Хватка оглянулась через плечо. Дэторан и Тротц стояли в нескольких шагах позади – плечом к плечу, громадные и грозные.
Вал снова толкнул её в бок, Хватка обернулась и увидела, что Дымка уже откинула в сторону полог.
Ладно, за дело.
Первой пошла Дымка, следом за ней Штырь, затем Вал. Хватка жестом приказала напанке и баргасту идти вперёд, а затем последней скользнула в темноту внутри шатра.
Хотя с концов взялись Дэторан и Тротц, а по бокам подпирали Штырь и Вал, стол оказался таким тяжёлым, что солдаты зашатались, не пройдя и трёх шагов. Дымка снова оказалась впереди, чтобы поднять полог как можно выше. Под покровом чародейской тишины четверо солдат кое-как вытащили огромный стол наружу. Хватка ждала, то и дело оглядываясь на разделительную ширму, однако Воевода так и не появился. Пока что всё хорошо.
Капрал и Дымка тоже взялись за стол: вшестером «мостожоги» сумели оттащить громадину на пятьдесят шагов, прежде чем окончательно выбились из сил.
– Ещё чуть-чуть, – прошептал Штырь.
Дэторан фыркнула.
– Найдут ведь.
– Можем на деньги поспорить, – отозвалась Хватка. – Только давайте сперва его туда дотащим.
– А ты не можешь сделать его полегче? – заныл Вал, обращаясь к Штырю. – Ты ж маг!
Штырь скривился.
– Слабенький маг, и что с того? На себя посмотри – не вспотел даже!
– Цыц оба! – зашипела Хватка. – Ну-ка давай, вира помалу.
– Кстати, про потеть, – прохрипел Вал под нестройный хор кряхтения и ворчания, сопровождавший момент, когда стол вновь оторвался от земли. – Ты когда постираешь свою отвратную рубаху, Штырь?
– Постираю? Мама никогда голову не мыла, пока жива была – с чего бы сейчас начинать? Блеск пропадёт…
– Блеск? Это ты про полувековой слой пота да жира вонючего…
– А когда жива была – не воняла, так, что ли?
– Слава Худу, не знаю. И знать не хочу…
– Вы оба заткнётесь или нет? Куда тащить, Штырь?
– Направо. Вон туда. Потом налево – в шатёр из шкур в самом конце…
– Бьюсь об заклад, там кто-нибудь живёт, – проворчала Дэторан.
– Спорим! – мгновенно отреагировала Хватка. – Там рхиви складывают тела тисте анди перед сожжением. А убитых тисте не было с самого Даруджистана.
– Как вы его вообще нашли? – спросил Вал.
– Штырь унюхал…
– Странно, что он вообще хоть что-то может унюхать…
– Так, хорошо, ставим на землю. Дымка – полог!
Стол занял практически всё пространство внутри, так что по сторонам остались узенькие проходы, не больше сажени шириной. Низенькие лежанки, на которые укладывали трупы, сложили и засунули под столешницу. На крюк у центральной распорки повесили фонарь. Хватка увидела, как Вал присел, почти уткнувшись носом в неровную, исцарапанную поверхность стола, нежно провёл загрубевшими пальцами по доскам.
– Красота, – прошептал он. Поднял глаза, перехватил взгляд Хватки. – Зови остальных, капрал, начинаем игру.
Хватка с ухмылкой кивнула.
– Сходи за ними, Дымка.
– Делим поровну, – напомнил Вал, мрачно глядя на всех. – Мы теперь один взвод…
– И ты решил нас посвятить в тайну, – фыркнул Штырь. – Знай мы, что вы всё время жульничали…
– Да-да-да, зато теперь судьба вам вот-вот улыбнётся! Хватит ныть.
– Какая вы чудесная пара, – заметила Хватка. – Рассказывай, Вал, как это работает?
– Противоположности, капрал. Обе Колоды – настоящие, понимаешь? У Скрипача, конечно, чутьё было получше, но Штырь должен справиться. – Вал обернулся к магу. – Ты же читал расклады, правда? Говорил, что…
– Да, само собой, всё схвачено. Умею я…
– Очень надеюсь, – мрачно проворчал сапёр. Он снова погладил столешницу. – Там два слоя, а между ними – разложена рабочая Колода, понимаешь? Кладёшь карту – образуется напряжение, а ты по нему угадываешь, какая карта лежит, пусть и рубашкой вверх. Всегда работает. Сдающий всегда знает, что кому сдал. Скрипач…
– Не здесь, – прорычал Тротц, скрестив на груди руки, и угрожающе оскалился, глядя на Штыря.
Тот взорвался:
– Да могу я это сделать, дикарь свиномозглый! Смотри!
– Цыц! – рявкнула Хватка. – Они идут.
До рассвета оставалось совсем немного времени, когда другие взводы начали выходить из шатра. Солдаты смеялись, хлопали друг друга по спине и звенели туго набитыми кошельками. Когда последний голос затих вдали, Хватка устало опёрлась о стол. Штырь – по его волосяной рубахе градом катился пот – застонал и уронил голову, с глухим стуком врезавшись лбом в толстую доску.
Вал шагнул ему за спину и поднял руку.
– Отставить, солдат, – буркнула Хватка. – Совершенно ясно, что весь этот треклятый стол перекосился, а может, и не работал никогда…
– Работал! Мы со Скрипом накрепко…
– Только его ведь украли, прежде чем вы его по-настоящему опробовали, так?
– Да не важно! Говорю тебе…
– Заткнитесь все, – сказал Штырь, медленно поднимая голову. По его узкому лбу пробежали глубокие морщины, когда маг ещё раз хмуро посмотрел на столешницу. – Перекосился… А ты ведь, наверное, права, Хватка. – Он принюхался, будто пытался поймать какой-то запах, затем присел на корточки. – Ага-а. А ну-ка, помогите мне вытянуть лежанки.
