Мартин кивнул и включил двигатель; они поднялись над грядами холмов и полетели на юго-восток. – Готов поспорить, что мог бы доставить вас туда быстрее, – предложил Мартин.
– Нет…
– Мы снова полетим кружным путем?
Майлз заколебался. Теперь, когда он был уже в воздухе, нетерпение ослабло, сменившись наползающим страхом. «А ты считал, что тяжело просить прощения у императора.»
– Ага. Я хотел продемонстрировать тебе кое-что на предмет флаеров и восходящих потоков в горах. Лети прямо на юг, а вот там – на запад, к тем пикам.
– Хорошо, сэр, – ответил Мартин, практикуясь в своем лучшем стиле в роли образцового форского слуги; хотя он немедленно испортил эффект, добавив: – Черт возьми, уж это куда лучше, чем очередной урок верховой езды. – Мартин с Дурачком поладили далеко не так хорошо, как на это рассчитывал Майлз. Мартин явно предпочитал флаеры.
Затем последовал весьма интересный час в Дендарийском ущелье и его окрестностях. Майлзу было приятно отметить, что даже горожанина Мартина впечатлила грандиозность этого места. Летали они значительно медленнее, чем это когда-то делали Майлз с Айвеном; в результате урока завтрак в их желудках лишь немного взволновался, но непосредственной опасности выбраться наружу не испытал. Наконец, оправдания для задержки у Майлза иссякли, и они, развернувшись, снова полетели на восток.
– А что там такое, в этой Лесной долине? – спросил Мартин. – Друзья? Местечко живописное?
– Не совсем… Когда я был примерно в возрасте твоего брата – по сути, только-только окончил Имперскую Военную Академию, – то мой отец граф навязал мне… то есть обязал меня стать его Голосом в одном деле, которое принесли на графский суд. Он послал меня в Лесную долину, чтобы я провел там расследование и суд в связи с убийством. Убийством младенца из-за мутации, все весьма в духе древних традиций.
Мартин скривился. – Горцы! – с отвращением проговорил он.
– М-м. Все повернулось куда сложнее, чем я думал, даже когда мне удалось поймать истинного виновника. Девочку – а убили девочку четырех дней от роду за то, что она родилась с заячьей губой, – звали Райна Журик. Сейчас бы ей было почти десять лет, останься она в живых. Я хочу поговорить с ней.
Брови Мартина поползли вверх. – А вы… э-э… часто разговариваете с мертвыми, милорд?
– Иногда.
Мартин скривился в неуверенной улыбке, как бы говоря «надеюсь, это шутка». – И они когда-нибудь отвечают?
– Иногда… А ты никогда не говорил с мертвыми?
– Я таких не знаю. Кроме вас, милорд, – слегка поправился Мартин.
– Я был лишь потенциальным трупом.
«Погоди немного, Мартин. Со временем твои знакомства неизбежно расширятся.» Сам Майлз знал многих мертвецов.
Но даже в этом длинном списке Райна занимала особое место. После того, как он содрал с Имперской службы всю глупую мишуру, истратил на карьеру все, что мог, одолел все идиотские правила и скрытые темные гнусности армии… когда эта чертова игра закончилась, когда все стало настоящим, и по-настоящему жутким, и принялось пожирать жизни вместе с душами… Райна оставалась единственным не потерявшим смысла символом его службы. Майлз с ужасом ощущал, что в последнее время во всей этой неразберихе он где-то потерял связь с Райной.
Неужели он так увлекся игрой в Нейсмита и желанием выиграть, что забыл, ради чего играет? Райна – единственная пленница, которую Нейсмит никогда не сможет освободить – все десять лет лежит под землей.
Существовало предание – вероятно, вымышленное, – повествующее об одном из предков Майлза, графе Зелиге Форкосигане. Тот собирал – а, скорее всего, пытался собрать – налоги с народа своего Округа, у которого эта перспектива тогда вызывала не больше восторга, чем нынче. Некая жалкая вдова, которой ее никчемный покойный муж оставил в наследство одни долги, предложила графу Зелигу единственное, что имела, – игру на барабане своего сына и самого сына в придачу. Зелиг, как говорилось в предании, принял барабанную дробь, но мальчика вернул. Форская пропаганда чистой воды.
Нейсмит был самой большой жертвой Майлза, всем, чего он достиг, из последних сил выворачиваясь наизнанку. Нынче утром, здесь, в горах, галактические интересы Барраяра казались такими далекими, но именно служба этим интересам была его уделом. Нейсмит был сыгранной им барабанной дробью, а Форкосиган – тем, кто ее сыграл.
Итак, он точно знает, как потерял Нейсмита, один неверный шаг за другим. Он мог вспомнить и назвать каждое звено этой пагубной цепи событий. Но где, черт побери, он потерял Форкосигана?
Когда они прилетят на место, он велит Мартину пойти прогуляться или полетать вокруг на флаере еще немного. Это – та самая беседа с мертвыми, где ему не нужны свидетели. Он подвел Грегора, однако встретился с ним лицом к лицу. Подвел свою семью, и вскоре должен будет взглянуть родителям в глаза. Но предстать перед Райной… это будет так же больно, как иглограната.
«О, Райна. Маленькая леди. Пожалуйста… Что мне делать?» Он сгорбился, отвернувшись от Мартина, и сидел в полном молчании, закрыв глаза, прижавшись лбом к стеклу и с раскалывающейся от боли головой.
