что, и это… интересно, – чати задумчиво кивнул своим мыслям и вкрадчиво проговорил: – Он был на празднествах Опет. Многие из нас были. А потом задержался в Уасет, когда на Западном Берегу начались беспорядки.
– Он участвовал в расследовании убийства Владыки, – подтвердил Нахт. – Приезжал в наш гарнизон. И хотя Усерхат встречал его как друга и даже рассчитывал на помощь, я понимал, что командир уже не доверяет ему. В дальнейшем это подтвердилось.
«Хаэмуасет – один из заговорщиков. Я надеялся, что это не так, но уже не обманываюсь. А судя по уверенности, с которой он всё это сообщает, даже не таясь… власти в их руках уже немало…»
Жрица рядом с меджаем вся подобралась, замерла, напряжённо вслушиваясь в каждое слово. Показалось или она побледнела, поглаживая сидевшую рядом Хека?
– Хаэмуасет допрашивал меня – о Шепсет, которую обвинили в убийстве. Сулил даже снять с меня обвинения, когда предлагал Усерхату присоединиться к нему и некоему его кругу избранных.
– Что ж, со своей стороны, я могу подтвердить подозрения твоего командира. Хаэмуасет уже и не скрывает своего участия и связей с новой элитой Обеих Земель. Как и его сестра Нубхаис, одна из влиятельных вельможных дам Ипет-Нэсу.
– Ты полагаешь, они повинны в убийстве Владыки? – упавшим голосом спросил Нахт.
– Непосредственно в убийстве – скорее всего нет. А вот к его свержению определённо приложили руку.
– Значит, его нужно покарать! Раз мы знаем их имена – его с сестрой, чародея Сенеджа, а ещё этого их командира стражи, как его… Пасаи, вспомнил.
– Ага, Пасаи. Старого соперника нашего Руджека, – Таа грустно усмехнулся.
– Хотя бы их мы ведь можем призвать к ответу?
– Вы – нет. А вот старший царевич сможет. Поэтому и советую не затягивать с поисками, когда каждый день играет на пользу нашим врагам. Но сегодня… – Таа улыбнулся. – Сегодня нас всех ждёт необходимый отдых перед новым броском. Пока мои люди пополняют в городе припасы – освежите силы, это вам пригодится. Развейтесь, как давно не удавалось. Следующая такая возможность выдастся ещё ох как нескоро…
Городок был вполне привычным, с разномастной публикой и шумным рынком, куда как раз сейчас отправились слуги чати. Солнечный день, обилие красок, звуков и ароматов. Даже запахи навоза и людского пота, переругивание торговцев и толкотня на улицах – в общем, всё то, что обычно раздражало, – теперь вызывало почти что умиление. Такое привычное и родное, земное. Никаких тебе древних таинств, теней в некрополях и загадочных жрецов. Их путешествие в Нубт было интересным, но, безусловно, странным. Всё-таки разуму привычнее было осмыслить простую действительность, а не все эти походы на Ту Сторону и разговоры с кем-то, кто, может статься, даже не вполне жив.
Нахт уверенно проталкивался через толпу, ведя за собой Шепсет. Жрица держалась неуверенно, старалась не отставать от меджая и не выпускала его руку из своей, словно боялась потеряться. Нахт невольно улыбался разливавшемуся в груди теплу.
«Я – меджай, страж. Защитник», – так он сказал девушке в их первую встречу, когда пытался успокоить её, дикую и перепуганную.
Нахт и сам не понимал, в какой момент осознание долга – защищать эту девушку, которая была ключом к раскрытию заговора против Владыки, – переродилось во что-то столь приятное, тревожное и вместе с тем радостное. Почему теперь так важно стало, чтоб ей было рядом с ним хорошо и спокойно. Почему так хотелось вызывать у неё улыбку.
Ну что ж, место для этого было как раз подходящее. Кивнув своим мыслям, меджай потащил Шепсет к торговым рядам, которые заприметил издалека.
– Эй, ты куда? – возмутилась она, чуть не потеряв равновесие в толпе.
– Сейчас увидишь!
Шумное разноцветье рынка напоминало празднество Опет, отгремевшее совсем недавно, когда не было недостатка в разнообразной еде и товарах. Чуть ли не целые стада забивали во славу Амона, а дичь, рыбу и фрукты к шатрам на берегах Итеру приносили огромными корзинами. Весь народ участвовал в празднествах по-своему. И даже бедняки ликовали, не испытывая в праздничные дни никакой нужды.
Сейчас это казалось уже таким недостижимо далёким – изобилие, щедрость Богов, беспечная радость и покой, на смену которым пришли трагедия и нужда. Но этих мест печали Западного Берега Уасет словно вовсе не коснулись. Нахт заприметил издалека даже нескольких чужеземных купцов и небольшой караван из Царства Куш, разбивший шатры на краю рынка. Туда он тоже хотел заглянуть, но прежде…
Прежде в руках у Шепсет оказался кувшин с прохладным сладковатым пивом, целая горка сладчайших фиников, завёрнутых в пальмовый лист, горсть орехов, свежая, прямо из печи лепёшка и медовые соты, сочившиеся жидким золотом. Почему-то при виде мёда девушка помрачнела – или только показалось? Уже в следующий миг она робко улыбнулась Нахту, смущённая его вниманием. Меджай даже особо не торговался. Он так редко бывал на городском рынке, что уже и забыл, как это. Жалованье у стражей некрополей было довольно высоким даже по нынешним временам, когда выплаты задерживались. И хотя бо́льшая часть его имущества осталась в гарнизоне, кое-что Нахт предусмотрительно захватил с собой, чтобы было чем расплатиться в путешествии. Ведь не унесёшь с собой настоящий воинский паёк – зерно и ткани, масла и оружие. То ли дело медные утены и кедеты[50] или бусины из полудрагоценных камней – для амулетов.
