Глава XXXVI
1-й год правления Владыки
Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона
Ими
Ими места себе не находила, прохаживаясь по саду в условном месте, где они с Рамсесом обычно встречались после его бесед с Шепсет. Но была уже глубокая ночь, а он так и не пришёл.
Шуит выскользнула из тени, зашипела, изогнув спину, и требовательно мяукнула. Несколько пар глаз зажглись в темноте.
Что-то случилось. Что-то очень нехорошее, опечалившее Богиню. Ими должна была узнать, прежде чем остальные жрецы проснутся.
Ветер, запертый в кладовой с лакомствами, надрывно лаял. Ими, боясь, что он всех перебудит, выпустила пса, и тот устремился прочь, к дому, отведённому Шепсет. Жрица поспешила за ним. В зарослях мелькали тени – храмовые кошки собирались в то же место.
Дверь дома была плотно притворена снаружи. Ими заглянула внутрь, боясь, что обнаружит там, не желая даже представлять, что заставило Рамсеса так задержаться. Но в доме её встретила только темнота. Мрачные тени клубились у домашнего алтаря, ещё более густые, чем окружающий мрак. Жрице стало не по себе, хотя она была дома, в обители своей Богини. Но почему-то казалось, что здесь и сейчас веет холодом гробниц, словно в привычном мире, будто в полотне, открылась прореха. Собаки, которая сопровождала Шепсет, нигде не было – той самой собаки, с которой наставница просила быть особенно бережной и осторожной, потому что она особенная, как Шуит.
Тревога сжала сердце кошачьими коготками. Снаружи завыл проклятый пёс, завыл жутко, словно тварь Той Стороны. Ими вздрогнула от неожиданности. Развернулась, направляясь прочь из дома, ускоряя шаг.
Она обнаружила Рамсеса дальше, в зарослях храмовой рощи. Стоя на коленях, он баюкал на руках девушку, нежно и почти удивлённо вглядываясь в её черты, гладя по волосам. Ветер скулил, лёжа рядом, носом подталкивая безвольно висевшую руку Шепсет, слизывая… кровь?
Ими прижала пальцы к губам. Сколько крови… залила всю одежду, даже не алая – тёмная в звёздном свете, как клубившиеся у алтаря тени.
Вокруг собирались кошки, бесшумные, словно духи. Мистичные огоньки десятков глаз вспыхивали в зарослях и в ветвях деревьев. Даже Ветер замолчал.
Взгляд жрицы упал на оброненный кинжал.
– Что ты наделал… – выдохнула она. – Шепсет была гостьей в обители Богини. Мы обещали ей свою защиту!
Рамсес медленно поднял голову, и его губы раздвинулись в такой знакомой чарующей улыбке.
– Мне очень жаль.
Его взгляд оставался холодным, приковывая Ими к месту. Он медленно поднялся, укладывая Шепсет – мёртвую Шепсет! – на траву. Взял свой кинжал, поигрывая им в руке. Жрица неотрывно смотрела на человека, которого вроде бы хорошо знала, женой которого собиралась вскоре стать… и понимала, что перед ней незнакомец, жуткий, пугающий.
Кошки издали тихий гул, приглушённое пока рычание, которое умели издавать только они. Шуит встала между Ими и Рамсесом, прижимаясь к ногам своей жрицы, вздыбив шерсть. Она бросала вызов?
Девушка расправила плечи, сумела выговорить, заставляя свой голос не дрожать:
– Богиня… разгневана тем, что ты пролил кровь на её земле. Так нельзя, Рамсес. Зачем же ты…
– Т-ш-ш, – он усмехнулся, проводя пальцами по лезвию кинжала. – Ты же моя Хемет-Нэсу-Урет. Иногда правители вынуждены проливать кровь, чтобы обезопасить будущее своей земли. Если это тебе не по сердцу, возможно, тебе стоит задуматься, так ли ты хочешь быть подле меня. Увы, эта женщина была очень опасна – для тебя, для всех нас. Она собиралась предать меня и принести смуту… но ведь ты не предашь своего Владыку?
