– Нет. Хватит мыслить как подчиненный.
Майлз стоял в некоем подобии стойки «вольно», дожидаясь, пока тяжело дышащий Гарош не затормозит перед ним. Майлз позволил себе лишь одно краткое, ослепительное мгновение понаслаждаться выражением ужаса на лице генерала, когда тот тоже разглядел все в подробностях. И отодвинул удовольствие в сторону. Позже он сможет извлечь это мгновение из памяти и лелеять, словно сокровище. А сейчас стоявшая перед внутренним взором картинка медицинских мучений Иллиана гнала его вперед.
– Добрый день, генерал.
– Форкосиган. Я же сказал, чтобы вы сюда не возвращались.
– Попробуйте еще раз, – мрачно посоветовал Майлз.
Гарош уставился на цепь, сверкающую на груди Майлза. Несмотря на то, что по обе стороны от того стояли оруженосцы Форбарра, знакомые Гарошу лично, он поперхнулся:
– Она не может быть настоящей!
– Наказание за подделку регалий Имперского Аудитора – смертная казнь, – бесстрастно сформулировал Майлз.
Майлз был уверен, что чуть ли не слышит, как скрежещут шестеренки в голове Гароша. Медленно ползли долгие секунды, затем Гарош поправился чуть надтреснутым голосом:
– Милорд Аудитор!
– Благодарю вас, – выдохнул Майлз. Теперь все идет по плану, его новый статус официально признан и подтвержден, можно продолжать. – Мой господин император Грегор Форбарра желает и требует от меня аудиторской проверки того, как СБ справляется со сложившейся ситуацией. Я желаю и требую вашего полного сотрудничества в этом расследовании. Не продолжить ли нам этот разговор в вашем кабинете?
Брови Гароша поползли вниз; в его глазах загорелся слабый огонек иронии.
– Полагаю, да, милорд Аудитор.
Майлз отпустил свой эскорт в ливреях Форбарра, приказав Мартину отвезти их обратно во дворец. И вошел в здание впереди Гароша.
Неживой фильтрованный воздух в кабинете Иллиана был полон воспоминаний. Здесь Майлз стоял или сидел сотни раз, получая приказы или отчитываясь о результатах. Здесь он бывал очарован, возбужден. Ему бросали вызов. Порой он торжествовал, иногда чувствовал себя обессиленным, иногда разгромленным, иногда страдал. Ужасно страдал. Эта комната была центром, вокруг которого вращалась вся его жизнь. Теперь все это ушло. Майлз сидит на том же самом месте напротив комм-пульта Иллиана, но начальник и подчиненный поменялись местами. Ему стоит остерегаться старых рефлексов.
Гарош собственноручно притащил для Майлза стоявший у дальней стены стул; выждав мгновение, Айвен добыл себе стул сам и сел сбоку от Майлза. Гарош примостил свое крупное тело в кресле Иллиана, сложил руки «домиком» на черной стеклянной поверхности и стал с любопытством ждать.
Майлз склонился вперед и принялся последовательно разгибать пальцы на правой руке, прижимая их к холодной поверхности комм-пульта.
– Хорошо. Как вы должны были к настоящему моменту осознать, Грегор всерьез недоволен тем отношением, какое эта организация проявила к случившейся с Иллианом неприятности. Итак, вот, что я хочу и в какой последовательности. Первое: я хочу видеть Иллиана. Далее, я хочу собрать совещание с участием всего медицинского персонала. Я хочу, чтобы они собрали материалы по всему, что уже успели узнать, и подготовились сделать для меня сводку. После этого… после этого я пойму, что потребуется еще.
– Вам непременно будет обеспечено мое полное сотрудничество. Милорд Аудитор.
– Теперь, когда мы перешли к делу, можете отложить формальности.
– Но вы поставили меня перед дилеммой.
А еще поставил тебя на мгновение на грань инфаркта, гадко понадеялся Майлз. Но нет, здесь больше не осталось места для личной злобы.
– Да?
– Было – и остается – преждевременно обвинять кого-либо в саботаже по поводу поломки чипа Иллиана, пока не определена причина этой поломки. Здесь заложена возможность немалого конфуза, если причина эта окажется естественной.
– Я тоже это сознаю.
– Да… вы – да. Но я не могу не заглядывать вперед. По сути, это и есть моя работа. Так что у меня имеется небольшой список, который я придерживаю про запас в ожидании поступления неких данных, которые позволили бы пришпилить его к реальности.
– Лишь небольшой список?
– Иллиан всегда разделял свои списки на большой и малый. Полагаю, своего рода сортировка. Кажется, неплохая система. Но в моем малом списке… вы там почти на самом верху.
– А-а, – эхом отозвался Майлз. Внезапно все стало на свои места: и то, почему Гарош ставил ему палки в колеса.
– А теперь вы сделали себя неприкосновенным, – добавил Гарош.
– Полностью фраза должна звучать «неприкосновенным занудой-фором», – уточнил Майлз. – Я понимаю… – Именно такого рода унизительные подозрения страшили его больше всего, когда он брался за спасение Иллиана. Что ж… очень плохо.
Они упрямо глядели друг на друга через черную поверхность стола. Гарош продолжил:
– Меньше всего на свете мне бы хотелось допустить вас в присутствие Иллиана, где вы могли бы предпринять вторую попытку. Теперь, похоже, я обязан это сделать. Но я желаю официально зарегистрировать тот факт, что делаю это против своего согласия. Милорд Аудитор.
