В конце концов Майлз пришел к такому же решению (если это можно назвать решением), к какому прибегнул и Галени. «Перепасуй эту информацию Кому-Нибудь Другому в надежде, что он что-то предпримет.» И сколько же времени потребуется комитету встревоженных наблюдателей за Иллианом, чтобы прекратить перекидывать этот раскаленный уголек туда-сюда и совместно предпринять нечто действенное? «Не мне это решать. Я чертовски хотел бы, чтобы было наоборот.»
Он нехотя набрал номер на комм-пульте. – Это лорд Форкосиган. Пожалуйста, соедините меня с руководством Внутренних дел, – попросил он ответившего на вызов капрала СБ.
Генерала Гароша на месте не было. – Передайте ему позвонить мне, как только он окажется в пределах вашей досягаемости, – сказал Майлз секретарю в приемной. – Это срочно.
В ожидании вызова он вернулся обратно к своим кучам одежды. Он сейчас с трудом соображал, какие из них выкинуть, а какие повесить обратно в шкаф. Гарош не звонил. Майлз еще дважды пытался связаться с его приемной, прежде чем наконец его настиг.
Комм-изображение Гароша нетерпеливо ему нахмурилось. – Да? В чем дело, лорд Форкосиган?
Майлз набрал побольше воздуха. – Недавно мне звонил Саймон Иллиан. Думаю, вам стоит просмотреть этот звонок.
– Простите?
– Поднимитесь в приемную Иллиана и заставьте его секретаря проиграть вам запись заново. На самом деле вам стоит ее просмотреть обоим. Я знаю, что разговор записывался; это стандартная оперативная процедура.
– Зачем?
Вот именно. Зачем бы Гарошу верить на слово отверженному СБ, которого на его глазах его же глубокоуважаемый начальник Иллиан не просто выгнал, но лично выпроводил из штаб-квартиры?
– Генерал, это действительно важно, действительно срочно, и я действительно предпочел бы, чтобы вы судили об этом сами.
– Вы театрально загадочный человек, лорд Форкосиган, – неодобрительно и недовольно нахмурился Гарош.
– Прошу прощения. – Майлз старался сохранять ровный и невыразительный тон. – Вы поймете, когда все увидите.
– Гарош приподнял бровь. – Да? Тогда, может, и посмотрю.
– Спасибо. – Майлз отключил комм. Бесполезно просить Гароша перезвонить ему после просмотра записи; теперь это дело точно ушло из рук Майлза.
Ну, вот. Сделано, и сделана вещь правильная – максимально правильная из возможных в данных обстоятельствах.
Чувствовал он себя тошнотворно.
Теперь: следует ли позвонить Грегору? Нечестно держать это в тайне от императора, но, боже мой…
Гарош сам это вскоре сделает, решил Майлз. Как только Гарош наверстает упущенное и поместит Иллиана в условия должного медицинского ухода, то он автоматически и согласно цепочке командования станет исполняющим обязанности шефа СБ. И дальше его немедленным долгом будет уведомить Грегора о столь неприятном повороте событий и выяснить, какова же в этом вопросе императорская воля. Так что все завершится еще до конца этого дня.
Возможно, причина неразберихи с Иллианом в чем-нибудь простом, легко поправимом; может, он вернется к своим обязанностям за считанные дни. Скажем, в чипе короткое замыкание. «С этим чипом ничего простого не бывает». Но СБ позаботится о своем человеке.
Вздохнув, Майлз вернулся к списку возложенных им самим на себя хозяйственных дел, но внимание сосредотачивалось с трудом. Он пытался читать, но не смог сконцентрироваться. Возможно ли, чтобы Иллиан скрыл следы происшедшего, а? Предположим, Гарош поднялся просмотреть запись звонка, а в журнале ее больше нет? Но если Иллиан в такой степени отдает себе отчет, то он должен сам обратиться за медицинской помощью.
День тянулся бесконечно. К вечеру Майлз сломался и принялся звонить то Грегору, то Гарошу, но не смог дозвониться до обоих. Возможно, они сейчас сообща заняты этим кризисом. Он оставил сообщения с просьбой перезвонить, но ответов на них не дождался. Спалось ему плохо.
Как же он терпеть не мог быть выключенным из потока данных! К вечеру следующего дня Майлз был готов лично отправиться барабанить в дверь черного хода СБ и требовать засекреченные рапорты – он даже толком не знал, какие. Тут в особняк Форкосиганов внезапно заявился Галени. Тот явно приехал прямо с работы, был все еще в мундире, и выглядел мрачным даже по своим собственным стандартам угрюмости.
– Выпьешь? – спросил Майлз после первого же взгляда на его физиономию, когда Мартин привел Галени в Желтую гостиную, на этот раз объявив его появление по всем правилам. – Поужинаешь?
– Выпью. – Галени рухнул в ближайшее кресло и запрокинул назад голову так, словно шея у него болела от самого позвоночника. Я подумаю насчет ужина. Пока я не голоден. – Он дождался, пока Мартин не выйдет, и добавил: – Все кончено.
– Рассказывай. Что произошло?
– Иллиан полностью сломался во время общего совещания всех департаментов сегодня днем.
– Сегодня днем? Ты хочешь сказать, генерал Гарош не завернул его и не отправил к медикам СБ вчера вечером?
– Что?
