е табу. Туземцам приходится либо убивать шрэгов, либо гибнуть с голоду.
Однако, как видно, этот охотник недостаточно ловко орудовал копьем и щитом, и шрэг распорол его от горла до таза. Несмотря на то что рану сразу же перевязали сушеными листьями, охотник истек кровью. К счастью, он был без сознания.
– Ему ни за что не выжить, – изрек Карвер. – Просто чудо, что он дотянул до сих пор. Одного шока достаточно, не говоря уж о глубине и протяженности раны…
– Вот увидите, – пообещал Фред.
Внезапно селение пробудилось. Мужчины и женщины, серокожие, с шишковатыми головами, молчаливо провожали взглядами охотников, направляющихся к лекарственной хижине. Мусорщик тоже прервал работу, чтобы поглядеть. Единственный в селении ребенок стоял перед родительской хижиной и, засунув большой палец в рот, глазел на шествие. Навстречу охотникам вышел лекарь Дег, успевший надеть ритуальную маску. Собрались плясуны‑исцелители – они торопливо накладывали на лица грим.
– Ты думаешь, удастся его залатать, док? – спросил Фред.
– Будем надеяться, – благочестиво ответил Дег.
Все вошли в тускло освещенную лекарственную хижину.
Раненого лореянина бережно уложили на травяной тюфяк, и плясуны начали перед ним обрядовое действо. Дег затянул торжественную песнь.
– Ничего не получится, – сказал Фреду профессор Карвер с бескорыстным интересом человека, наблюдающего за работой парового экскаватора. Слишком поздно для исцеления верой. Прислушайся к его дыханию. Не кажется ли тебе, что оно становится менее глубоким?
– Совершенно верно, – ответил Фред.
Дег окончил свою песнь и склонился над раненым охотником. Лореянин дышал с трудом, все медленнее и неувереннее…
– Пора! – вскричал лекарь. Он достал из мешочка маленькую деревянную трубочку, вытащил пробку и поднес к губам умирающего. Охотник выпил содержимое трубочки. И вдруг…
Карвер захлопал глазами, а Фред торжествующе усмехнулся. Дыхание охотника стало глубже. На глазах у землян страшная рваная рана превратилась в затянувшийся рубец, потом в тонкий розовый шрам и, наконец, в почти незаметную белую полоску.
Охотник сел, почесал в затылке, глуповато ухмыльнулся и сообщил, что ему хочется пить, и лучше бы ему выпить чего‑нибудь хмельного.
Тут же, на месте, Дег торжественно открыл празднество.
Карвер и Фред отошли на опушку дождь‑леса, чтобы посовещаться. Профессор шагал словно лунатик, выпятив отвислую нижнюю губу и время от времени покачивая головой.
– Ну так как? – спросил Фред.
– По всем законам природы этого не должно быть, ошеломленно пробормотал Карвер. – Ни одно вещество на свете не дает подобной реакции. А прошлой ночью ты тоже видел, как оно действовало?
– Конечно, черт возьми, – подтвердил Фред. – Принесли охотника голова у него была наполовину оторвана. Он проглотил эту штуковину и исцелился прямо у меня на глазах.
– Вековая мечта человечества, – размышлял вслух профессор Карвер. Панацея от всех болезней.
– За такое лекарство мы могли бы заломить любую цену, – сказал Фред.
– Да, могли бы… а кроме того, мы бы исполнили свой долг перед наукой, – строго одернул его профессор Карвер. Да, Фред, я тоже думаю, что надо получить некоторое количество этого вещества.
Они повернулись и твердым шагом направились обратно в селение. Там в полном разгаре были пляски, исполняемые представителями различных родовых общин. Когда Карвер и Фред вернулись, плясали сатгохани – последователи культа, обожествляющего животное средней величины, похожее на оленя. Их можно было узнать по трем красным точкам на лбу. Своей очереди дожидались дресфейд и таганьи, названные по именам других лесных животных. Звери, которых тот или иной род считал своими покровителями, находились под защитой табу, и убивать их было строжайше запрещено. Карверу никак не удавалось найти рационалистическое толкование обычаев туземцев. Лореяне упорно отказывались поддерживать разговор на эту тему.
Лекарь Дег снял ритуальную маску. Он сидел у входа в лекарственную хижину и наблюдал за плясками. Когда земляне приблизились к нему, он встал.
– Мир вам! – произнес он слова приветствия.
– И тебе тоже, – ответил Фред. – Недурную работку ты проделал с утра.
Дег скромно улыбнулся.
– Боги снизошли к нашим молитвам.
– Боги? – переспросил Карвер. – А мне показалось, что большая часть работы пришлась на долю сыворотки.
– Сыворотки? Ах, сок серей! – Выговаривая эти слова. Дег сопроводил их ритуальным жестом, исполненным благоговения. – Да, сок серей – это мать всех лореян.
– Нам бы хотелось купить его, – без обиняков сказал Фред, не обращая внимания на то, как неодобрительно насупился профессор Карвер. – Сколько ты возьмешь за галлон?
– Приношу вам свои извинения, – ответил Дег.
– Как насчет красивых бус? Или зеркал? Может быть, вы предпочитаете парочку стальных ножей?
– Этого нельзя делать, – решительно отказался лекарь. – Сок серей священен. Его можно употреблять только ради исцеления, угодного богам.