На себя Нахт обычно тратил мало. Но сегодня хотелось порадовать эту хорошенькую девчонку, считавшую себя мёртвой.
– Куда нам столько?! – Шепсет тихо рассмеялась, когда гору свёртков с едой пополнили головка свежего сыра и несколько сладких булочек.
– Знающий человек буквально утром сказал тебе: следующая такая возможность может выдаться ещё ох как нескоро, – усмехнулся Нахт. – Может, тебе нужно пополнить запасы трав и снадобий? Я в этом особенно заинтересован как твой личный страж, – он шутливо подтолкнул девушку локтем, отчего та чуть не рассыпала орехи и финики. – Или хочешь, я добуду тебе прекрасного льна на новый калазирис? А может, новые сандалии? Хочешь?
Глаза Шепсет распахнулись от изумления, но потом она решительно покачала головой.
– Нет, я не могу принять такие подарки.
– Почему? – искренне удивился Нахт. – Если это сделает тебя немножко счастливее.
– Потому что… – она закусила губу. – Ну, потому что ты вообще не должен для меня ничего делать.
– А если сам хочу?
– Не надо.
– Ладно, с калазирисом и сандалиями, может, немного слишком… пока, – меджай лукаво подмигнул жрице. – Но погоди-ка. Прямо здесь стой, не уходи, а то не найдёмся.
Шепсет изогнула бровь, но осталась ждать его в тени одного из шатров со сладостями, когда Нахт отошёл к купцам из Царства Куш.
Веками золото текло рекой из Куша в Та-Кемет по воле Пер-Аа – во дворцы и храмы Богов. Простые люди редко могли позволить себе золотые амулеты, а когда могли – эти драгоценные вещицы передавались из поколения в поколение. Но Куш славился не только золотом. Оттуда привозились драгоценные породы дерева и кости, шкуры и благовония и немало удивительных вещиц местных мастеров.
Нахту очень хотелось, чтобы у Шепсет осталось что-то на память от него об этом дне, когда можно было забыть обо всём. Подойдя к прилавку с украшениями, меджай долго выбирал, что могло бы не только понравиться девушке, но и напоминать о нём. Вот почему Нахт хотел, чтоб украшение было именно кушитским. Но каким именно?..
Дородный темнокожий купец приветствовал его как родного.
– Меджай, ну надо же! Да мы ведь почти земляки! Как твоя служба, страж? Давненько не видал я никого из твоих, а в охрану каравана вас так просто не наймёшь! Какие Боги привели тебя сегодня? – ответить Нахт не успел ни на один из этих вопросов, потому что купец уже принялся расхваливать товар и затараторил: – Для жены приглядываешь что-то? Жену радовать Богам угодно, да-а. Тогда и в доме мир и лад, и сам ты обласкан. И деток сразу больше становится, чего уж. Ну, ты понимаешь, да? Когда твоя женщина счастлива, то…
Нахт, смутившись, отмахнулся.
– Нет, не для жены. Просто, подарок. Хочется что-то… необычное.
– А, ну, для будущей, значит? – усмехнулся купец. – Возьми эбеновый гребень. Вот тот, где слоны вырезаны. Слонов-то в Кемет уже сколько веков не видали! А память осталась, да-а.
– Ну, хорошо. И браслеты ещё покажи… те, поярче.
– Это можно, а как же! – с этими словами торговец вывалил на медные подносы перед меджаем целый ворох бус и браслетов – простых нитей и многорядных ожерелий. Некоторые были даже с вкраплениями золота.
В тот момент Нахт прочувствовал смысл выражения «глаза разбежались», потому что совершенно не представлял, что больше всего понравится Шепсет. Он придирчиво рылся в украшениях, экзотических и ярких, как и попросил. Все эти вещи словно впитали в себя тёплые ароматы южных лесов, и жаркое солнце далёкого Куша, и голоса зверей, о которых многие в Кемет только слышали.
Воин вдруг вспомнил браслеты Садех, которые дарил Усерхат. Они сочетали в себе экзотические мотивы её родного дома и привычный покой дома нового – уже здесь, в Кемет. Такой он и выбрал для Шепсет: сочетание эбенового дерева, южного хризолита и голубого фаянса – работа мастеров Кемет. Фаянсовая бусина носила на себе изображение маски Беса, божества, которому поклонялись и рэмеч, и кушиты.
Браслет был великолепен, и Нахт сразу представил его на тонком запястье жрицы. Но среди крупных бусин, обрамлявших миниатюрную маску, блеснули тонкие чешуйки золота, удорожающего вещь раза в три.
– Будешь брать, меджай? Очень тонкая работа, ма́стерская! Нужно только будет к жрецам отнести, чтоб заговорили. И знаешь ещё что? – купец подмигнул и многозначительно ухмыльнулся. – Даже если она тебе ещё не жена – эта вещица уж точно заставит её передумать.
Нахт не знал даже, примет ли Шепсет его подарок, не то что захочет сблизиться. Так далеко он пока не загадывал. Да и если уж брать изображение Божеств, меджай бы лучше остановился на Хатхор, покровительнице любви, которую почитали и в Куше.