секрет, что настоящий отец ее ребенка – ненавистный масса Грегор.
В декабре 1963-го большинство поддержало самоуправление на референдуме, хотя голоса разделились так, что семьдесят процентов «за» было отдано в Рио-Муни, а семьдесят процентов «против» – на Фернандо-По. Как и предполагал Густаво, все истолковали результаты в своих интересах – как желание в конце концов обрести независимость от Испании и как желание обрести независимость от Рио-Муни.
Испания вынуждена была издать декрет о передачи страны под самоуправление. С этого момента гвинейские политики, ратовавшие за независимость, назначались испанскими властями на руководящие должности. И вскоре автономное правительство было сформировано. Все, кого назначали, были конечно же лояльны Испании, а те, кого прежде преследовали за пропаганду независимости, теперь хорошо зарабатывали. Среди чиновников был и фанг Франсиско Масиас Нгема Бийого Ньеге Ндонг, родившийся 1 января 1924 года в Монгомо, в Рио-Муни. В 1960 году Масиас пробился в мэры родного Монгомо, а 1961-м был избран в члены Ассамблеи Испанской Гвинеи, ему оставалось полшага до кресла диктатора, занимая которое, он истребит две трети населения Гвинея.
– Такова жизнь, Хулия, – заявил Килиан. – Я все еще убираю какао, а Густаво стал министром в автономном правительстве. Кто бы мог подумать? А я все еще помню, как он спорил с твоим отцом. Когда это было?
Хулия, одетая в платье без рукавов, сложила руки на раздувшемся животе. День был чудесный. Приятный бриз унес полуденный зной. Как и раньше по воскресеньям, они договорились встретиться всей компанией в казино, но кое-кто опаздывал. Мануэля с каждым разом становилось все труднее и труднее отвлечь от исследований, особенно после того, как вышла его первая книга о растениях острова. Мерседес и Асенсьон погрузились в хлопоты по подготовке к собственным свадьбам: они решили провести церемонию в один день в соборе Санта-Исабель. Обе невесты родились и выросли на острове, так что перед ними не стояло вопроса выбора. До события еще оставались месяцы, но девушки сочли, что дел предостаточно – успеть бы. Их женихи, со своей стороны, работали без выходных, чтобы скопить денег на достойный медовый месяц.
Килиан приходил на такие вот встречи с друзьями еще и потому, чтобы не вызывать подозрений относительно его отношений с Бисилой. Его жизнь, думал он с грустью, теперь постоянно будет разделена между черными и белыми, между родными горами и островом, и ни к одному миру он не мог себя полностью причислить. Больше всего на свете он мечтал видеть сейчас на месте Хулии Бисилу, спокойно лежащую в гамаке, наслаждающуюся тихим воскресным деньком. Он представил ее руки, обнимающие живот, в котором зреет плод их союза. Ах, если бы… О чем еще мечтать?
До террасы долетали крики купающихся в бассейне. Включили песню Чака Берри, и веселые возгласы вплелись в зажигательную мелодию рок-н-ролла.
– Только не говори, Килиан…
– Не говорить чего?
– Что ты стареешь.
– Что? Это ты себе скажи! О, прости…
Килиан неловко попытался следовать ритму музыки, и Хулия рассмеялась. Молодой, чувствительный новичок, каким она его впервые увидела, превратился в счастливого, довольного, уверенного в себе человека. Если бы она не знала его так хорошо, то решила бы, что он влюбился, – а как еще истолковать эту мечтательную улыбку? Хулия прекрасно узнавала симптомы, хотя ее собственная страсть к мужу давно уже переросла в тихую привязанность.
– Привет, привет! – вдруг раздался голос. – Я принес вам мешок снега!
– Хакобо! – Килиан застыл в изумлении. – Мы не ждали тебя раньше следующей недели!
– Вышла ошибочка с билетами на самолет, и я забронировал более ранний рейс.
Братья радостно обнялись, они не виделись полгода. В отличие от Килиана, у которого были причины остаться на острове, Хакобо ни разу не пропустил отпуска. И с каждым разом возвращаться назад становилось сложнее и сложнее, появилось ощущение, что их жизнь в Африке подходит к концу.
– Мануэль мне уже сказал, – Хакобо указал на живот Хулии. – Еще раз поздравляю!
– Как провел отпуск? – спросил Килиан. – Ты отлично выглядишь.
– Да ты и сам неплохо, – улыбнулся брат, оглядывая его с головы до пят. – Мне кажется или… ты счастлив? И как ты не устаешь от этого острова? – хмыкнул он.
Килиан почувствовал, что краснеет.
– Как твоя машина? Бегает?
Брат приобрел в Гвинее новенький черный «фольксваген» и перевез морем в Испанию. Глаза Хакобо вспыхнули от воодушевления.
– Зарегистрировал без проблем. Поехал на ней в Пасолобино… Всю дорогу вел сам! Ты бы видел лица соседей, когда я припарковался на площади и посигналил!
Килиан с легкостью представил самодовольное лицо брата, оказавшегося в центре внимания.
