Ох, боги, ни о чём!
Волокуши, на которых Сену и Турул тащили Третьего, смастерили из ремешков, кожаной лямки и двух древков от копий, которые наколдовала госпожа Зависть. К ним прикрепили специальные наплечные ремни. Братья-сегулехи бурно переживали произошедшее, но для Тока и, без сомнения, для т’лан имасса очевидным было и то, что никто не станет перечить воле госпожи.
К концу вечера они поднялись на хребет. Дождевые тучи тянулись с севера, заслоняя горные вершины. Воздух становился холоднее.
Сама граница Домина была отмечена рядом каменных пирамид, сложенных вдоль всего хребта. Повсюду виднелись давно заброшенные пограничные пункты, низкие голые каменные стены которых намекали на былые, более изобильные времена. Земля впереди была расчерчена мощёными дорогами, уже начавшими зарастать травой. Холмы сменились широкой и неглубокой долиной, которая брала начало у их подножия, там, где ручей сворачивал на север. В долине виднелись три приземистых крестьянских дома, а судя по группе строений на берегу ручья, у брода располагалась деревушка. Ни одной живой души в поле зрения не было, как не было и дыма из труб, отчего пасторальная картина производила жутковатое впечатление.
Тем не менее переход от бесплодных равнин к зелёным пастбищам со следами человеческой деятельности слегка шокировал Тока Младшего. Ощутив слабый глухой всплеск беспокойства, он понял, что уже привык к одиночеству равнины, которую элинцы называют Ламатат. Отсутствие людей, кроме тех, что были частью его отряда… чужаков — уничтожило постоянное напряжение, которое, как он теперь осознал, преследовало его всю жизнь. Возможно, оно преследует в жизни всех. Всё внимание уходит на незнакомые лица, все чувства обострены в попытке узнать неизвестное. Вечные потуги общества. Неужели все мы на самом деле хотим одного – остаться неувиденными, незамеченными? Неужели наш величайший ограничитель – это то, что другие становятся свидетелями наших деяний?
– Ты о чём-то задумался, милый? – прошептала госпожа Зависть, подкравшись к нему сбоку.
Ток пожал плечами.
– Мы не очень-то скрываемся, да? Наш отряд. Воины в масках, гигантские волк с собакой и ко всему прочему – т’лан имасс…
Тлен остановился и повернулся к ним.
– Сейчас я стану невидимым.
– Скажи, когда ты вот так становишься пылью, – спросил Ток, – ты ступаешь на свой Путь Телланн?
– Нет. Я просто становлюсь тем, чем стал бы, если бы Обряд не произошёл. На территории Домина было бы неразумно использовать Телланн, Ток Младший. Однако я буду держаться рядом и сохранять бдительность.
Ток ухмыльнулся.
– А я уже привык, что ты рядом. Во плоти, я хотел сказать. – Он нахмурился. – Ну, то есть вот так.
Пожав плечами в ответ, т’лан имасс рассыпался в водовороте пыли.
– Я, кажется, знаю, что делать с нашими четвероногими спутниками, – сказала госпожа Зависть. – Смотри! – Она подошла к Баальджагг. – Щеночек, ты слишком… заметна в своей теперешней форме. Может, уменьшим тебя немного?
Ай не сдвинулась с места, глядя, как госпожа Зависть протянула тоненькую руку и дотронулась пальцем до лба волчицы.
Не успел Ток моргнуть, как высота и ширина Баальджагг изменились, и теперь она походила на собаку вроде Гарата. Госпожа Зависть улыбнулась, глядя на юг.
– Жёлтые волки всё ещё следуют за нами. Очень любопытные. Но теперь, когда мы среди людей, они вряд ли подойдут близко. Увы, уменьшение сегулехов до размера ребёнка не прибавит им неузнаваемости, как думаешь, Ток Младший?
Малазанец представил себе двух одетых в маски «детишек», сеющих на своём пути смерть. На этом месте его воображение дало сбой.
– Ага, – только и смог он выдавить из себя. – Нет. Точнее да, я согласен.
– Та деревушка, – продолжила Зависть, – позволит нам проверить, как местные реагируют на сегулехов. Если нашей группе потребуется дальнейшая маскировка, мы займемся этим позже. Я развеяла все твои тревоги, милый?
– Да, – неохотно проворчал он, – полагаю, что да.
– В деревушке может быть что-то вроде таверны.
– Вот я бы не рассчитывал, госпожа. Эти торговые дороги выглядят так, будто их не использовали много лет.
– Какое варварство! В любом случае нам пора спуститься вниз.
Первые капли дождя разбились о камень дороги, когда Ток и его спутники наконец добрались до первого из полудюжины убогих и ветхих домишек. Когда-то это была таверна для путешественников, с конюшней и пристройкой для торговых повозок. Но сейчас здание оказалось заброшенным и частично разрушенным: мародёры растащили дерево и резной камень кухни, оставив внутренние помещения беззащитными перед стихией. Среди кирпичных печей покачивалась высокая трава.
Сразу за заброшенной таверной стояли три маленьких здания. Кузница со стойлами, резиденция сборщика десятины и жилой дом. Никаких признаков жизни. Единственная ухоженная с виду постройка была на другом конце мелкой речушки. Её окружала высокая стена из разнородных камней, внутрь вела арка с деревянными дверьми. Из-за стен только и было видно, что пирамидальную вершину здания, покрытую отполированной медью.
