Килиан не смог скрыть удивления. На несколько секунд в душе затеплилась надежда. Он мог бы поговорить с Бисилой и убедить ее поехать с ним. Они могли бы начать новую жизнь где-то еще. Если другие сделали это – почему не они?
Официанты закончили убирать со столов и предложили гостям виски и содовую. Заиграл оркестр, гости стали подниматься с мест и выходить на террасу. Грегорио что-то сказал Гарусу. Килиан услышал, как тот ответил:
– Не думаю, что это умно – идти одному.
– Куда ты? – спросил Грегорио один из телевизионщиков.
– Прогуляюсь – взгляну, может, что открыто.
– Можно нам с тобой? – спросил другой. – Хотелось бы побольше узнать о ночном городе…
Грегорио пожал плечами и пошел к выходу. Двое двинулись за ним.
– Эта парочка своего не упустит, – с улыбкой заметил Мигель.
– Им стоит поостеречься, – Бальтасар указал на стол, где сидел его дядя. – Они не любят, когда наши женщины гуляют с белыми, как прежде.
Грегорио вышел из «Аниты Гуау» один, его спутники удалились раньше. Слегка покачиваясь, он направился к машине. Не было ни души. Открыл дверь, и тут в плечо вцепилась чья-то рука. Ему напялили на голову мешок, сунули в машину, и она на бешеной скорости помчалась в неизвестном направлении.
Когда машина остановилась, его выволокли и заставили идти вперед. Он услышал скрежещущий звук открываемых ворот. Еще несколько шагов, затем с головы стянули мешок.
Грегорио не сразу понял, где он, а когда сообразил, по ногам потекла моча. Он стоял перед открытой могилой. Его привезли на кладбище! Похитители – пять-шесть человек, – засмеялись, увидев выражение его лица.
– Видишь эту яму, масса Грегор?
Темнота мешала разглядеть лица. Да и не все ли равно, узнает ли он кого-нибудь.
– Мы выкопали ее для тебя, масса Грегор. Персонально.
– Как думаешь, она достаточно длинная?
– Почему бы не проверить?
Снова смех.
Первый удар пришел в спину, второй – по почкам. Потом били куда попало. Последний удар свалил его в могилу.
– Это предупреждение, белый, – услышал он. – Ты не узнаешь, когда, но мы придем за тобой.
Прошло немало времени, прежде чем Грегорио кое-как выбрался из могилы. Он был сломлен. Хорошо, машина стояла тут же.
Добравшись до Сампаки, он разбудил Гаруса и попросил выплатить жалованье. С рассветом Вальдо отвез его в аэропорт, и Грегорио, ни с кем не попрощавшись, исчез из Фернандо-По.
Мигель и Бальтасар укладывали металлические коробки в багажник.
– Спасибо, Килиан, что помог снять, как производят какао, – произнес Мигель. – Было очень познавательно.
– Если б вы побывали тут несколько лет назад… Сейчас это выглядит жалко. Нас осталось так мало, что мы даже с сорняками не справляемся. А урожай не составляет и десятой части от прежнего.
С неба упали первые капли дождя, и они, все втроем, быстро нырнули в машину.
Самый быстрый и безопасный путь к квартирам телевизионщиков проходил по улице, где раньше был дом родителей Хулии. Всякий раз, когда Килиан проходил или проезжал мимо, сердце его пронзала боль – и надежда, что откроется дверь, и выйдет Эмилио, Дженероса или их дочь.
Совершенно неожиданно улица заполнилась молодежью. Юнцы что-то возбужденно кричали. Килиана охватило дурное предчувствие. Он продолжал ехать, не снижая скорости, но нога сама нажала на тормоз.
– О господи! Что они делают? – прошептал он.
Юнцы громили магазин. Разбили окна, пролезли внутрь, стали выбираться с охапками товаров в руках. Внезапно на улицу вытолкнули белого, наверное – нового владельца магазина. Тот умолял не трогать его, но мужчину принялись избивать. На землю брызнула кровь.
Ни минуты не раздумывая, Килиан выпрыгнул из машины и побежал, крича и размахивая руками:
– Прекратите! Прекратите немедленно!
И тут же осознал свою ошибку. Высокий юнец с бритой головой повернулся к нему и улыбнулся.
– А, еще один! Взять его!
Килиан вспомнил уроки плантации. Сердце бешено колотилось.
– Оставьте этого человека в покое! – крикнул он.
– С чего бы это, белый? – подступил к нему бритоголовый. – Потому что ты так велел?
Килиан оказался окружен парнями, многим из которых не было и двадцати.
– Белые нам не указ, – заявил кто-то. – Никто из них.
В воздух взлетели палки. Килиан закрыл лицо руками. Он ждал, но ничего не происходило. Потом услышал знакомый голос.
– На вашем месте я бы этого не делал, – Бальтасар протиснулся в круг парней. – Я племянник начальника полиции, Максимиано, а этот человек – его друг. Возвращайся в машину, – велел он, не оборачиваясь. – Хочу поговорить с этими молодчиками, пусть расскажут, что их так рассердило. – Он что-то спросил на языке фанг, и молодежь пустилась в объяснения.
Килиан залез в машину. Ноги дрожали. Мигель сгорбился на заднем сиденье. Через окно Килиан заглянул в дом, и у него засосало под ложечкой. Женщина с младенцем на руках прижимала к себе ребенка лет пяти-шести. Ему показалось – он слышит ее плач. Увидят ли они своего отца и мужа?