– Не заговаривай мне зубы, – процедил Фред, и сквозь нездоровую желтизну его щек пробился румянец. – Ты, ублюдок, воображаешь, что тебе удастся…
– Мы вполне понимаем, – вкрадчиво сказал Карвер. – Нам известно, что такое священные предметы. Что священно, то священно. К ним не должны прикасаться недостойные руки.
– Вы сошли с ума, – шепнул Фред по‑английски.
– Ты мудрый человек, – с достоинством ответил Дег. – Ты понимаешь, почему я должен вам отказать.
– Конечно. Но по странному совпадению, Дег, у себя на родине я тоже занимаюсь врачеванием.
– Вот как? Я этого не знал!
– Это так. Откровенно говоря, в своей области я слыву самым искусным лекарем.
– В таком случае ты, должно быть, очень святой человек, – сказал Дег, склонив голову.
– Он и вправду святой, – многозначительно вставил Фред. – Самый святой из всех, кого тебе суждено здесь видеть.
– Пожалуйста, не надо, Фред, – попросил Карвер и опустил глаза с деланным смущением. Он обратился к лекарю: – Это верно, хоть я и не люблю, когда об этом говорят. Вот почему в данном случае, сам понимаешь, не будет грехом дать мне немного сока серей. Напротив, твой жреческий долг призывает тебя поделиться со мной этим соком.
Лекарь долго раздумывал, и на его почти гладком лице едва уловимо отражались противоречивые чувства. Наконец он сказал:
– Наверное, все это правда. Но, к несчастью, я не могу исполнить вашу просьбу.
– Почему же?
– Потому что сока серей очень мало, просто до ужаса мало. Его еле хватит на наши нужды.
Дег печально улыбнулся и отошел.
Жизнь селения продолжалась своим чередом, простая и неизменная. Мусорщик медленно обходил улицы, подметая их своей метлой. Охотники отправлялись лесными тропами на поиски шрэгов. Женщины готовили пищу и присматривали за единственным в селении ребенком. Жрецы и плясуны каждый вечер молились, чтобы поутру взошло солнце. Все были по‑своему, покорно и смиренно, довольны жизнью.
Все, кроме землян.
Они провели еще несколько бесед с Дегом и исподволь выведали всю подноготную о соке серей и связанных с ним трудностях.
Растение серей – это низкорослый, чахлый кустарник. В естественных условиях оно растет плохо. Кроме того, оно противится искусственному разведению и совершенно не выносит пересадки. Остается только тщательно выпалывать сорняки вокруг серей и надеяться, что оно расцветет. Однако в большинстве случаев кусты серей борются за существование год‑другой, а затем хиреют. Лишь немногие расцветают, и уж совсем немногие живут достаточно долго, чтобы дать характерные красные ягоды.
Из ягод серей выжимают эликсир, который для населения Лорея означает жизнь.
– При этом надо помнить, – сказал Дег, – что кусты серей встречаются редко и на больших расстояниях друг от друга Иногда мы ищем месяцами, а находим один‑единственный кустик с ягодами. А ягоды эти спасут жизнь только одному лореянину, от силы двум.
– Печально, – посочувствовал Карвер. – Но, несомненно, усиленное удобрение почвы…
– Все уже пробовали.
– Я понимаю, – серьезно сказал Карвер, – какое огромное значение придаете вы соку серей. Но если бы вы уделили нам малую толику пинту‑другую, мы отвезли бы его на Землю, исследовали и постарались синтезировать. Тогда вы получили бы его в неограниченном количестве.
– Но мы не решаемся расстаться даже с каплей. Вы заметили, как мало у нас детей?
Карвер кивнул.
– Дети рождаются очень редко. Вся жизнь у нас – непрерывная борьба нашей расы за существование. Надо сохранять жизнь каждому лореянину, до тех пор пока на смену ему не появится дитя. А этого можно достигнуть лишь благодаря неустанным и нескончаемым поискам ягод серей. И вечно их не хватает. – Лекарь вздохнул. – Вечно не хватает.
– Неужели этот сок излечивает все? – спросил Фред.
– Да, и даже больше. У того, кто отведал серей, прибавляется пятьдесят лет жизни.
Карвер широко раскрыл глаза. На Лорее пятьдесят лет приблизительно равны шестидесяти трем земным годам.
Серей – не просто лекарство, заживляющее раны, не просто средство, содействующее регенерации! Это и напиток долголетия!
Он помолчал, обдумывая перспективу продления своей жизни на шестьдесят лет, затем спросил:
– А что будет, если по истечении этих пятидесяти лет лореянин опять примет серей?
– Не известно, – ответил Дег. – Ни один лореянин не станет принимать серей вторично, когда его и так слишком мало.
Карвер и Фред переглянулись.
– А теперь выслушай меня внимательно, Дег, – сказал профессор Карвер и заговорил о священном долге перед наукой. Наука, объяснил он лекарю, превыше расы, превыше веры, превыше религии. Развитие науки превыше самой жизни. В конце концов, если и умрут еще несколько лореян, что с того? Так или иначе, рано или поздно им не миновать смерти. Важно, чтобы земная наука получила образчик сока серей.
– Может быть, твои слова и справедливы, – отозвался Дег, – но мой выбор ясен. Как жрец религии саннигериат, я унаследовал священную обязанность охранять жизнь нашего народа. Я не нарушу своего долга.