т цвет лица. В любви, которую мы продаем вам, есть все: глубокая и постоянная привязанность, несдерживаемая страсть, полная преданность, почти мистическое обожание как ваших недостатков, так и достоинств, искреннее желание делать приятное. И в дополнение ко всему этому только фирма «Любовь, инкорпорейтед» может продать вам ослепительный миг любви с первого взгляда!
Мистер Тейт нажал кнопку. Саймон не мог бы ничего сказать о ее лице глаза его застлали слезы. И если б его спросили о ее фигуре, он убил бы спрашивающего.
– Мисс Пенни Брайт, – сказал мистер Тейт, – познакомьтесь с мистером Альфредом Саймоном.
Девушка пыталась заговорить, но не могла произнести ни слова. И Саймон тоже лишился дара речи. Стоило ему взглянуть на нее, и он понял все. Он сердцем чувствовал, что любим по‑настоящему, беззаветно.
Они сразу же рука об руку вышли, сели в реактивный вертолет и приземлились у маленького белого коттеджа, который стоял в сосновой роще на берегу моря. Они разговаривали, смеялись и ласкали друг друга, а позже в зареве лучей заходящего солнца Пенни показалась Саймону богиней огня. В голубоватых сумерках она взглянула на него своими огромными темными глазами, и ее знакомое тело снова стало загадочным. Взошла луна, яркая и сумасшедшая, превратившая плоть в тень…
И, наконец, наступил рассвет, забрезжили слабые и тревожные лучи солнца, играя на запекшихся губах и телах, прильнувших друг к другу, а рядом гром прибоя оглушал, доводил до безумия.
В полдень они вернулись в контору фирмы «Любовь, инкорпорейтед». Пенни стиснула его руку и исчезла за дверью.
– Это была настоящая любовь? – спросил мистер Тейт.
– Да!
– И вы полностью удовлетворены?
– Да! Это была любовь, самая настоящая любовь! Но почему она настаивала на том, чтобы мы вернулись?
– Наступило постгипнотическое состояние, – сказал мистер Тейт.
– Что?
– А чего вы ожидали? Всякий хочет любви, но немногие могут заплатить за нее. Пожалуйста, вот ваш счет, сэр.
Саймон раздраженно отсчитал деньги.
– В этом не было необходимости, – сказал он. – Я, безусловно, заплатил бы за то, что нас познакомили. Где она теперь? Что вы с ней сделали?
– Пожалуйста, попытайтесь успокоиться, – уговаривал мистер Тейт.
– Я не хочу успокаиваться! – кричал Саймон. – Я хочу видеть Пенни!
– Это невозможно, – ледяным тоном произнес мистер Тейт. – Будьте любезны, прекратите эту сцену.
– Вы хотите выкачать из меня побольше денег? – вопил Саймон. – Ладно, я плачу. Сколько я должен заплатить, чтобы вырвать ее из ваших лап?
Саймон выхватил бумажник и швырнул его на стол. Мистер Тейт ткнул в бумажник указательным пальцем.
– Положите это к себе в карман, – сказал он. – Мы старая и уважаемая фирма. Если вы еще раз повысить голос, я буду вынужден удалить вас отсюда.
Саймон с трудом подавил гнев, сунул бумажник в карман и сел. Глубоко вздохнув, он спокойно сказал:
– Простите.
– Так‑то лучше. Я не позволю кричать на себя. Но если вы будете благоразумны, я могу выслушать вас. Ну, в чем дело?
– Дело? – снова повысил голос Саймон. Потом постарался взять себя в руки и сказал: – Она любит меня.
– Конечно.
– Тогда как же вы могли разлучить нас?
– А какое отношение имеет одно к другому? – спросил мистер Тейт. Любовь – это восхитительная интерлюдия, отдохновение, полезное для интеллекта, для баланса гормонов, для кожи лица. Но вряд ли кто‑нибудь пожелал бы продолжать любить, не так ли?
– Я пожелал бы, – сказал Саймон. – Эта любовь необыкновенная, единственная…
– Вы, конечно, знаете о механике производства любви?
– Нет, – сказал Саймон. – Я думал, эта была… естественная.
Мистер Тейт покачал головой.
– Мы отказались от процесса естественного выбора много веков тому назад, вскоре после Технической революции. Он слишком медленен и для коммерции непригоден. К чему он, если мы можем производить любое чувство путем тренировки и стимулирования определенных мозговых центров? И какой результат? Пенни влюбляется в вас по уши! Ваша собственная склонность (как мы прикинули) именно к ее соматическому типу сделала чувство полным. Мы всегда пускаем в ход темный морской берег, сумасшедшую луну, бледный рассвет…
– И ее можно заставить полюбить кого угодно? – медленно произнес Саймон.
– Можно убедить полюбить кого угодно, – поправил мистер Тейт.
– Господи, как же она взялась за эту ужасную работу? – спросил Саймон.
– Как обычно. Она пришла и подписала контракт. Работа очень хорошо оплачивается. И по истечении срока контракта мы возвращаем ей первоначальную индивидуальность. Неизменившуюся! Но почему вы называете эту работу ужасной? В любви нет ничего предосудительного.
– Это была не любовь!
– Нет, любовь! Товар без подделки! Незаинтересованные научные фирмы провели качественный анализ, сравнив ее с естественным чувством. Все проверки показали, что наша любовь более глубока, страстна, пылка, полна.
