Нахт прикрыл глаза, пытаясь придумать хоть что-то. Мысли ворочались тяжело и нехотя. Ему нужно было понаблюдать за лагерем, оценить силы врагов, чтобы найти лазейку.
– Предоставлю говорить с ними тебе. Ты хоть их язык знаешь, – заявил меджай.
– Да, ты лучше помалкивай, а то хитрость не твоя сильная сторона.
Если б не были связаны руки, Нахт бы только отмахнулся.
В состоянии полудрёмы он потерял счёт времени. На них по-прежнему никто не обращал внимания, хотя в какой-то момент поднесли ещё воды. Через некоторое время подошли трое, один из которых занимал более высокое положение, судя по количеству перьев и амулетов. Он-то и начал разговор. Нахт прислушивался, но не различал ни слова. Можно было догадываться лишь по интонациям.
– Гарнизон здесь и правда недалеко, – шепнул Сети под хмурыми взглядами троицы.
Нахт не видел лица своего спутника, но живо представил себе эту широкую улыбку, с которой рыжеволосый обычно болтал что угодно, но не сообщал собеседнику ровным счётом ничего полезного. Ожидаемо, предводитель начинал злиться.
В лагере вдруг возникло тревожное оживление. Прибежавший человек – видимо, разведчик – что-то кричал. Воины переругивались, хватались за оружие. Нахт увидел нескольких лучников и копейщиков, побежавших к границе лагеря.
А потом ощутил дрожь земли. Мелкие камешки рядом с ним подрагивали, чуть подпрыгивали. Нечто двигалось прямо сюда, пока что скрытое за возвышенностью.
Нахту не доводилось принимать участие в масштабных сражениях, и потому он только слышал о таком, но никогда не видел сам. Истории Усерхата с его боевой юности любили слушать все молодые воины гарнизона, представляя себя на месте его солдат в тех обстоятельствах, когда непременно удалось бы покрыть себя славой и увековечить подвиги.
Ржание, громовая поступь коней и грохот колёс. Сюда приближались колесницы, самое могучее оружие Обеих Земель.
Воины сепеду ощетинились копьями. Лучники пустили единый залп.
Озарённые светом Ладьи Ра, больше десятка колесниц приближалось к лагерю с возвышенности. И вскоре оттуда полетели жала множества стрел. Нахт дёрнулся, повалил их обоих с Сети на землю, чтобы хоть как-то защититься. Прикрыться было нечем, руки – связаны. Но именно в тот момент он почувствовал, что его спутник каким-то невероятным образом ослабил верёвку.
В лагере царила паника. Лучники обменялись залпами. Колесницы начали окружать сепеду, и возницы не спешили бросать своих коней на копья. Спасение всё-таки пришло, и так внезапно! Обидно было бы погибнуть по случайности.
Сети высвободил руки и начал резать верёвку, сжимавшую запястья Нахта. В ответ на невысказанный вопрос меджая он усмехнулся.
– У меня всегда при себе запасной. Я же, в конце концов, Страж Песчаной Тени.
Иными словами – тренированный убийца.
Откуда рыжеволосый достал охотничий нож, Нахт предпочёл не спрашивать. Но как только оба освободились, то поспешили отползти в ближайшее подобие укрытия – низкий навес, под которым хранили воду и провиант. Не то чтобы полотно могло остановить пару коней на полном скаку, но хотя бы от шальной стрелы защитит.
Нахт не мог не поразиться устрашающей смертоносной мощи воинов-рэмеч. Было в этом зрелище что-то действительно божественное. Пешим было не справиться с подобной погибельной скоростью и ловкостью. Когда первое сопротивление было сломлено, колесницы просто смяли первые ряды сепеду. В воздухе зазвенело пронзительное ржание – кого-то из коней всё-таки ранили. Крики людей тонули в общем гуле и звоне оружия. Даже разглядеть хоть что-то в кружащемся хаосе не представлялось возможным: отряд колесниц был словно песчаная буря, и Нахт не мог быть уверен, что их с Сети тоже пощадят. Оставалось только молиться Богам. В один момент, когда кто-то из сепеду оказался слишком близко, рыжеволосый набросился на воина сзади и перерезал горло одним молниеносным движением, предоставляя Нахту возможность забрать у павшего щит и короткий меч. Сам Сети уже успел выхватить у кого-то кинжал, и вдвоём они вклинились в отряд своих пленителей, сейчас уже рассредоточившийся. Откидывая кого-то щитом, меджай успел увидеть, как его спутник двигается с удивительной скоростью и грацией – словно в безумном ритуальном танце. Его кинжалы находили уязвимые места даже в этом бешеном ритме, когда всё смешалось в единый вихрь: колесницы, люди, звон оружия, крики раненых, боевой клич и ржание коней.
Всё закончилось так же внезапно, как началось. Лагерь был разбит, а Нахт и Сети снова оказались окружены – на этот раз отрядом рэмеч. Вместе с ними окружили и выживших воинов племени сепеду, уже не оказывавших сопротивления.
– Бросайте оружие! – приказал предводитель колесничих. – Пойдёте с нами.
Нахт не стал спорить – откинул чужие щит и меч. Сети послушно откинул кинжал… только один из двух, как успел заметить меджай. Второй куда-то исчез.
