ого удивления, словно та не возвращалась из мёртвых, а просто отбыла в недолгое путешествие, Верховная Жрица добавила: – Благодарю тебя, что доверилась нам.
Её взгляд обратился к Хека. Кошка у её ног – такая же необычная, как и Шуит, – изогнула спину, без угрозы, потягиваясь, но обозначая: здесь её территория. Да, от Сенетнофрет, конечно же, не укрылось, что Шепсет сопровождала не обычная собака из некрополей.
Потом Верховная Жрица одобрительно кивнула Ими, и вся их процессия двинулась к храму.
Тихо Шепсет обратилась к своей спутнице, держа ладонь на холке собаки, привычно черпая в этом прикосновении уверенность.
– А когда я смогу встретиться с Рамсесом?
Ими открыла было рот, чтобы ответить, но Сенетнофрет обернулась через плечо и ободряюще улыбнулась:
– Мы уже послали ему весть.
Глава XXXIII
1-й год правления Владыки
Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона
Шепсет
Если бы не томительное ожидание и нарастающая внутри тревога, последующие дни текли безмятежно. К Шепсет относились как к драгоценной гостье, настоящей царской дочери. Она жила под защитой храмовых стен, в выделенном ей небольшом домике, окружённом пышными садами. Рядом расположился пруд с лотосами, но пока не наступил сезон цветения, можно было просто наслаждаться прохладой. Днём пели птицы, и их песни чарующе сочетались с перезвоном далёких арф, когда жрицы восхваляли свою Богиню. А вечерами ветер таинственно шептал в ветвях, и храмовые кошки выходили на охоту, дрались или предавались любви.
Ни в чём ни Шепсет, ни Хека не знали отказа. Странно было думать, что за храмовой стеной голодают люди, тогда как её стол ломился от свежего хлеба и сыров, фруктов и лучшего мяса, которое поставляли для жертвоприношений. Это изобилие никак не вязалось с тем, что жрица успела увидеть в ходе путешествия.
По воле молодого Владыки ей принесли ещё нарядов. Шепсет знала лён этой тонкой выделки. Такой производили в принадлежавших Пер-Аа мастерских, когда она состояла в свите Усермаатра. А ещё ей подарили изящную статуэтку сидящей кошки, которая теперь украшала её домашний алтарь вместе с Бесом от прекрасной доброй Садех.
Несправедливо убиенной Садех…
Часто Ими составляла гостье компанию, и сама Верховная Жрица приглашала её к вечерней трапезе. Но в остальном Шепсет, как всегда, предпочитала уединение.
На сердце, правда, было неспокойно, несмотря на долгожданный отдых и окружающее умиротворение. Она словно оказалась в ином мире, далёком и хрупком. Но за границами этого мира всё так же бушевала междоусобная война, а близким грозила опасность. Добрался ли Нахт до дальних западных гарнизонов? Защитила ли госпожа Мутнофрет маму и наставницу Нетакерти? И удаётся ли молодому Рамсесу скрывать свои бунтарские намерения от окружавших его заговорщиков? Что ж, по крайней мере это она скоро узнает.
Мёртвым тоже было неспокойно. Их далёкий шёпот омывал её восприятие: «Будь осторожнее. Выверяй каждый свой шаг. Не позволяй притупить свою бдительность, наша защитница».
Её сны совсем не соответствовали царившей вокруг обстановке умиротворения и были полны смутных видений, из которых Шепсет помнила лишь неясные тревожные очертания.
Да, здесь она была под защитой жречества Бастет, как и обещала Ими. Но враги всё так же вынюхивали её след, прислушивались к голосам на ветру. Нельзя было забывать об этом ни на миг. Вдруг осведомители заговорщиков были даже среди служителей Богини?
Неловко было тревожить дух Усермаатра, ведь он уже сообщил ей всё, что нужно, – но мысли Шепсет то и дело обращались к нему.
«Скоро, уже совсем скоро я исполню твою волю, мой Владыка. Скоро твой сын прибудет в храм, и вместе мы исполним твою волю. Восстановим справедливость».
Его присутствие, близкое и неуловимое, она ощущала в солнечном свете, льющемся сквозь переплетённые ветви плодовых деревьев. В крике соколов, слетавшихся на рассвете к вратам-пилон. В прохладном ветре из заводей Итеру.
Но сам он больше не говорил с ней.
Поутру гонец сообщил, что молодой Владыка Рамсес прибыл в Пер-Бастет.
Шепсет не находила себе места. Одна из послушниц, которую выделили ей в служанки, помогла девушке облачиться в изысканное одеяние со сложными драпировками, втереть в волосы благовония и нанести тонкий макияж. Хека наблюдала за приготовлениями, положив морду на лапы. В эти последние дни она вообще как-то притихла, и едва ли только потому, что не хотела тревожить храмовых кошек. Скорее всего, тоже прислушивалась к тревогам мёртвых. Да и в целом Шепсет не могла избавиться от ощущения, что весь мир вокруг будто замер в преддверии песчаной бури, насланной самим Сетом. Словно сейчас, именно сейчас Боги взвешивали на своих Весах Истины множество сердец. И мёртвые затаились, ожидая следующих её решений.
Рамсес прибыл в Пер-Бастет без громких почестей и обширной свиты, только в окружении телохранителей. У Шепсет замирало сердце при одной мысли, что он соблюдал все предосторожности, только бы увидеться с ней, как обещал. Девушка прохаживалась вокруг пруда, просто не в силах уже стоять на месте, то и дело касаясь висевшего на шее лотоса, золотого, инкрустированного сердоликом.