Голос Мартина прервал нарастающую агонию его размышлений. – Милорд? Что мне делать? Я не могу сесть в той долине, где вы сказали, тут кругом вода.
– Что? – Майлз выпрямился, открыл глаза и изумленно уставился в окно.
– Похоже, здесь озеро.
Действительно. Поперек узкого ущелья, где сливались два текущих с гор потока, теперь стояла небольшая плотина гидроэлектростанции. А за ней, заполнив обрывистые лощины, распростерлась водная гладь, отражая голубизну утреннего неба. Майлз снова сверился с видео-картой, просто чтобы убедиться, затем проверил ее датировку. – Этой карте всего два года. И этой штуки на ней как пить дать нету. Но… место то самое, какое нужно.
– Вы все еще хотите приземлиться?
– Да… гм, попробуй сесть вот там на берегу, с восточной стороны, как можно ближе к отметке.
Это было непростой задачей, но Мартин в конце концов отыскал площадку и осторожно посадил флаер среди деревьев. Он откинул колпак, и Майлз вылез наружу, остановился на песчаном берегу и стал вглядываться в чистую бурую воду. Видно было лишь на пару метров в глубину. Разбросанные тут и там белые обрубки древесных стволов торчали из воды, как кости. Любопытствующий Мартин вылез следом и стоял рядом, словно помогая ему смотреть.
– Так… кладбище все еще там, внизу, или жители Лесной долины перенесли могилы? А если перенесли, то куда? – пробормотал Майлз.
Мартин пожал плечами. Пустое и безмятежное зеркало воды тоже не дало ответа.
Глава 11
Когда Мартину все же удалось поднять флаер и не зацепить деревья, Майлз обнаружил сверху расчищенный участок где-то в километре от озера и определил его место на карте. Он велел Мартину приземлиться во дворе перед бревенчатой хижиной из потемневшей от времени древесины серебрянки. Хижина, со столь знакомого широкого крыльца которой открывался прекрасный вид на долину и новое озеро, казалась такой, как прежде, хотя вниз по склону и появилась пара новых хозяйственных построек.
На крыльцо вышел мужчина – поглядеть, что это приземлилось у него во дворе. Это был не лысеющий однорукий староста Карел, а совершенно незнакомый тип – высокий парень с аккуратно подстриженной черной бородой. Перила крыльца были сделаны из ошкуренных молодых деревцев; парень прислонился к ним с таким видом, словно все тут было его собственностью, и с интересом поглядывал на флаер. Майлз вылез из флаера и какое-то полное неуверенности мгновение стоял, ничего не делая, мысленно репетируя объяснение своего появления и втайне радуясь внушительным габаритам Мартина. Наверное, ему стоило взять с собой обученного телохранителя.
Но тут лицо незнакомца осветил восторг узнавания. – Лорд Форкосиган! – вскричал он. Слетев с крыльца через две ступеньки за раз, он бросился к Майлзу, распахнув руки в радостном приветствии и широко улыбаясь. – Рад снова вас видеть! – Вдруг улыбка исчезла с его лица: – Надеюсь, ничего плохого не случилось?
Ладно, хорошо; парень вспомнил Майлза по тому расследованию, который тот проводил здесь почти десять лет назад. – Нет, это исключительно визит вежливости, – сообщил Майлз, когда подошедший человек потряс ему руку – обе руки – с восторженным радушием. – Ничего официального.
Мужчина сделал шаг назад, поглядел Майлзу в лицо, и его улыбка сменилась хитрой ухмылкой. – А меня вы узнаете?
– Хм-м…
– Я Зед Карел.
– Зед? – Зед Карел, средний сын старосты Карела, ему тогда было двенадцать… Майлз быстро подсчитал в уме. Сейчас ему двадцать два или около того. Ага. – Когда я видел тебя в последний раз, ты был ниже меня.
– Ну, моя ма была отличная стряпуха.
– Еще бы. Я помню. – Поколебавшись, Майлз спросил: – Была? Твои родители… хм…
– О, они в порядке. Просто не здесь. Старший брат женился на девушке из низин, из Зелиграда, и переехал туда жить и работать. Ма с па отправляются туда вниз пожить на зиму к нему в город, теперь-то зимой им тут сделалось трудновато. Ма помогает им с малышней.
– Значит… Карел больше не староста Лесной долины?
– Нет, у нас новый староста, уже года два. Молодой, отчаянный, полный всяких прогрессивных идей, которых набрался, пока жил в Хассадаре, – ну, точно вроде вас самого. Думаю, вы его отлично помните. Лем Журик его зовут. – Улыбка Зеда стала еще шире.
– О-о! – воскликнул Майлз. Впервые за этот день его губы дернулись в улыбке. – Верно. Я… мне было бы приятно его повидать.
– Я вас отведу к нему прямо сейчас, если возьмете меня с собой в машину. Сегодня он, наверное, работает в больнице. Вы не знаете, где это; она свеженькая, только-только строится. Минутку. – Зед снова нырнул в хижину, чтобы что-то положить на место, напомнив быстротой своих движений того, двенадцатилетнего мальчишку. Майлз чувствовал себя так, словно стукнулся лбом о колпак кабины в попытке силой поставить на место свою закружившуюся голову.