Спешившись, воины рэмеч обыскали лагерь и собрали добычу. Для мёртвых сложили погребальный костёр – традиции уважать смерть глубоко укоренились в обществе Кемет, Нахт знал это как страж некрополей. Выживших согнали и повели куда-то прочь, не связывая. Но когда парочка воинов-сепеду решили воспользоваться свободой и, проскользнув между колесницами, устремились в пески – зазвенели тетивы. Оба мужчины рухнули в песок замертво. Сети, стоявший рядом с Нахтом, уважительно присвистнул.
– А теперь может презанятно получиться, – шепнул он меджаю. – Сепеду приняли нас за лазутчиков рэмеч. Смотри, как рэмеч примут нас за чужеземных лазутчиков мятежных племён.
– Хотя бы не будут пытать на допросе, – фыркнул Нахт.
Часть колесниц отделилась от основного отряда, устремляясь вперёд, к гарнизону или к следующей цели. Остальные сопровождали пленных и небольшой обоз с трофеями. Причём Нахт совсем не был уверен, что среди трофеев не было собственности рэмеч, учитывая склонность мятежных племён – или свободных, как они себя называли – к набегам на границы Кемет.
– Возможно, нас ведут в тот самый гарнизон, как думаешь? – тихо спросил он у Сети.
– А который из них «тот самый»? Кто ж тут разберёт. Да и если он выбрал скрываться, у него может и не быть постоянного места обитания.
– Но где-то здесь же должна быть его ставка. Откуда он командует своими воинами.
Говорить Нахт и Сети старались тихо, приглушённо. Воины-рэмеч, сопровождавшие их, вроде бы не прислушивались, смотрели вперёд, но меджай понимал: за ними пристально наблюдают. Он бы и сам наблюдал.
Отдыха не предвиделось. Оба уже еле переставляли ноги, ведь минувшая ночь так и прошла без сна. И потому, когда впереди показались стены укреплённого поселения, накатила парализующая волна облегчения. Пламя боя, бегущее по венам, схлынуло, и теперь тело отчаянно напоминало, что ему нужно поспать.
Нахт понимал, что его спутник устал не меньше. Но Сети вдруг лукаво улыбнулся, прищурился.
– Поистине, мой Бог приглядывает за нами, – тихо заявил он. – Мы почти у цели.
Этот гарнизон был крупнее, чем родной гарнизон Нахта, и людей здесь жило больше – солдаты и их семьи, торговцы и ремесленники. Укрепления были куда внушительнее, учитывая постоянную угрозу на границах: мощная крепостная стена, рвы и колья, за городом – расчищенные тренировочные площадки для воинов и колесниц. Земля вокруг была по большей части бесплодная, никаких полей не разобьёшь. И теперь Нахт понимал, о чём говорил караванщик: местные жители и правда напрямую зависели от поставок продовольствия, а сбои в цепочках снабжения могли привести к ослаблению гарнизона в целом и к гибели многих. Скорее всего, именно этого кое-кто и добивался. Пока солдаты отражали набеги, им били в тыл предатели, уютно устроившиеся на сытных местах. Рассчитывать можно было на союзные племена, с которыми у рэмеч исторически складывались хорошие отношения, но, как известно, помощь союзников тоже имела свою цену. И как добиться победы, если те, кого ты защищаешь, целились тебе в спину? Разве что стоять до конца, вопреки всему.
Как стоял Усерхат, не пожелавший участвовать в переделе Обеих Земель.
Нахта, Сети и остальных пленных согнали в какой-то барак из сырцового кирпича, судя по всему – опустевший склад. Воины сепеду сгрудились рядом, перешёптываясь и бросая недобрые взгляды в сторону их двоих. Меджай с сожалением подумал, что отдохнуть не удастся. Попробуй тут усни, когда тебя мечтают придушить.
Но уже совсем скоро пришёл один из колесничих, участвовавших в разгроме лагеря.
– Вы двое – за мной, – сухо приказал он, указав на Сети и Нахта.
Вопросов меджай не задавал, но когда их под охраной отвели дальше от барака, колесничий бросил через плечо:
– Я видел, что вы сражались против них.
– Ещё бы, они ж на нас напали, – усмехнулся Сети. – Думали, что мы ваши лазутчики.
– Вот это вы нам сейчас и расскажете: что чехену и меджай делали в такой близости от нашего гарнизона.
– А уж если нам вернут наши вещи – то ещё и покажем.
На это колесничий не ответил. Воины провели их в один из больших домов у стены, напомнивший Нахту тот, где Усерхат проводил свои небольшие советы. Здесь тоже явно не жили, а решали споры, обсуждали стратегии и допрашивали.
Внутри ждали несколько мужчин: командиры-рэмеч и кто-то из высокопоставленных чехену… А может, и не чехену – Нахт уже не был уверен, как их всех правильно называть. В общем, обитателей Западной Пустыни. Между собой они вели себя как равные, похоже, решая вопросы сообща. И появление Нахта и Сети явно заинтересовало их настолько, чтобы собраться вместе.
– Кто вы такие и зачем здесь? – спросил один из военачальников.
– Советуем отвечать правдиво, – добавил другой. – Времена сейчас неспокойные, наше терпение на исходе.
Один из племенных вождей обратился к Сети, но тот отвечал на языке рэмеч:
– Я уже не принадлежу ни одному племени. Я жрец из Нубта, проводник этого меджая.
Взгляды обратились к Нахту. Воин несколько смутился, не привыкший к такому вниманию. Но лгать сейчас и правда казалось бессмысленным. Они прибыли, куда было указано. Если не спросить напрямую – кто же им ответит или даст хоть какой-нибудь намёк?