Нахт снял с себя один из шнуров с амулетами, на котором висела печать.
– Меджай из Долины Царей. Меня послал господин Таа, чати Владыки Усермаатра-Мериамона, да живёт он вечно. Даже впав в немилость, лишившись своего положения, он продолжает служить Пер-Аа… прежнему Пер-Аа.
Самый старший из командиров, плотный рэмеч с седыми усами, подцепил пальцем шнур, рассмотрел печать. Стоявший рядом с ним мужчина средних лет с бритой на жреческий манер головой и орлиным профилем изогнул бровь, заглядывая своему соратнику через плечо.
– Похоже, подлинная, – заметил старший.
– Похоже.
– Главное, чтоб печать эту не сняли с трупа, – заявил ещё один рэмеч – молодой, как и приведший их сюда колесничий.
Племенные вожди перешёптывались между собой.
Подавив возмущение, Нахт повысил голос, чтобы его было слышно за всеми спорами.
– Эту печать вручил мне сам чати Таа, вместе со своим приказом.
Взгляды снова обратились к нему.
– Мы ищем законного наследника трона. Старшего царевича Рамсеса, которого выбрал себе на смену Владыка Усермаатра, да живёт он вечно.
На несколько мгновений воцарилась тишина… а потом произошло то, чего меджай ожидал меньше всего.
Они смеялись. Смеялись так, словно он сказал что-то несуразное.
– Повезло тебе, нашёл. Это я Рамсес! – сквозь смех воскликнул молодой военачальник.
– Да нет же, я, – возразил самый старший.
– А может быть, я? – улыбнулся один из племенных вождей.
– Да, это я Рамсес!
Нахт растерянно смотрел на них, не понимая этого безумия. В отличие от Шепсет, он никогда не видел Владыку и не представлял, как выглядели он и его родня. Каноничные изображения на стенах Храма Миллионов Лет и статуях были слишком символичны.
Сети рядом рассмеялся, присоединяясь к общему веселью. Но когда меджай обиженно посмотрел на него, то увидел, что взгляд рыжеволосого оставался совершенно серьёзным.
– Я узнаю кровь Сета, когда увижу, – вкрадчиво проговорил он. – Она пылает яростным огнём моего Бога, которому ваша династия служила даже до того, как кто-то из вас стал Пер-Аа. Сладостный привкус пламени и золота. – И в наступившей тишине Сети закончил: – Да, я вижу тебя, Рамсес, первый наследник и старший сын. И я рад, что ты выжил, несмотря на то, как многие желали видеть тебя мёртвым.
Его взгляд был устремлён только на военачальника с орлиным профилем, словно все остальные перестали существовать.
И закончив свою речь, Сети опустился на одно колено, склоняя голову.
Глава XXXI
1-й год правления Владыки
Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона
Нахт
Нахт потрясённо смотрел на человека, которого они так хотели найти. В нём не было никакого блеска, хотя чувствовалась воля и уверенность. Наверное, меджай ожидал увидеть сияющего полубога, но видел перед собой уставшего, закалённого в боях воина, для которого сражения давно уже превратились в обыденность. Который привык стоять на страже, на последних рубежах, где полагался только на себя и ближайших соратников. Лицо его по юности, скорее всего, было красивым, но сейчас на чертах лежала печать бесконечной усталости и некой горечи. Меджай даже затруднялся сказать, сколько именно лет старшему царевичу.
«– Он вынужден был покинуть двор, считая… что у него вообще не осталось союзников?
– Именно так…»
И всё же его взгляд, тяжёлый, твёрдый, проницательный, горел упрямой жизнью. Рамсес не производил впечатление человека, обозлённого на весь мир за несправедливость. Скорее он упрямо продолжал делать своё дело, даже когда не оставалось никакой надежды, с упорством солдата, идущего один изнурительный марш за другим.
Лёгкая усмешка тронула губы царевича. Опомнившись, Нахт последовал примеру Сети и тоже преклонил колено.
– Не нужно открываться им, господин, – зашептались вокруг.
– Мало что ли было на тебя покушений. Сделаем так, чтоб они отсюда не вышли, да и дело с концом.
Да, это говорило о нём как о командире гораздо больше – то, как относились к нему его люди. И военачальники, и вожди неуловимо переместились, вставая ближе к Рамсесу, словно заслоняя от возможной угрозы.
– Я хочу по крайней мере выслушать их, – сказал царевич. – К тому же жрецы из Нубта никогда не были нам врагами. Поднимайтесь.
В тихом хрипловатом голосе Рамсеса слышалась непререкаемая воля. Даже говоря с ними как с равными, в нужный момент он становился негласным лидером.
Сети, а за ним и Нахт встали.
– Попроси своих людей вернуть нам наши вещи, господин, – учтиво проговорил Сети. – Дары жрецов подтвердят правдивость моих слов.
Меджай стиснул зубы. Амулет-хопеш – тот самый, что по Ту Сторону оборачивался зачарованным клинком, – был у Шепсет, и она несла его молодому Владыке. Остался только каменный сосуд с волшебным песком.
Хопеш… Да, у него ведь всё-таки было доказательство!
– Мой названный отец сражался в войске твоего отца, господин, – сказал Нахт. – Он говорил мне, говорил всем нам, что ты достойный предводитель и должен занять трон Обеих Земель.