– Это было событие месяца! Все спрашивали, откуда такие номера, и пришлось миллион раз объяснять, что я приобрел машину в наших заморских территориях… Не представляешь, сколько я бензина сжег, катая людей туда-сюда…
– Подозреваю, что ты не одну девушку прокатил туда-сюда, – перебил Килиан весело.
Хулия закатила глаза. Весь мир поменялся – но только не Хакобо.
– Мне интересно, катал ли ты кого-нибудь больше одного раза? – пошутил Килиан. Он не мог представить, чтобы брат с кем-то гулял чаще, чем дважды.
Хакобо кашлянул.
– Ее зовут Кармен. Мы познакомились на танцах, и она не из Пасолобино.
Хулия окинула его изумленным взглядом. Неужто кто-то ухитрился завоевать его сердце? К своему неудовольствию, она ощутила укол ревности.
Килиан повернулся к брату и потрепал его по спине.
– Братишка, – поддел он, – похоже, закончились твои бурные ночи!
Теперь настал черед Хакобо краснеть.
– Мы пока что еще не знакомы близко, – пожал он плечами. – Я сейчас здесь, а она – там…
Хулия вздохнула. Этой Кармен придется приложить немало усилий, чтобы превратить его в семейного человека.
Килиан устремил взгляд к горизонту. Он понял, что девушка значит для брата больше, чем он стремился показать, а значит, его дни в Гвинее подходят к концу. Внезапно его накрыла волна сожаления. У брата полно недостатков, но он ничего не скрывал, а сам он вынужден прятать любовь к Бисиле. Открыть тайну брату? Он не был уверен, что Хакобо правильно его поймет. Скорее всего решит, что он сбрендил. Да так оно и было – он сошел с ума.
Хулия вызвалась сходить за напитками, и братья остались вдвоем, Хакобо помрачнел.
– Что-то случилось дома? – спросил Килиан.
– Да, с Каталиной. Она серьезно больна.
Килиан почувствовал в горле комок. Хакобо кашлянул.
– Я… я с ней попрощался. Я привез письмо от мамы. Она просит тебя вернуться и побыть с ними.
– Но сейчас горячая страда! – слабо возразил Килиан. Ему было жать, что он это сказал. Сердце не хотело расставаться с Бисилой, но сестра есть сестра. Каталине выпала нелегкая доля: слабое тело и угасающее после смерти ребенка сознание. Он не видел матери и сестры уже три года. Бисила его поймет.
– Съездить домой – вообще неплохая идея, Килиан. – Брат зажег сигарету. – Грядут перемены. Ходят слухи о строительстве горнолыжного курорта рядом с Пасолобино. Понимаешь, о чем я? – Глаза его сверкнули. – Наша земля будет стоить кучу денег, а сейчас не стоит ни черта! Мы могли бы улучшить свою жизнь, работая на строительстве курорта, или же открыть собственное дело. Наша богом забытая деревушка станет туристической достопримечательностью!
Килиан внимательно слушал, а Хакобо продолжал:
– Несколько опытных инвесторов уже посетили наши края. Они говорят, что снег – белое золото для нас…
Килиан застыл. Его сестра умирает, его разлучают с любимой, а брат беззаботно болтает о будущем? Будущее не волновало Килиана, он и думать о нем не хотел. Он хотел, чтобы ничего не менялся, а его мир сузился до объятий Бисилы. Ему этого достаточно.
– Килиан… – позвал Хакобо.
– Да, прости, задумался… Да, надо съездить домой.
Домой. Он все реже и реже думал о Пасолобино, как о своем доме.
– Скоро мы все уедем отсюда навсегда, Килиан, – Хакобо покачал головой со смешанным чувством недовольства и облегчения. – В Гвинее нет будущего.
Вернулась Хулия с напитками, и пока Хакобо повернулся, чтобы приветствовать знакомую, Килиан произнес:
– Знаешь, Хулия, ты была права. Мы стареем.
Спустя несколько недель Бисила попросила Симона привести Килиана в больницу. Когда тот пришел, она показала ему рисунок квадратного колокольчика с несколькими язычками.
– Это елёбо, – пояснила она. – Он защищает от злых духов. Можно я попрошу Симона сделать тебе такой знак, чтобы защитить тебя в пути? Где-нибудь в незаметном месте. Например, на левой подмышке?
Килиану понравилась идея. Защитит или нет, но елёбо будет напоминать о Бисиле. Подмышкой, рядом с сердцем… он сможет прикоснуться к нему, когда захочет.
– Придется потерпеть, будет немного больно, – предупредил Симон. – Рисунок маленький, но сложный. Так что закройте глаза и глубоко вдохните…
– Ничего, я выдержу.
Килиан не стал закрывать глаза – он смотрел на Бисилу. Когда он в последний раз уезжал в Пасолобино, она родила сына от Моей… Ему хотелось, чтобы Бисила поверила в его скорое возвращение. Он даже не вздрогнул, когда Симон наносил скальпелем контур рисунка, а потом прикладывал горящие пальмовые угли, чтобы прижечь кожу. Огромные глаза Бисилы излучали покой, и он почти не чувствовал боли.
– Что ж, масса, – Симон закончил работу, собрал инструменты и улыбнулся, – теперь вы тоже немножко буби.