— Слушай этого чародея, яггут. Он предлагает тебе милость, которой ты не заслуживаешь.
Паран откашлялся и сказал:
— Провидец. Ты знал, что тобой манипулируют? Твоя сила — это был не Омтоз Феллак, верно?
— Я, — проскрежетал яггут, — использовал всё, что мог найти.
— Да, Путь Хаоса. Где заключён раненый бог, Скованный, создание неимоверной мощи, страдающее от боли, существо, которое стремится уничтожить этот мир — все Пути, включая Омтоз Феллак. Ему плевать на твои желания, Провидец, он использовал тебя. Хуже того, яд его души — он говорил… через тебя. Упивался болью и страданиями… через тебя. С каких пор яггутам стало интересно одно лишь разрушение? Даже Тираны не правили с такой жестокостью, как ты. Скажи мне, Провидец, ты по-прежнему чувствуешь внутри такое же зло? Ты по-прежнему радуешься мысли о том, чтобы принести другим боль?
Долгое время яггут молчал.
О боги, надеюсь, ты прав, Быстрый Бен. Надеюсь, безумие этого Провидца принадлежало не ему. Что оно теперь ушло — вырвалось…
— Я себя чувствую… — прохрипел яггут, — опустошённым. Но с чего мне вам верить?
Паран посмотрел на яггута, затем сказал:
— Отпусти его, Бен.
— Ну-ка погоди…
— Освободи его. Нельзя вести переговоры с пленником и ждать, что он поверит хоть одному твоему слову. Провидец, то место, о котором говорил Быстрый Бен, — никто, никто не сумеет там тобой манипулировать. И наверное, важнее то, что оттуда ты сможешь заставить, чтобы Скованный дорого заплатил за своё безрассудство. И наконец, у тебя будет сестра — ещё ребёнок — которой потребуется исцеление. Провидец, ей будешь нужен ты.
— Ты слишком много ставишь на то, что этот яггут ещё сохранил крохи чести и способность к состраданию, — заявила заклинательница. — Учитывая, всё, что он совершил — по своей воле или нет, — он изуродует душу этого ребёнка, как был изуродован сам.
Паран пожал плечами.
— Тогда ей повезло, потому что они с братом не будут там совсем одни.
Провидец подозрительно прищурился.
— Не одни?
— Освободи его, Быстрый Бен.
Чародей вздохнул, затем обратился к чучелку, которое сидело на груди яггута:
— Отпусти его, Таламандас.
— Скорее всего, мы об этом пожалеем, — ответила фигурка, слезая.
Чародейская паутина мигнула, затем исчезла. Провидец поднялся на ноги. Затем замялся, глядя на Финнэст в руках Быстрого Бена.
— А это место, — наконец прошептал он, переводя взгляд на Парана, — оно далеко?
Яггутская девочка, совсем ещё маленькая, шагнула из разрыва Пути, будто заблудилась. Шла неуверенно, сложив ручки на подоле так, как научила мама. Эта крохотная деталь придавала ей ауру такого трогательного достоинства, что у Парана на глаза навернулись слёзы.
— Что она помнит? — прошептала Килава.
— Надеюсь, ничего, — ответил Быстрый Бен. — Мы с Таламандасом, кхм, поработали над этим.
Внимание Парана привлёк тихий возглас Провидца. Яггут дрожал, неотрывно глядя на подходившую всё ближе девочку: она уже увидела их, но явно искала кого-то другого и замедлила шаг.
— Иди к ней, — сказал Провидцу Паран.
— Она помнит… брата…
— А найдёт дядюшку.
Тот всё ещё колебался.
— Мы, яггуты, не славимся… привязанностью к своим кровным родичам…
Паран поморщился.
— Как будто люди славятся. Не только для тебя такие вещи — мука. Тебе многое предстоит исправить, починить, Паннион, начиная с собственной души, с того, что́ ты сделал. И в этом пусть ребёнок — твоя сестра — станет тебе проводником. Иди, чтоб тебя! Вы нужны друг другу.
Он неуверенно шагнул вперёд, затем вновь остановился, обернулся, чтобы взглянуть в глаза Парану.
— Человек. То, что я сделал с твоим другом, Током Младшим… Теперь я сожалею об этом. — Яггут перевёл взгляд на Килаву. — Ты сказала, что у тебя есть родич, заклинательница. Брат.
Та покачала головой, будто в ответ на незаданный вопрос.
— Он — т’лан имасс. Часть Обряда.
— Значит, тебя тоже ждёт долгая дорога.
Килава вскинула голову.
— Дорога?
— К искуплению, заклинательница. Знай, что я не могу тебя простить. Пока не могу.
— Я тебя тоже.
Яггут кивнул.
— Нам обоим предстоит многому научиться.
С этими словами он вновь повернулся. Выпрямив спину, зашагал к сестре.
Та сразу узнала сородича, и она ещё не лишилась любви, потребности в родне. Прежде чем Паннион поднял руки к ней навстречу, девочка распахнула ему свои объятия.
По стенам бесконечных пещер пробегали волны, сверху стекала водянистая грязь. Паран ошеломлённо глазел на ближайшего великана, который подпирал руками, утыканными алмазами, потолок. Он словно таял на глазах. Инфекция в теле Огни была явно заметна — воспалённые полосы расходились от одной точки прямо над ними.
Великан был не одинок — по всей длине гигантской пещеры, куда ни падал взгляд, возвышались такие же громадные, похожие на детей служители. Если они и заметили появление чужаков, то не подали виду.