Но первый, кто поспешил к ней навстречу по усыпанной просеянным песком садовой дорожке, был молодой пёс. Ветер нёсся к ней, крутя хвостом так, что тот того и гляди отвалится. Шепсет вскрикнула от радости, присела на корточки, подзывая пса, и крепко обняла его, совершенно не заботясь о том, что дорогой наряд мог пострадать или что она предстанет перед Рамсесом в неподобающем виде. Жрица ворковала с псом, с тем самым псом, который прибыл с ней в Пер-Аа ещё щенком из храмовой стаи Хэр-Ди, кто был свидетелем её новой жизни… и смерти. То, что Ветер узнал её, напомнило Шепсет, что она всё-таки жива, пусть даже эта жизнь была одолжена у Богини. Пёс вылизывал ей лицо, грозя размазать макияж, и впервые за долгое время жрица рассмеялась.
– Шепсет!
В мягком голосе, который она уже не ожидала услышать, было столько искренней радости. Нерешительно девушка подняла взгляд и уже не смогла отвести.
Он был совсем таким, как Шепсет помнила. Золотистая кожа оттенка светлой бронзы. Непослушные чёрные волосы, падавшие на лоб мягкой непокорной волной. Орлиный нос и высокие скулы, как у отца. Мягкие губы и ярко зелёные глаза – как у его красавицы-матери, Тии, госпожи Ипет-Нэсу.
Убийцы его отца.
Ими сопровождала молодого Владыку, и по пути они о чём-то мило беседовали, но при виде Шепсет Рамсес словно забыл обо всём. Ускорил шаг и, оказавшись рядом, вдруг заключил девушку в объятия.
– Жива, – прошептал он, крепко прижимая к себе Шепсет. – Жива, моя жрица. Боги всё же вернули тебя нам. А я ещё не верил, когда мне доложили… думал, что такое невозможно вовсе… Заботился о твоём псе, видишь? Как и обещал тебе! Но как такое возможно? Как?
Чуть отстранившись, Рамсес сжал её плечи, заглядывая в глаза.
Шепсет робко улыбнулась ему, не в силах налюбоваться. Сердце колотилось так сильно, что за рокотом крови она едва слышала собственный голос.
– Смотря во что ты веришь, мой царевич. Или теперь уже – Владыка. Кто-то говорит, что яд, который я сварила, не подействовал, что я всё заранее так устроила. А кто-то – будто Боги вернули меня из самого Дуата.
Тень на миг коснулась его лица, но уже в следующее мгновение от неё не осталось и следа.
– Главное, что ты здесь. Я не смогу даже выразить, как счастлив и благодарен тебе. Тебя окружало столько лжи, и столько врагов шло по твоему следу. Я боялся, что ты просто не станешь слушать… И всё же ты решилась, доверилась нам. Как видишь, мы чтим своё слово. Ты в безопасности, и здесь охотники тебя даже не унюхают, не то что не станут преследовать, – Рамсес улыбнулся немного самодовольно.
Видимо, идея спрятать Шепсет в Пер-Бастет изначально принадлежала ему.
Он чуть коснулся золотого браслета, инкрустированного сердоликами, неизменно охватывавшего его руку выше локтя, подчёркивавшего рисунок мышц. Шепсет в ответ коснулась кончиками пальцев золотого лотоса, который сегодня носила уже поверх одежды, а не прятала от чужих взглядов.
Показалось или в этот самый миг браслет с Бесом стал тяжелее, царапнув запястье? И почему сердце кольнуло чувством вины?
Нахт…
Рамсес взял её за руку, не заботясь о том, что кто-то мог увидеть их, и завёл в прохладную тень дома. Ветер кружил вокруг них, жизнерадостно вывалив язык, и только Хека тихо устроилась в спальне, перебравшись на ложе Шепсет. Царевич даже не заметил её, словно собака была частью общей обстановки, как статуэтки на алтаре. А вот Ветер подошёл ближе, принюхался. Он был не просто пёс, а священный зверь из храмовой стаи Хэр-Ди, и почуял её сущность.
Некоторое время Шепсет и Рамсес просто беседовали, делясь радостью от их невероятной встречи и какими-то общими воспоминаниями. Молодой правитель смеялся, то и дело нежно брал её за руки, словно никак не мог поверить, что жрица сидит прямо перед ним. Что она больше никуда не исчезнет.
Шепсет была невероятно рада видеть его, но почему-то теперь не испытывала того щемящего сердце волнения, как прежде, когда смущалась в его присутствии. А ещё нет-нет, но думала о том особенном чувстве надёжности, соприкосновения с чем-то настоящим, когда рядом был Нахт. Вместе, спина к спине, против целого мира.
Как странно, что её невозможное тайное желание всё-таки исполнилось – но она вспоминала другого. Нет, ни к чему сейчас было думать о меджае.
– До меня и правда доходили самые разные слухи. Но знаешь, мне совершенно неважно, что там говорят о твоей смерти и возвращении. Важнее для меня, как ты жила. – Рамсес чуть подался вперёд. Его глаза сияли. – Расскажи! Расскажи мне всё!
Шепсет медленно кивнула, не зная даже, с чего начать. Вряд ли ему интересно будет слушать о том, как она пыталась вспомнить себя, очнувшись у бальзамировщиков. Как Нахт спас её. Как она жила в гарнизоне Усерхата и как потом выбиралась из Уасет. Но жрица могла – и должна была – поведать ему о Сенедже, о сгоревшем гарнизоне и нападении на храм Хэр-Ди.