Бальтасар вернулся к машине в сопровождении с бритоголового. Попрощался с парнем и залез внутрь, а тот наклонился и, перехватив взгляд Килиана, пригрозил:
– В следующий раз тебе так не повезет.
Килиан завел мотор, машина тронулась.
– Спасибо, Бальтасар, – сказал он. – Ты спас мне жизнь.
Тот махнул рукой и ничего не ответил.
– Ты не против рассказать, что случилось? – чуть погодя спросил Мигель.
– Отряд португальских наемников попытался захватить Конакри. Масиас спустил с поводка свою молодежную свору – выразить португальцам протест.
Мигель крякнул.
– Сегодня днем я оправляюсь на телестанцию на совещание и не спущусь неделю.
– Мысль неплохая, учитывая нынешние настроения… – заметил Бальтасар.
Килиан искоса посмотрел на него. Что, черт возьми, творится в этом проклятом государстве?
– Почему бы нам не уехать? – повторил Килиан.
– Уехать куда?
Они уже проходили это.
– В Испанию. Вместе. Ты моя жена, я возьму тебя с собой.
– Мое место здесь.
– Твое место рядом со мной, – Килиан сел на край кровати и опустил голову. – Все уезжают.
Бисила села рядом.
– Дети белого и черной – гвинейцы, а не испанцы. Им не позволят уехать. – Она помолчала и продолжила: – Я не из Пасолобино. Я навсегда останусь черной женщиной, которую Килиан Рабалтуэ привез из колонии.
– Ты будешь моей женой! – запротестовал Килиан. – Им придется свыкнуться с тобой!
– Но я не хочу, чтобы со мной «свыкались».
– Мы можем жить в Мадриде или в Барселоне. Я пойду работать на фабрику.
– Ты человек от земли, ты столько лет проработал на плантации. В городе ты будешь несчастлив. С годами ты станешь винить меня в своих печалях, и любовь пройдет.
– Тогда я останусь. На плантации безопасно.
Бисила встала и подошла к зеркалу. На зеркале Килиан закрепил единственное фото, где они были все вместе. Не все – не было Инико. Она улыбнулась, вспомнив день, когда Симон пришел к ним похвастать новой камерой.
– Давай, Бисила… Встань вот тут, у грузовика. Сюда, сюда… Килиан, и ты… Отлично!
Жизнь полна иронии: едва они получили возможность свободно любить друг друга, начались преследования белых.
– Да, на плантации ты в безопасности, – повторила она, не отрывая глаз от фото. – Но… надолго ли?
– Куда это они? – Озадаченный Килиан последовал за Гарусом в центр главного двора. Там собралась группа работников, нагруженная узлами с нехитрым скарбом. С ними были жены и дети. Он увидел Бисилу, она держала за руку Лиалу, и Обу с одним из детей Икона.
– Куда вы? – повторил Гарус.
– Мы тоже уезжаем, масса. – Густым басом ответил Нельсон. – Пришли вести, что нам можно вернуться домой. Здесь у нас почти ничего нет.
– А… война? – спросил Килиан.
– Она кончилась. Тех, кто потерпел поражение, простят. Ну, так говорят. И за нами прислали корабли.
– Мы не желаем, чтобы с нами случилось то же, что с португальцами, – вставил Икон. – Президент хочет видеть здесь только гвинейцев.
Килиан опустил голову. И они тоже уезжают, его последние товарищи. А как же урожай? Кто будет собирать созревающие на деревьях плоды? Гарус выругался и вернулся к себе. Бисила стояла рядом с Килианом. Нельсон протянул руку попрощаться, но Килиан покачал головой.
– Я подвезу вас. Это слишком долгий путь для детей.
– Не думаю, что…
– Мне все равно – опасно это или нет. Я поеду с вами.
– И я тоже, – поддержала Бисила.
Часом позже сотни нигерийцев сгрудились на маленькой пристани. Гвинейские чиновники у одного за другим проверяли документы, прежде чем пропустить на узкие сходни.
Килиан и Бисила облокотились на перила верхней террасы. К счастью, подумалось Килиану, он здесь не единственный белый. В отдалении он заметил Мигеля и Бальтасара. Каждую пару секунд Бисила поднимала руку и махала Лиале и ее детям. Килиан восхищался ее способностью радостно улыбаться, ведь он знал, как горько ей терять друзей. Дети Икона и Лиалы, которых Бисила лечила от царапин и болезней, когда они были маленькими, махали в ответ, пока не пришел их черед всходить на борт.
Нельсон и Икон предъявили бумаги, Лиала сделала то же самое. Подошла очередь Обы, полисмен взял ее паспорт и нахмурился. Быстро переговорил с напарником и наконец сказал:
– Вы гвинейка. Вы не можете уехать.
Оба почувствовала, что земля уходит из-под ног.
– Но я еду с мужем!
Нельсон повернулся, сделал несколько шагов назад. Пассажиры позади Оба подняли возмущенный крик.
– Что происходит?
Офицер взглянул на круглолицего великана.
– Вам-то что?
– Эта женщина – моя жена.
Нельсон и Оба ощутили внезапный укол страха. Они собирались пожениться, но по разным причинам все время откладывали.
– Где свидетельство о браке?
– Потерялось, – быстро ответил Нельсон, от души надеясь, что полиция поверит его лжи.