– И, конечно, в этом – твоя заслуга, – сказал Майлз.
Иллиан кивнул: – Не только моя. Но я не могу… быть тем, кто я есть… кем я был… и не понимать этого.
– А я так и не добрался до конца моей первой двадцатки, – мрачно заметил Майлз. – Даже близко не подошел.
Иллиан прокашлялся, разглядывая свою леску. – Это не рыба клюет, а?
– Нет, не думаю. Удилище ушло бы в воду глубже. Это просто течение играет весом лески.
– Знаешь, я бы не выбрал это время, чтобы уйти, – бросил Иллиан. – Я хотел бы сам приглядеть за Грегором во время свадебных церемоний…
– И во время следующего кризиса, – поддел его Майлз. – И следующего, и следующего…
Иллиан фыркнул, безропотно соглашаясь. – Так что… может, все не так уж и плохо. – И какое-то время спустя добавил: – Ты не думаешь, что всю рыбу в твоем озере кто-то украл?
– Сперва им пришлось бы ее поймать.
– А-а. Верно подмечено. – Иллиан замолчал, выудил сетку с пивом, открыл одну бутылку для себя, а вторую протянул Майлзу. Его бутылка была уже наполовину пуста, когда он произнес: – Я… понимаю, как много для тебя значили дендарийцы. И я… рад, что ты это выдержал и выжил.
Он не сказал «извини», отметил Майлз. Случившаяся с Майлзом катастрофа была, по сути, самострелом. – Смерть, где жало твое? – Он потряс удилищем. – Крюк, где рыба твоя?.. Нет. Я обнаружил, что самоубийство для меня уже не вариант. Не как во времена старых добрых подростковых страхов. Я больше не считаю втайне, что смерть каким-то образом не заметит меня, если я сам ничего в этом направлении не сделаю. А отдать жизнь… кажется глупым не использовать по максимуму то, что мне дано. Не говоря уж о том, что это чертовски неблагодарно.
– Как ты думаешь… ты и Куинн… как бы поделикатнее выразиться. Как думаешь, ты сумеешь уговорить капитана Куинн проявить интерес к лорду Форкосигану?
А-а. Иллиан пытается извиниться за то, что испортил Майлзу личную жизнь, вот в чем дело. Майлз отпил еще пива и задумался об этом всерьез. – Прежде я этого никогда не мог. Я хочу попытаться… должен попытаться с ней еще раз. Снова. – «Когда? Как? Где?» Как больно думать о Куинн! Все еще больно, когда позволяешь себе вообще думать о дендарийцах. Значит, он не будет о них думать. Слишком. «Хочу еще пива». – Что же до остального… – он отхлебнул глоток и горько усмехнулся. – Есть некие убедительные свидетельства тому, что я слишком потерял темп, чтобы и дальше играть живую мишень. На самом деле, в последнее время я предпочитал задания, почти не требующие военной силы.
– Ты становишься чертовски умен, вот оно что, – подытожил Иллиан, глядя на искаженную фигуру Майлза сквозь цветное стекло бутылки. – Хотя даже позиционная война требует надежных войск, которыми можно маневрировать.
– Мне нравится побеждать, – тихо сказал Майлз. – Вот что мне действительно нравится.
Иллиан швырнул бутылку в ящик, к остальным, и склонился за борт, жмурясь и глядя вниз, на воды озера. Затем вздохнул, поднялся, снова поправил навес и еще раз выудил сетку. Вместо рыбы.
Майлз воздел руку с недопитой бутылкой, отказываясь от предложения подзаправиться, снова устроился поудобнее и уставился на неподвижную белую леску, уходящую все ниже и ниже в темную глубину.
– Я всегда каким-то образом возвращался с победой. Любой ценой, какой я только мог. По правилам или нет, на столе или под столом, но я выигрывал. Эти припадки… похоже, это первый враг, которого я не могу перехитрить.
Брови Иллиана вопросительно приподнялись. – Говорят, некоторые самые могучие крепости в конечном итоге были взяты из-за предательства изнутри.
– Меня разбили. – Майлз задумчиво подул в горлышко бутылки, отчего она загудела. – И все же я выжил. Сам того не ожидая. Я чувствую… что это сильно выводит меня из равновесия. Я должен был побеждать. Всегда. Или умереть. Итак… в чем еще я ошибался?.. Вот теперь я возьму еще бутылку, спасибо.
Иллиан ее откупорил и протянул Майлзу. Вода в озере становилась буквально ледяной. Решительно, в этом году уже поздно купаться. Или топиться.
– Может быть, – произнес Иллиан после очень долгого молчания, – поколения рыбаков уже выбраковали из популяции всех рыб, достаточно глупых, чтобы заглотать крючок.
– А может, – согласился Майлз. Он испугался, что его гость заскучал. Как истинный хозяин, он должен что-нибудь предпринять.
– Не думаю, что там внизу вообще есть рыба. Одно жульничество, Форкосиган.
– Не-е. Я их сам видел. Будь у меня парализатор, я бы тебе доказал.
– И ты в наше время гуляешь без парализатора, мальчик? Не очень-то ты умен.
– Эй, я теперь Имперский Аудитор! У меня есть здоровенные громилы, которые носят для меня мои парализаторы, совсем как большие мальчики.
– В любом случае ты не смог бы парализовать кого бы то ни было сквозь все эти метры воды, – твердо заявил Иллиан.
– Ну, не парализатор. Батарея к нему.
– Ха! – Судя по виду, Иллиана неожиданно озарило, но потом он снова засомневался. – Рыбу можно глушить, верно? Я не сообразил.