— Она спит, — прошептала Килава, — чтобы видеть сон.
Быстрый Бен бросил на неё острый взгляд, но промолчал. Чародей, похоже, чего-то ждал. Паран посмотрел на чучелко, Таламандаса.
— Ты ведь был когда-то баргастом, не так ли?
— Я и по сей день баргаст, Господин Колоды. Мои новорождённые боги — со мной.
На самом деле в тебе куда больше силы Худа, чем твоих баргастских богов. Но капитан просто кивнул.
— Это ты позволил Быстрому Бену использовать Пути.
— Да. Но я — нечто намного большее.
— Не сомневаюсь.
— Вот она! — с облегчением объявил Быстрый Бен.
Паран обернулся и увидел фигуру, которая ковыляла по длинному, извилистому тоннелю. Старуха в лохмотьях опиралась на два кривых костыля.
— Добро пожаловать! — окликнул её Быстрый Бен. — Я не был уверен…
— Молодёжь совсем веру потеряла, и ты, Пустынный Змей, не исключение! — Она перенесла вес на один костыль, а свободную руку запустила в складки плаща. Порывшись, она извлекла небольшой камешек. — Ты ведь мне его оставил, да? Призыв твой услышали, чародей. Ладно, где уж эти ваши зловещие яггуты? Ага — ещё и заклинательница-одиночница здесь. Вот так удивительная компания — чудна́я, должно быть, история свела вас всех вместе! Нет, рассказывать не надо, не настолько мне любопытно. — Старуха остановилась перед Провидцем, и некоторое время разглядывала девочку у него на руках, прежде чем перевести острый взгляд на самого яггута. — Я — старая женщина, — прошептала она. — Старая женщина, которую Спящая богиня избрала, чтобы помочь тебе заботиться о сестре. Но прежде ты должен открыть свой Путь. Холодом ты будешь бороться с этой заразой. Холодом ты замедлишь разрушение, придашь твёрдость легиону служителей. Омтоз Феллак, яггут. Освободи его. Здесь. Сейчас тебя обнимет Огнь.
Паран поморщился.
— Неудачный выбор слов.
Старая ведьма захихикала.
— Но слова-то зато он поймёт, а?
— Если только ты не собираешься его убить.
— Не будь педантом, солдат. Яггут, открывай свой Путь!
Провидец кивнул, распахнул Омтоз Феллак. Воздух стал вдруг очень холодным, заполнился изморозью и ледяным туманом. Быстрый Бен ухмылялся.
— Ну что, холодно тебе, ведьма?
Та вновь захихикала.
— Я сразу поняла, что ты не дурак, Змей Пустыни.
— Честно говоря, это Парану надо сказать спасибо, он подал мне идею. В ту ночь, когда я встретился с Увечным богом. Ну и твои намёки на холод.
Ведьма повернулась и сурово воззрилась на Килаву.
— Заклинательница, — проскрежетала старуха. — Запомни мои слова хорошенько — этот Путь не должны штурмовать ни ты, ни твои родичи. Ты никому не расскажешь об этом, последнем явлении Омтоз Феллака.
— Я тебя поняла, ведьма. Здесь, похоже, начинается и мой путь к искуплению. Я уже столько раз отрекалась от своей родни, что безболезненно сделаю это снова. — Килава повернулась к Быстрому Бену. — Теперь, чародей, я хочу уйти. Ты выведешь нас отсюда?
— Нет, лучше пусть Господин Колоды нас уведёт — так следов не останется.
Паран заморгал.
— Я?
— Сотвори карту, капитан. Перед мысленным взором.
— Карту? Какую?
Чародей пожал плечами.
— Придумай что-нибудь.
Солдаты отнесли три тела в сторону, укрыли их армейскими плащами. Остряк увидел, что там же, спиной к нему, стоит Корлат.
Даруджиец застыл у ближнего к торговому тракту склона, под которым лежал Итковиан. Неподвижный, почти потерявшийся вдали.
Т’лан имассы исчезли.
Выжившие «Серые мечи» медленно приближались к Итковиану — все спешились, за исключением одноглазого Анастера, который сидел на своей ломовой лошади, равнодушный ко всему, включая гигантскую летающую гору в небе над северной грядой и мрачную тень Лунного Семени, укрывшую парковый лес.
На вершине холма, лицом к городу, стоял Каладан Бруд, по правую руку от него возвышался Хумбролл Тор, по левую — Хетан и Кафал.
Остряк видел, как неровной шеренгой выходят из северных ворот выжившие солдаты Дуджека. Их осталось совсем немного. В Коралл заезжали пустые повозки рхиви, чтобы вернуться под бременем тел. До заката оставалось меньше колокола — впереди ждала долгая ночь.
К основанию холма подошла группа малазанских офицеров во главе с Дуджеком. Среди них — провидомин, который представлял капитулировавшую армию Домина.
Остряк подошёл ближе к Бруду и баргастам.
Первый Кулак уже знал — Остряк сразу это понял по тому, как Дуджек сгорбился, как раз за разом проводил единственной рукой по вытянувшемуся лицу. Дух его был явно и непоправимо сломлен.
Справа от Бруда открылся портал. Из него вышли полдюжины малазанцев во главе с Артантосом. Лица — мрачные, но форма — яркая и чистая.
— Смертный меч?
Остряк обернулся. Перед даруджийцем стояла одна из старших женщин в Легионе.
— Да?
— Мы хотим поднять Детское знамя, Смертный меч.
— Не здесь.
— Господин?