Майлз описал ему тот самый тревожащий звонок Иллиана. – Я тут же уведомил Гароша. Только не говори мне, что этот человек не сделал того, что я ему сказал.
– Не знаю, – ответил Галени. – Я могу сообщить лишь о том, что видел. – Как опытный аналитик – не говоря уж «как историк» – Галени четко ощущал разницу между свидетельством очевидца, слухами и умозрительными догадками. Что бы он ни рассказывал, вы всегда могли понять, под какую из категорий это подпадает.
– Иллиан теперь под медицинским наблюдением, да? – с тревогой спросил Майлз.
– О боже, да. – вздохнул Галени. – Брифинг начался почти нормально. Главы департаментов сделали свои еженедельные краткие доклады и перечислили список всех первоочередных задач, на которых стоило бы заострить внимание другим отделам. Иллиан казался нервным, более беспокойным, чем обычно, вертел в руках лежащие перед ним на столе предметы… сломал пополам магнитную карточку, пробормотал извинения… Он встал, чтобы, как обычно, раздать всем поручения по списку, и тут началось… Ни одна фраза не вытекала из другой. Он совершенно запутался. Не так, будто он перепутал день, а словно ошибся дней на двадцать. Каждое предложение было грамматически правильно и полностью бессвязно. И он не отдавал себе в этом отчета, пока не взглянул на нас и не увидел, как все уставились на него с отвисшей челюстью. И тут он замолк.
– Тогда Гарош встал – клянусь, это был самый смелый поступок, какой я видел в жизни, – и произнес: «Сэр, мне кажется, вам следует немедленно предстать перед медицинской комиссией». Иллиан рявкнул в ответ, что он не болен и чтобы Гарош, к чертовой матери, сел… вот только в глазах его вспыхивала то ярость, то растерянность. Его трясло. Ну где этот твой нескладный подросток с выпивкой?
– Наверное, опять повернул не в тут сторону и заблудился в другом крыле. Ничего, в конце концов выберется. Пожалуйста, продолжай.
– А-а. – Галени потер шею. – Иллиан не хотел уходить. Гарош вызвал медика. Иллиан отменил приказ, заявил, что не может все бросить в разгар кризиса; вот только кризис, в который, как он полагал, мы попали, – это цетагандийское вторжение на Верван десятилетней давности. Гарош, который к этому моменту был почти белым, как мел, пепельно-серым, взял его под руку и попытался подтолкнуть к двери – а это было ошибкой, потому что Иллиан вступил с ним в драку. Тогда Гарош завопил: «Ах, черт, приведите медика, и быстро!» Умно с его стороны. Проклятие, когда Иллиан дерется – он дерется по-черному. Никогда такого не видел.
– Как и я, – ответил Майлз, болезненно завороженный этим рассказом.
– Когда медик оказался здесь, в его помощи нуждались еще двое. Иллиана накачали успокаивающим до самых бровей и привязали в койке в клинике СБ там же внизу. Вот так сегодняшнее комитетское заседание и закончилось. Подумать только, а я-то обычно жаловался, как на них скучно…
– О боже… – Майлз прижал пальцы к глазам и помассировал лицо. – Трудно было бы сделать хуже – даже если бы в этом сценарии специально планировались максимум неразберихи и унижения. И такое число свидетелей.
– Излишне упоминать, что Гарош остался сегодня на службе до позднего вечера, – продолжал Галени. – Все здание гудит от разговоров вполголоса. Разумеется, Гарош отдал нам всем приказ никому об этом не рассказывать.
– За исключением меня?
– По каким-то причинам тебя он в список исключений внести забыл, – сухо сообщил Галени. – Так что ты от меня ничего не слышал. Ты вообще ничего не слышал. Точка.
– Да уж. Я понимаю. Полагаю, к нынешнему моменту он уже доложил обо всем Грегору.
– Будем надеяться.
– Проклятье, Гарошу следовало обеспечить Иллиану медицинскую помощь не теряя времени, еще прошлым вечером!
– Он выглядел здорово напуганным. Как и мы все. Арестовать шефа Имперской службы безопасности в самом сердце штаб-квартиры СБ – это… непростая задача.
– Нет. Нет… думаю, мне не стоит критиковать человека, оказавшегося на линии огня. Должно быть, ему потребовалось время, чтобы убедиться. В такого рода вещах ты не смеешь допускать ошибки, если дорожишь своей карьерой. Что и делает Гарош. – Сместить Иллиана вот так, публично, казалось ненужной жестокостью. «Иллиан по крайней мере уволил меня с глазу на глаз». Но, с другой стороны, так дело было совершенно ясным, без какой-либо двусмысленности, не оставлявшим места для замешательства, слухов или тонких намеков. Или споров.
– Неудачное нынче для этого время, – продолжил Майлз. – Хотя вряд ли существует на свете такая вещь, как _подходящее_ время для био-кибернетической аварии. Я задумываюсь… не послужил ли ее причиной стресс, связанный с растущими, гм, императорскими потребностями? Хотя вряд ли это возможно. Иллиан выдерживал куда худшие кризисы, чем свадьба.
– Этот стресс мог быть не самым худшим, но последним, – подчеркнул Галени. – Эта штука вообще могла висеть на волоске бог знает как давно. – Он помолчал. – Я думаю, не сказалось ли все это, когда он увольнял тебя? Я имею в виду… можешь ли ты доказать, что его решение уже тогда было неадекватным?