– О, это старый способ дендарийских горцев. У них не было времени отсиживать задницы, свесив леску в воду; это все форские извращения. А они были голодны и хотели получить свой ужин. К тому же владельцы озера считали это браконьерством в своем заповеднике, так что у горцев был стимул побыстрее все сделать и убраться, пока не прискакали графские оруженосцы.
Примерно через минуту Иллиан заметил: – По счастливой случайности у меня с собой есть парализатор.
«О Господи, мы позволили тебе сбежать вооруженному?!»
– О?
Иллиан поставил пиво и вытащил из кармана оружие.
– На. Предлагаю в жертву. Я должен взглянуть, как это делается.
– А-а. Ладно… – Майлз тоже поставил бутылку, передал удочку Иллиану и осмотрел парализатор. Уставная модель, заряжен полностью. Он извлек батарею и принялся насиловать картридж, в лучшем отработанном стиле тайных оперативников СБ «Как Превратить Ваш Парализатор в Ручную Гранату». Отхлебнув пива, он отсчитал минуту и швырнул силовой картридж за борт.
– Лучше надеяться, что он утонет, – заметил Иллиан.
– Утонет. Смотри. – Металлический блеск скрылся в темной глубине.
– Сколько секунд? – спросил Иллиан.
– Конечно, тут никогда точно не знаешь. Одна из причин, почему этот маневр всегда чертовски мудреный.
Полминуты спустя темная вода осветилась изнутри расплывчатой яркой вспышкой, а через несколько секунд мутный водяной пузырь вырвался на поверхность возле лодки. Звук, которым это сопровождалось, напоминал скорее отрыжку, чем взрыв. Лодка закачалась.
Охранник СБ на берегу резко вскочил и уставился на них в силовой бинокль. Майлз успокаивающе помахал ему – получился оживленный жест слегка подвыпившего человека, – и тот медленно сел обратно.
– Ну? – вопросил Иллиан, вглядываясь в воду.
– Просто обожди.
Минуты через две внизу замерцало, поднимаясь, что-то светлое и блестящее. Затем еще. И еще. Еще две рыбины, серебристые и сверкающие, всплыли на поверхность.
– Боже! – произнес Иллиан, явно потрясенный. – Рыба. – Он уважительно запрокинул бутылку, допивая остаток пива в честь Майлза.
Рыба, да еще какая. Самая маленькая была в полметра длиной, самая крупная – почти в две трети метра; лосось и озерная форель, включая ту, которая, должно быть, таилась под водой еще со времен майлзова дедушки. Их остекленевшие глаза с укоризной смотрели на Майлза, который в весьма шатком положении перегнулся через борт, пытаясь подобрать рыбу сеткой. Рыбы были холодные и скользкие, и Майлз чуть было не присоединился к ним в их водяной могиле, прежде чем ему удалось подцепить все. Иллиан благоразумно ухватил его за щиколотку, пока Майлз брызгался и махал руками. Добыча, которую выложили на палубе, составила внушительный ряд; ее чешуя радужно переливалась в лучах заходящего солнца.
– Мы порыбачили, – объявил Иллиан, уставившись на рыбу, в сумме весившую почти столько, сколько сам Майлз. – Теперь мы можем возвращаться?
– У тебя еще есть батарея к парализатору?
– Нет.
– А пиво осталось?
– Это была последняя.
– Тогда можем.
Иллиан злорадно ухмыльнулся. – Жду не дождусь, – пробормотал он, – когда кто-нибудь спросит меня, что мы использовали как наживку.
Майлзу удалось причалить лодку, не разбив ее, несмотря на отчаянную необходимость пописать и ощущение болтанки, не имевшее никакого отношения к волнам на озере. Он рванулся вверх по склону к дому, таща с собой две рыбы поменьше на продернутой сквозь жабры леске и предоставив Иллиану сражаться с тремя крупными.
– Нам придется их все съесть? – тяжело дыша, поспевал за ним Иллиан.
– Может, одну. А остальные можно почистить и заморозить.
– А кто будет чистить? Не будет ли Матушка Кости возражать? По правде говоря, не думаю, что ты хочешь оскорбить свою кухарку, Майлз.
– Никоим образом. – Майлз остановился и мотнул головой, показывая подбородком вперед. – А для чего, по-твоему, существуют любимчики?
Мартин, привлеченный возвращением лодки – а может, намереваясь выпросить разрешение взять ее покататься самому – топал к ним вниз по тропинке.
– А, Мартин, – радостно пропел Майлз тем самым тоном, который заставил бы более опытного Айвена повернуться и сбежать. – Ты-то мне и нужен. Отнеси вот это матери, – Майлз вывалил свою ношу в руки смятенного молодого человека, – и сделай с ними все, что она тебе велит. Сюда, Саймон.
Безмятежно улыбаясь, Иллиан передал ему в руки и своих мертвых рыбин. – Спасибо, Мартин.
Они оставили Мартина, в своей жестокости даже не оглянувшись на его жалобное «Милорд?..», и, пошатываясь, двинулись вверх к прохладному каменному дому. Сейчас предметом наибольших желаний Майлза были туалет, душ и кровать, чтобы немного вздремнуть, – именно в таком порядке. И этого хватит.
В сумерках Майлз с Иллианом устроились поужинать рыбой в столовой в домике на озере. Матушка Кости приготовила самую маленькую озерную форель (которой вполне хватило бы, чтобы накормить всех домочадцев) в соусе, сделавшем бы восхитительным и печеный картон, а свежевыловленную рыбу превратившем в пиршество, достойное мелкого божества.