Никто не шелохнулся.
– Помоги ему, Вал, – приказала Хватка.
– Под стол залезть помочь? Поздновато прятаться…
– Это приказ.
Продолжая ворчать, сапёр наклонился. Вдвоём они вытащили сложенные лежанки. Затем Штырь залез под стол. Внизу медленно разгорелся чародейский свет, а потом маг присвистнул.
– Вот она! Нижняя столешница!
– Обалденная наблюдательность, Штырь. Ты бы там ещё ножки обнаружил.
– Да нет, идиот! На нижней столешнице что-то нарисовано… одна большая карта – только я её не узнаю.
Нахмурившись, Вал забрался к магу.
– Что ты несёшь? Ничего мы там не рисовали… Худовы портянки! Это ещё что такое?!
– Красная охра, похоже. Такой вроде баргасты рисуют…
– И рхиви, – пробормотал Вал. – А это кто, в центре, с собачьей головой на груди?
– Мне откуда знать? Одно скажу – рисунок свежий. В смысле, недавно нарисовали.
– Так сотри его к треклятой матери.
Штырь выполз из-под стола.
– Худа с два – там охранных чар как паутины, и не только охранных. – Он распрямился, перехватил вопросительный взгляд Хватки, затем пожал плечами. – Новая карта. Независимая, неаспектированная. Хочу себе копию создать, под размер Колоды, а потом попробовать сделать расклад с ней…
– Да пожалуйста, – отмахнулась Хватка.
Из-под стола вынырнул Вал, он вдруг оживился.
– А хорошая мысль, Штырь! За расклады тоже можно денег брать. Если новая Независимая карта взаправду заиграет, вычислишь новые связи, новые отношения, а когда их все выучишь…
Штырь ухмыльнулся.
– Мы устроим новую игру. Точно!
Дэторан застонала.
– Я все деньги проиграла.
– Не ты одна, – рявкнула Хватка, злобно глядя на сапёров.
– В следующий раз всё получится, – заявил Вал. – Вот увидишь.
Штырь согласно закивал.
– Уж простите нам нехватку энтузиазма, – процедила Дымка.
Хватка развернулась к баргасту.
– Тротц, посмотри-ка на этот рисунок.
Воин фыркнул, затем опустился на четвереньки. С кряхтением протиснулся под стол.
– Тут темно, – сообщил Тротц.
Вал посмотрел на Штыря.
– Подсвети ему там, идиот!
Маг презрительно ухмыльнулся, затем взмахнул рукой. Под столом вновь разгорелось чародейское свечение.
Некоторое время Тротц молчал, затем выбрался обратно и поднялся.
– Ну? – спросила Хватка.
Баргаст покачал головой.
– Рхиви.
– Рхиви не играют с Колодой, – возразил Штырь.
Тротц оскалился.
– Баргасты тоже!
– Мне нужна дощечка, – пробормотал Штырь и поскрёб щетину на узком подбородке. – И стило, – продолжал он, не обращая внимания на остальных, – и краски, и кисточка…
Маг вышел из шатра, все посмотрели ему вслед. Хватка вздохнула и в последний раз возмущённо глянула на Вала.
– Не самое удачное начало службы в седьмом взводе, сапёр. У Мураша чуть сердце не остановилось, когда он целый столбик монет проиграл. Так что твой сержант сейчас, наверное, потрошит лесных голубей, достаёт чёрную печёнку и шепчет твоё имя – кто знает, может, удача тебе улыбнётся и демон его не услышит.
Вал скривился.
– Ха. Ха. Ха.
– По-моему, она не шутит, – заметила Дэторан.
– Ну и ладно! – вспылил Вал. – У меня на этот случай «ругань» припасена, и я уж позабочусь, чтоб вас всех с собой прихватить.
– Вот это командный дух, – одобрил Тротц и широко ухмыльнулся.
Хватка хмыкнула.
– Ладно, солдаты, пошли отсюда.
Паран и Серебряная Лиса стояли поодаль от остальных, глядя, как в небе на востоке проступают медные и бронзовые полосы. Над головой выцветали последние звёзды, холодный, бесстрастный узор уступал теплу голубого и безоблачного дня.
Последние часы были для Парана мучительно, болезненно неловкими и странными, казалось, они тянулись вечно, но теперь им на смену пришло эмоциональное истощение, а с ним – лихорадочное спокойствие. Капитан замолчал, боясь разрушить это хрупкое ощущение внутреннего покоя, зная, что оно – лишь иллюзия, трагическое затишье перед бурей.
«Рваную Снасть нужно вызвать на передний план». Это он сделал. Стоило лишь посмотреть друг другу в глаза – ожили все общие воспоминания, и они стали для Парана жгучим проклятьем. Ребёнок. Я смотрю на ребёнка и оттого страшусь всякой мысли о близости – пусть она и была прежде зрелой женщиной. Той женщины больше нет. Есть ребёнок. Но не только это мучило капитана. Другая личность, вплетённая словно чёрная железная проволока во всё, что было некогда Рваной Снастью. Ночная Стужа, чародейка, любовница Беллурдана – куда бы она ни пошла, теломен следовал за ней. Ни о каком равенстве в этих отношениях не могло быть и речи, а теперь Ночная Стужа проявлялась ожесточённой, требовательной волей. Ожесточённой горечью. Против Тайшренна… Императрицы, всей Малазанской империи и Худ знает кого и чего ещё. Она знает, что во время Канонады под Крепью её предали. Сначала её, а затем – на равнине – Беллурдана. Её возлюбленного.