Когда Броклин прислушался, в его глазах возникло беспокойство.
- Но этого не может быть. Как я ухитрился пропустить…
- Вчера был десятый день – твой вечерний выходной, - продолжала Лараджин. – Ты провёл вечер с Талом.
- Разве?
- А ты не помнишь, как я застала вас с Талом за битвой на мечах в конюшне?
- Вчера мы не тренировались.
- Тренировались.
Лараджин подошла к стогу сена, где он спрятал меч.
- Я видела, как ты его прятал, - сказала она, доставая оружие.
Беспокойство в глазах Броклина превратилось практически в панику.
- Как ты…
Он схватился за меч. Когда его рука мимолётно коснулась руки Лараджин, сердце девушки затрепетало.
- Ты будешь сегодня на Большом Пиру? – спросила она.
- Конечно, - бросил он через плечо, возвращая меч на место.
- Наверное, я тоже пойду.
Лараджин ждала ответа, но Броклин как будто задумался – она сомневалась, что он услышал её слова. Вздохнув, она ушла на поиски отца.
Лараджин нервно вцепилась в своё платье, пытаясь правильно его расправить. Кайма с кружевной бахромой и тесные рукава с рассечёнными нарукавниками синего ускевренского цвета были подходящей длины, а вот лиф платья был ей велик. Неудивительно, учитывая, что платье подарила ей госпожа Тазиенна; его парча стала засаленной, а несколько мелких жемчужин потерялось.
Волосы Лараджин тоже никак не желали сотрудничать. Она пыталась сложить их в затейливые кольца, которые были сейчас в моде, однако волосы оказались непокорными, как змеи на голове у медузы. Она попыталась воспользоваться ещё одной, последней заколкой, но руки задрожали, и девушка выронила её.
На Большом Пиру будет Броклин – если он опять не забыл, какой сегодня день. Что он сделает, когда увидит её? Заметит ли все эти старания, или Лараджин останется для него просто ещё одним лицом в толпе? Осмелится ли она пригласить его на танец? Что, если он скажет да? Что, если она наступит на подол и снова опозорится?
Её глаза упали на шкафчик, в котором она спрятала выпивку Тала. На миг она заколебалась, но потом открыла его. Она подняла хрустальный графин, откупорила его и принюхалась. Почему нет? Может быть, это поможет ей взять себя в руки.
На вкус жидкость была сладкой, как дикий мёд, и хлынула в горло как огонь. Она почувствовала тёплое мерцание, распространяющееся из живота до самых кончиков пальцев. Ещё щёки потеплели, кожу защипало, и когда она краем глаза заметила себя в зеркале, её волосы как будто светились лучами восходящего солнца. Испытав приступ уверенности в себе – значит, вот как крепкие напитки действуют на людей? – она решила отыскать Броклина. Радостно рассмеявшись, она скользнула по коридору с грацией танцовщицы и постучалась в дверь Броклина.
Когда Броклин отворил, она увидела, что он тоже оделся на праздник – в облегающие рейтузы, подчеркнувшие мускулы его сильных ног, и бархатный дублет с высоким воротником. Он нахмурился, когда увидел её, но в следующий миг лучезарно улыбнулся.
- Лараджин! – воскликнул он. – Как здорово тебя видеть. Ты прекрасно выглядишь.
Последняя фраза была сказана с придыханием.
Несмотря на тёплое сияние внутри, Лараджин растерялась.
- Ты кого-нибудь пригласил на Большой Пир? – неохотно спросила она.
- Приглашаю. Тебя, - с куртуазным поклоном Броклин протянул ей руку.
Лараджин, которую от нетерпения била мелкая дрожь, приняла её.
Закат, повечерье, полночь и темнолунье пролетели со скоростью птиц, вскружив Лараджин голову. Большой Пир оказался даже прекраснее, чем она воображала. Он проводился в храме, на огромном дворе, окружавшем священный бассейн, где плавали лепестки роз, и оглушал все чувства. Арфисты и флейтисты наполняли воздух мягкой музыкой, искры волшебного света скакали среди брызг фонтанов, запах сандала наполнял сады, танцоры кружились в чувственных движениях танца. Столы были заставлены бутылями сверкающего вина и медовыми конвертиками с пряностями, которых мог отведать любой желающий. Жрицы Сьюн – а иногда жрецы – скользили тут и там в дымчатых красных нарядах, обнажающих талию и бёдра или изгибы прекрасной груди, награждая пришедших на праздник поцелуями припудренных золотом губ. Другие жрицы смиренно пересекали двор с храмовыми сокровищами в руках. Среди них были изящные скульптуры из стекла, картины сембийских мастеров, инкрустированные самоцветами кубки и резная кость.
Целью праздника было привлечь новых последователей в храм богини любви, но Лараджин подозревала, что у большинства веселящихся были более примитивные устремления. Некоторые покачивались от вина, и не одна пара скрылась в окрестных садах, откуда раздавался азартный шорох и хихиканье. Однако Лараджин начинала нервничать. Несколько парней пытались с ней флиртовать, но всех их прогнал собственнический взгляд Броклина. Его сильная рука тяжело лежала у неё на талии, и когда он говорил с девушкой, он прижимал губы к её волосам, как будто впитывая её аромат.