– Кто он? Тоже меджай? – спросил Рамсес.
Горло сдавило скорбью, и с усилием Нахт ответил:
– Усерхат, командир гарнизона Долины Царей. Я родом оттуда. Хопеш, который подарил мне названный отец, когда-то вручил ему сам Владыка Усермаатра-Мериамон, да живёт он вечно.
Рамсес сделал скупой жест рукой, и один из молодых военачальников вышел.
– Я не знаю, что возвращать вам, поскольку не знаю, что при вас было. Посмо́трите сами, позже. Но хопеш сейчас принесут. Сепеду не сражаются нашим оружием – так не велят их традиции.
– Кое-что там не должно попасть в чужие руки, мой господин, – тихо сказал Сети. – Дар жрецов Нубта. Они принимали этого человека в своём святилище… ты знаешь, о чём я говорю.
Глаза Рамсеса чуть расширились, но он быстро взял себя в руки. Да, он знал, о чём говорил рыжеволосый, – должно быть, и сам встречался со жрецами. И он явно не хотел обсуждать это при других. К тому же, как понял Нахт, пока царевич не убедится в правдивости его слов, не станет продолжать разговор.
Наконец военачальник вернулся и, чуть склонив голову, передал Рамсесу хопеш Нахта.
Хопеш Усерхата.
Меджай чуть дёрнулся вперёд, но сдержался. Ощущение было странным и неприятным, видеть эту очень личную вещь в чужих руках. Словно чьи-то пальцы ковырялись в его нутре. Но Рамсес осматривал оружие деликатно, внимательно, подмечая каждую мельчайшую зазубрину и, конечно, знаки на рукояти.
А потом он сам шагнул к Нахту, возвращая ему оружие.
– Я узнаю́ этот клинок. Знаю, для кого такие ковались. Одна из высших наград, полученная из рук Владыки. Стало быть, ты наследник военачальника Усерхата?
– Не по крови. – Нахт решил быть честным до конца. – У них с супругой… не было своих детей.
Рамсес медленно кивнул и, судя по его взгляду, оценил честность.
– Вы должны отдохнуть и поесть. Наши запасы более скудны, чем хотелось бы, а еда простая, но полагаю, вы не станете возражать. Я отдам необходимые распоряжения и позову вас позже.
На этом аудиенция была закончена. Военачальники и племенные вожди возобновили свои обсуждения, как только Нахт и Сети пересекли порог.
Странно было осознавать, что они всё же достигли своей цели. Что Сет действительно привёл их к наследнику Владыки, который сумеет изменить ход вещей.
Наверное, сумеет.
Если того пожелает.
Обо всём этом Нахт решил подумать после, когда разум прояснится. Даже Сети сейчас устал настолько, что не болтал, а просто шёл вместе с меджаем к казармам, где им выделили место для отдыха. И никто не задавал чужакам вопросов – видимо, таков был приказ. Нахта это вполне устраивало.
Позже за ними пришёл тот же молодой военачальник из ближайшего круга Рамсеса.
– Опишете своё снаряжение, – сказал он. – Сепеду крадут всё, что находят. Но надеюсь, чужое вам не нужно.
– Мешочек, похожий на кошель. Я должен был доставить царевичу… – Военачальник шикнул на него – видимо, титулы произносить было нельзя, – и Нахт исправился: – Должен передать твоему командиру кое-что важное.
– Из самого Нубта, – вставил Сети. – Он поймёт.
Они шли по узкой улочке гарнизона, и меджая поражала царившая здесь унылая тишина. Почти как в Нубте, но тот город был пристанищем не только для живых.
Не было ни смеха, ни громких разговоров – только постоянная готовность к угрозе. Все беседовали тихо и по делу, и везде чувствовалась какая-то гнетущая усталость. Страха, впрочем, тоже не было – в какой-то момент человек просто перестаёт бояться, когда готов уже ко всему.
Вдалеке Нахт увидел стайку играющих детей, но даже они вели себя куда тише, чем он привык. Поджарые, словно шакалы из некрополей, дети явно не доедали. А играли – меджай вздохнул – в войну. И мальчики, и девочки. Когда он проходил мимо, до него донеслись обрывки их разговоров:
– Сегодня твоя очередь играть за корабли акаваша[65].
– Не хочу, я уже и так часто за них! – возмутился мальчишка. – Давайте совсем без них?
– А кого мы тогда будем побеждать? – серьёзно спросила одна из девочек, уперев руки в бока. – Они самые страшные. Победим – и будет не так страшно.
Нахт похолодел.
Народы Моря. Самая жуткая из всех возможных внешних угроз, перед силой которых не устояло даже могучее некогда Царство Хатти. Единственный, кто дал им отпор и прогнал из Та-Кемет, был Владыка Усермаатра-Мериамон. И подвиг это был настолько великим, что его запечатлели на стенах Храма Миллионов Лет. Никому из властителей такого не удавалось. Союзники Та-Кемет пали, и на их месте понемногу рождались новые государства.
Но Владыка был мёртв, и Кемет осталась без своего защитника, терзаемая уже врагами внутренними. Если дети до сих пор играли в нападение Народов Моря – какие же слухи ходили здесь, на границах?..