– Отмечено. – Во рту Майлза пересохло. – А есть ли у вас, дабы продвинуть меня так высоко в этом списке, соображения насчет моего мотива, моих возможностей и моего пока-что-не-существующего способа?
– Разве не очевидно? – Гарош развел руками. – Иллиан покончил с вами. Совершенно внезапно. Разрушил вашу карьеру.
– Иллиан помогал меня создать. И у него есть право меня уничтожить. А в данных обстоятельствах, – о которых Гарош теперь полностью осведомлен, видно по его глазам, – оно было почти обязанностью.
– Он покончил с вами за фальсификацию ваших рапортов. Документальный факт, который я тоже хотел бы официально зарегистрировать, милорд Аудитор. – Гарош глянул на Айвена, остававшегося чудесным образом невозмутимым: защитная реакция, которую тот совершенствовал всю свою жизнь.
– Один рапорт. Один раз. И Грегору уже все об этом известно. – Майлз чуть ли не физически ощущал, как под ним колеблется почва. Как он только смог посчитать этого человека тупицей? Майлз терял инерцию движения почти так же быстро, как набирал ее до того. Но он стиснул челюсти, борясь со всяческими порывами защищаться, объяснять, протестовать, извиняться и тому подобными, чтобы не отвлечься от своей цели.
– Я вам не доверяю, лорд Форкосиган.
– Что ж, вам меня уже навязали. И меня невозможно убрать, кроме как собственным голосом императора, меня назначившего, или импичментом, утвержденным двумя третями голосов на объединенном заседании Совета графов и Совета Министров в полном составе. Не думаю, что вы сможете это устроить.
– Тогда мне, видимо, бесполезно идти к Грегору и просить другого Аудитора для ведения этого дела.
– Вы можете попытаться.
– Ха! Вот и ответ. Даже если вы виновны… Я начинаю задумываться, могу ли вообще что-то с этим сделать. Император – единственный, к кому можно апеллировать, но, похоже, уже обеспечили себе его поддержку. Станет ли попытка устранить вас карьерным самоубийством?
– Ну… Поменяйся мы с вами местами, и я бы не отступил, пока не приколотил бы вас к стенке самыми большими гвоздями, какие окажутся под рукой. – Майлз помолчал мгновение и добавил: – Но если после того, как я схожу повидать Иллиана, последует что-то вроде еще одного удара… можете быть уверены, я с предельной тщательностью отслежу его траекторию.
Гарош испустил долгий вздох. – Это преждевременно. Я испытаю большее облегчение, чем кто-либо, если медики придут к диагнозу «по естественным причинам». Тогда мы сумеем миновать целую кучу проблем.
Майлз поморщился, нехотя соглашаясь: – Тут вы правы, генерал.
Они смерили друг друга взглядами с некоторой долей еще остававшегося упрямства. И Майлз подумал, что скорее испытывает облегчение, чем нервозность. Гарош, несомненно, был столь же прям, как и сам Майлз, в своем желании разрядить атмосферу. Быть может, в конце концов он с этим человеком сработается.
Изучающий взгляд Гароша зацепился за пеструю коллекцию военных побрякушек на кителе Майлза. В его голосе прорезались неожиданно просительные нотки: – Форкосиган, скажите мне – это действительно цетагандийский орден «За Заслуги»?
– Ага.
– А остальное?
– Я не вычищал ящиков в письменном столе моего отца, если вы об этом спрашиваете. На все есть объяснения в файлах моего секретного досье. Вы – один из немногих людей на этой планете, кто не обязан верить мне на слово.
– Хм. – Брови Гароша изогнулись. – Что ж, милорд Аудитор, продолжайте в том же духе. Но я буду приглядывать за вами.
– Хорошо. Глядите повнимательнее. – Майлз побарабанил пальцами по черному стеклу и поднялся. Айвен вскочил на ноги следом.
В коридоре, уже по дороге вниз, в клинику СБ, Айвен пробормотал: – Никогда еще не видел генерала, отбивающего чечетку сидя.
– Мне это напоминало менуэт на минном поле.
– Наблюдать, как ты напустил на него маленького адмирала – это стоило всех проблем со входом сюда.
– Что?! – Майлз практически остолбенел.
– А разве не это было твоей целью? Ты же действовал в точности как тогда, когда играл адмирала Нейсмита, исключая разве что бетанский акцент. Полный вперед с копьем наперевес, никаких запретов, невинные свидетели спасаются кто может. Я думал, ты скажешь, что, мол, ужас пойдет мне на пользу: прочищает артерии или что-то в этом роде.
Неужели награды адмирала Нейсмита действуют на него как своего рода магический талисман? Сейчас Майлзу вовсе не хотелось обдумывать все вытекающие из этого факта следствия. Взамен этого он беззаботно спросил: – Что, ты считаешь себя невинным свидетелем?
– Господь знает, как сильно я стараюсь им быть, – вздохнул Айвен.
Едва войдя в клинику, которая вместе с судебно-криминалистическими лабораториями занимала целый этаж в штаб-квартире СБ, Майлз подумал, что здешний воздух тоже изобилует знакомыми ароматами: медицинскими и весьма неприятными. За эти годы сам он провел здесь слишком много времени, начиная со своего первого визита сюда с полученной от переохлаждения пневмонией в начальной стадии и заканчивая последней медкомиссией. Той самой, которая вернула его к его злосчастным обязанностям по спасению лейтенанта Форберга. От запахов этого места его пробирала дрожь.