– Осмелюсь предположить, что это храм, – пробормотал Ток, стоя посреди одинокой деревенской улочки. Его взгляд зацепился за строение на другой стороне ручья.
– В самом деле, – ответила госпожа Зависть. – И его обитатели уже знают о нас.
Он бросил на неё молниеносный взгляд.
– Откуда бы?
Она пожала плечами.
– Мы – чужаки с равнины Ламатат. Жрец внутри умеет прознавать нужное чарами. Но его легко водить за нос. Ты забываешь… – Она улыбнулась. – У меня были столетия, чтобы совершенствовать свою безобидную маску.
Безобидную? Худов дух, женщина, ты не путаешь слова?!
– Мой милый Ток, священник уже у меня в кармане и, конечно же, ничего не подозревает. Более того, если мы попросим о приюте, нам не откажут. Следуй за мной.
Ток потащился вслед за чародейкой.
– Приют? Госпожа, ты сошла с ума?
– Тише, молодой человек. Сейчас у меня дружелюбное настроение – ты ведь не хочешь знать, что будет, если оно изменится, верно?
– Нет, конечно нет. Тем не менее, госпожа, это большой риск…
– Чепуха! Ты должен научиться верить в меня, Ток Младший. – Она дотянулась до его спины рукой, приобняла и прижала к себе. – Пошли со мной, милый. Вот, разве это не приятно? Лёгкое соприкосновение наших бёдер – неожиданная близость, от которой сердце бьётся быстрее. Влажность дождя, сравнимая с…
– Да, да, госпожа! Прошу, хватит подробностей, иначе мне будет крайне неудобно идти.
Она засмеялась.
– Похоже, я наконец-то смогла очаровать тебя, моя любовь. И по какому же пути я тебя поведу? Так много вариантов! Это захватывает. Скажи мне, Ток Младший, считаешь ли ты меня жестокой?
Храм притягивал его взгляд.
Они вошли в холодный ручей, вода журчала на уровне лодыжек.
– Да, – наконец ответил он.
– Я могу быть жестокой. По правде говоря, обычно я жестока. Подозреваю, что ты всегда это знал. Знаешь, твоё желание сопротивляться мне симпатично. Что нас ждёт впереди, как думаешь?
– Понятия не имею. Но мы уже тут. Постучим?
Госпожа Зависть вздохнула.
– Я слышу чей-то топот.
Дверь слева от них со скрипом отворилась, на пороге появился голый истощённый человек средних лет: бледная кожа, выбритые брови и голова. Его водянистые серые глаза неотрывно смотрели на госпожу Зависть.
– Добро пожаловать, госпожа, – сказал мужчина. – Прошу, входите. Паннионский Домин раскрывает свои гостеприимные объятья… – Его взгляд метнулся ей за спину – на волка и собаку, а затем и сегулехов. – Для вас и ваших спутников. – Он отступил назад.
Окинув Тока непонятным взглядом, госпожа Зависть последовала за священником.
Горячий и влажный воздух за оградой был плотно приправлен запахом разложения, и когда малазанец вышел из тени ворот, он увидел его источник: бесчисленное количество тел, подвешенных за рёбра на огромных стальных крюках вдоль внутренних стен. Ноги болтаются на расстоянии вытянутой руки от пола. Камни позади окрашены жёлтым и тёмно-красным. Безглазые головы свисают вниз, по волосам катятся струи дождя.
Заметив, к чему приковано внимание гостей, жрец осмотрел трупы с лёгкой улыбкой.
– Селяне спасены. Когда работа по строительству этого храма была завершена, они получили свою награду. Они остаются тут, перед нами, как напоминание о милосердии нашего Господа.
– Довольно своеобразная разновидность милосердия, – пробормотал Ток, сдерживая рвотные позывы.
– Понимание приходит со временем, господин, – ответил священник. – Прошу вас за мной, ужин уже готовят. Провидомин Кальт, глава этого храма, ждёт вас в гостевом зале.
– Как мило с его стороны, – сказала госпожа Зависть. – Необычное строение – этот ваш храм.
Оторвав взгляд от убитых крестьян, Ток принялся разглядывать здание. Сплошная медная обшивка пирамиды нарушалась лишь в нескольких случайных местах дюжиной окон со вставленными в них пластинами тонкого розового кварца. Входом служил узкий, высокий портал, обрамлённый четырьмя массивными огранёнными камнями: широкий порог под ногами, два сужающихся менгира по бокам и один камень-перемычка над головой. Ведущий внутрь коридор в три шага длиной показывал, насколько широко основание пирамиды.
Воздух в широкой низкой комнате оказался ещё жарче, чем снаружи, а свет, пробивающийся сквозь окна, был окрашен в розовый. Их ждал низкий стол, уставленный яствами, вокруг лежали подушки, на которые можно было усесться. Перед другим треугольным проходом, расположившимся прямо напротив входа, стояла высокая фигура в загадочной чёрной кованой броне. К левому дверному косяку была прислонена секира с длинной рукоятью. На воине не было шлема, его голова была обрита, а угловатое, лишенное волос лицо от подбородка до носа покрывали старые шрамы.
Худов дух, я узнаю эти шрамы – такие шрамы оставляет шлем с нащёчниками… когда кто-то проходится по нему сильным ударом булавы.