Саймон зажмурился, потом открыл глаза и сказал:
– Послушайте. Мне наплевать на ваш научный анализ. Я люблю ее, она любит меня, а все остальное не имеет значения. Позвольте мне поговорить с ней! Я хочу жениться на ней!
От отвращения у мистера Тейта сморщился нос.
– Полноте, молодой человек! Вы хотите жениться на такой девушке! Если ваша цель – брак, то такими делами мы тоже занимаемся. Я могу устроить вам идиллическую женитьбу по любви почти с первого взгляда на девственнице, обследованной чиновником правительственного надзора…
– Нет! Я люблю Пенни! Позвольте хоть поговорить с ней!
– Это совершенно невозможно, – сказал мистер Тейт.
– Почему?
Мистер Тейт нажал кнопку на своем столе.
– Что вы еще выдумали? Мы уже стерли предыдущее внушение. Пенни теперь любит кого‑нибудь другого.
И тогда Саймон понял. До него дошло, что даже в этот момент Пенни глядит на другого мужчину с той страстью, которую познал он сам, испытывает к другому мужчине ту полную и безбрежную любовь, которую незаинтересованные научные фирмы сочли более сильной, нежели старомодный, коммерчески невыгодный естественный выбор, и проводит время на том темном морском берегу, который упомянут в рекламной брошюре…
Он бросился вперед, чтобы задушить мистера Тейта, но два дюжих служителя ворвались в комнату, схватили его и повели к двери.
– Помните! – крикнул ему вслед Тейт. – Это ни в коем случае не обесценивает того, что вы пережили!
При всей своей озлобленности Саймон понимал, что Тейт сказал правду.
Потом он очутился на улице.
Сначала у него было одно желание – бежать с Земли, где коммерческих несообразностей больше, чем может позволить себе нормальный человек. Он шел очень быстро, и ему казалось, что Пенни шла рядом и ее лицо было удивительно красивым от любви к нему, и к нему, к нему, и к тебе, и к тебе.
– Попытаете счастья? – спросил управляющий.
– А ну‑ка, поставьте их! – сказал Альфред Саймон.
(перевод Н.Евдокимова)
СЛУЖБА ЛИКВИДАЦИИ
Посетителя не следовало пускать дальше приемной, ибо мистер Фергюсон принимал людей только по предварительной договоренности и делал исключение лишь для каких‑нибудь важных особ. Время стоило денег, и приходилось его беречь.
Однако секретарша мистера Фергюсона, мисс Дейл, была молода и впечатлительна; посетитель же достиг почтенного возраста, носил скромный английский костюм из твида, держал в руке трость и протягивал визитную карточку от хорошего гравера. Мисс Дейл сочла, что это важная особа и провела его прямехонько в кабинет мистера Фергюсона.
– Здравствуйте, сэр, – сказал посетитель, едва за мисс Дейл закрылась дверь. – Я Эсмонд из Службы ликвидации. – И он вручил Фергюсону визитную карточку.
– Понятно, – отозвался Фергюсон, раздраженный отсутствием сообразительности у мисс Дейл. – Служба ликвидации? Извините, но мне совершенно нечего ликвидировать. – Он приподнялся в кресле, желая сразу положить конец разговору.
– Так уж и совершенно нечего?
– Ни единой бумажки. Спасибо, что потрудились зайти…
– В таком случае, надо понимать, вы довольны окружающими вас людьми?
– Что? А какое вам до этого дело?
– Ну как же, мистер Фергюсон, ведь этим‑то и занимается Служба ликвидации.
– Вы меня разыгрываете, – сказал Фергюсон.
– Вовсе нет, – ответил мистер Эсмонд с некоторым удивлением.
– Вы хотите сказать, – проговорил, смеясь, Фергюсон, – что ликвидируете людей?
– Разумеется. Я не могу предъявить никаких письменных доказательств: все‑таки мы стараемся избегать рекламы. Однако смею вас уверить, у нас старая и надежная фирма.
Фергюсон не отрывал взгляда от безукоризненно одетого посетителя, который сидел перед ним, прямой и чопорный. Он не знал, как отнестись к услышанному.
Это, конечно, шутка. Всякому понятно.
Это не может не быть шуткой.
– И что же вы делаете с людьми, которых ликвидируете? – спросил Фергюсон, поддерживая игру.
– Это уж наша забота, – сказал мистер Эсмонд. – Важно то, что они исчезают. Фергюсон встал.
– Ладно, мистер Эсмонд. Какое у вас в действительности ко мне дело?
– Я уже сказал, – ответил Эсмонд.
– Ну, бросьте. Это же несерьезно… Если бы я думал, будто это серьезно, я бы вызвал полицию. Мистер Эсмонд со вздохом поднялся с кресла.
– В таком случае я полагаю, что вы не нуждаетесь в наших услугах. Вы вполне удовлетворены друзьями, родственниками, женой.
– Женой? Что вы знаете о моей жене?
– Ничего, мистер Фергюсон.
– Вы разговаривали с соседями? Эти ссоры ничего не значат, абсолютно ничего.
– Я не располагаю никакими сведениями о вашем супружестве, мистер Фергюсон, – заявил Эсмонд, опять усаживаясь в кресло.
Почему же вы упомянули о моей жене?
– Мы установили, что основную статью нашего дохода составляют браки.
– Ну, у меня‑то все в порядке. Мы с женой отлично уживаемся.
– В таком случае Служба ликвидации вам ни к чему, – заметил мистер Эсмонд, сунув трость под мышку.