- Почему бы нам не найти угол потише? – прошептал он, увлекая её глубже в сады.
С трепещущим сердцем Лараджин чувствовала себя так, как будто пила всю ночь. Она так долго этого ждала – но в её фантазиях всё разворачивалось дразняще медленно, в течение нескольких дней, как расцветающая роз, а не с такой отчаянной торопливостью. Что же в ней было такого, что наконец привлекло внимание Броклина? Платье госпожи Тазиенны – или новообретённая после глотка выпивки уверенность? Перемена в нём была такой внезапной – может быть, он просто играет с ней, надеясь быстренько урвать своё, пока не закончилась ночь? Ну а какая разница, если так?
Был уже почти рассвет; праздник скоро утихнет. Если она собирается его поцеловать, надо сделать это сейчас.
- Вот здесь, кажется, достаточно тихо, - сказала Лараджин, кивнув на тень за каким-то искусно вылепленным кустарником у задних ворот храма.
С пылающими от страсти голубыми глазами, Броклин отвёл ветви в сторону и повёл её в тень. Задрожав от нетерпения, Лараджин последовала за ним. Затем она наступила на что-то мягкое, наполнив воздух мерзким, зловонным запахом.
Стук копыт вырвал Лараджин из мысленного тумана, в котором она блуждала.
- Берегись! – крикнул мужской голос. Подняв взгляд, Лараджин увидела мчащуюся прямо на неё упряжку и поняла, что стоит посреди дороги, не обратив внимания на только что возникшую из-за угла карету. Охнув, она отскочила в сторону, а карета промчалась мимо. Лараджин в растерянности огляделась. Она стояла у высокой стены, в половине квартала от открытых ворот. В следующий миг она узнала задний вход в храм Сьюн. Двинувшись туда, она споткнулась, наступив на подол. Посмотрев вниз, Лараджин увидела, что на ней – её лучшее платье, которое подарила девушке госпожа Тазиенна. На востоке едва занимался закат, окрасив небо розоватыми красками. От Высокого моста раздавался звон колокола, отмечавшего начало нового дня; два удара, затем тишина, затем ещё два удара. Начало второго дня. Второго?
Лараджин нахмурилась, прислушиваясь к музыке и смеху, доносящимся из храма Сьюн. Что-то было неправильно. Сегодня был первый день. Сегодняшним утром решится судьба Броклина. Если он добился успеха на всенощном бдении, ему предстоит путешествие в Ордулин. Лучше поспешить назад в Штормовой Предел, если она хочет увидеть его прежде, чем…
У Лараджин перехватило дыхание, когда она увидела знакомые широкие плечи и светлые волосы. Броклин вышел через задние ворота храма. Подобрав платье, Лараджин заспешила к нему. Однако когда она приблизилась, он резко остановился и окинул взглядом улицу, широко раскрыв глаза от растерянности.
- Лараджин? – озадаченно спросил он.
Лараджин резко остановилась. Неожиданно она поняла, что не знает, что сказать. Броклин впервые заговорил с ней, и от волнения она онемела.
Как и Лараджин прежде, Броклин уставился на свою одежду.
- Что происходит? – спросил он. – Что я здесь делаю?
Беспокойство Лараджин становилось всё сильнее. Что-то странное произошло не только с ней – каким-то образом она встала с кровати, надела лучшее платье и во сне дошла до самого храма – но и с Броклином тоже. Может, здесь замешана магия?
Может быть, богиня любви вытащила их из постелей, чтобы подстроить романтическую встречу?
- Я не должен быть здесь, - сказал Броклин, глядя на храмовую стену, как будто только что увидел её. – До сегодняшней ночи, по крайней мере.
Он повернулся, готовый уйти.
- Броклин, подожди! – воскликнула Лараджин, схватив его за руку. – Разве тебе не кажется странным, что мы оба…
Броклин стряхнул её руку.
- Отпусти меня, - рявкнул он. – И хватит ходить за мной по пятам. Я устал о того, что ты бродишь за мной, как влюблённая корова.
Лараджин охнула, как от удара. Она в потрясённом молчании глядела, как Броклин уходит. Она думала, что он… разве он не?... Откуда-то из глубин сознания раздался шёпот: «Всё не так, как должно быть. Прошлой ночью он был…»
Затем всё пропало.
Лараджин лежала на кровати лицом вниз и рыдала. Ей потребовалось какое-то время, чтобы заметить, что кто-то вошёл в комнату. Она смущённо села. Потом увидела, что это госпожа Тазиенна – старшая сестра Тала – и вскочила с кровати, чтобы торопливо сделать книксен. В чём дело? Неужели мало того, что Броклин отверг её, что Эревис поймал её, когда девушка пыталась прокрасться обратно в Штормовой Предел и накричал на неё, что она как будто утратила все воспоминания о вчерашнем дне?
- Лараджин, я кое-что ищу. Я хочу знать, не видела ли ты это. Хрустальный графин, наполненный…
Неожиданно лицо Тазиенны превратилось в маску ужаса.
- Ох, Лараджин. Ты поэтому плачешь? Неужели кто-то…
Лараджин кивнула.
- Броклин, - всхлипнула она.
Тазиенна ужаснулась ещё больше. Она шагнула к столу и подобрала графин, который нашла вчера Лараджин – нет, позавчера. Тот был пуст.