Под его взглядом Ими едва не попятилась, но заставила себя не двигаться. Богиня была здесь, с ней, смотрела глазами храмовых кошек и позаботится о своей жрице. Вот только отвечать нужно было мудро.
– Нет, я не предам Пер-Аа.
– Вот и хорошо, – тихо проговорил Рамсес, и его лицо смягчилось, словно молодой Владыка снял свою жуткую маску.
Или напротив, привычная мягкость и была маской, за которой скрывалось вот это существо?.. Ими уже не знала, чему верить. Когда возлюбленный просил её найти Шепсет и привести к нему, они договаривались совсем о другом.
И впервые её преданность ему… пошатнулась. Сердце нашёптывало, что у Рамсеса должны были быть очень веские причины поступить так. Но нельзя было проливать кровь гостьи храма на священной земле!
Рамсес медленно подошёл к Ими, убирая кинжал в ножны, даже не отерев лезвие. Шуит всё так же стояла между ними, не позволяя приблизиться вплотную.
– Пойду в твои покои. Мне нужно умыться.
Глаза кошек сверкали во мраке. Рычание и шипение нарастало.
– Тебе лучше покинуть храм немедленно, мой Владыка, – прошептала Ими. – Богиня очень разгневана, и я боюсь за тебя.
Будто не слыша её, Рамсес вложил что-то жрице в руку.
– Возьми, это тебе. Ей он больше не нужен. И вот ещё что, – молодой правитель посмотрел Ими прямо в глаза, удерживая взгляд. – Раз уж мне нельзя здесь задерживаться, сделай милость, исполни мою просьбу. Я хочу быть уверен в твоей неизменной преданности мне, моя будущая Владычица. – Он коротко обернулся через плечо, потом снова посмотрел на жрицу. – Позаботься о том, чтобы тело сожгли. Ты всё поняла? Непременно сожгли, без следа, а кости стёрли в пыль.
Это была не просьба – приказ.
Ими неуверенно кивнула.
– Разве ты… совсем не любил её? – слабо спросила она, но Рамсес уже развернулся и направился прочь.
Жрица посмотрела на предмет, который он ей вручил, и отбросила, словно случайно заползшего в ладонь скорпиона.
Золотой браслет со знаками шену… весь в крови собачьей жрицы.
Опустившись на колени, Ими тихо запела умиротворяющую молитву, чтобы усмирить гнев Богини. Она надеялась, что Рамсеса спокойно выпустят из храма. Если ещё и Владыка погибнет на их земле, Боги проклянут Пер-Бастет… «А может, и нет», – пронеслась мысль, незнакомая, словно чужая.
Ветер оплакивал хозяйку, даже не подозревая, что убил её человек, который заботился о нём. Знал бы – вцепился бы в горло, но даже мудрые храмовые звери излишне доверяли своим людям.
Шуит замурлыкала, боднула жрицу, настойчиво потёрлась, словно зовя за собой, и скользнула к телу Шепсет. Ветер не пытался отогнать её. Глаза Ими распахнулись, когда кошка легла на грудь мёртвой девушки, подобрала под себя лапки и зажмурилась.
Ночная темнота ожила, соткалась в фигуру, пришедшую словно из ниоткуда. Чёрная собака с горящими зелёными глазами села у головы Шепсет, словно статуя Инпу. Ветер даже не шелохнулся, не посмотрел на собаку.
– И где же ты была? – тихо проговорила Ими, качая головой. – Теперь ей уже ничем не помочь.
Шуит и собака встретились взглядами. Разумеется, никто из них ничего не объяснил.
Так их и нашла Сенетнофрет, вскоре пришедшая в рощу. И пришла она одна, словно почуяла, что сейчас не нужно лишних глаз.
– Что здесь происходит? – спросила Верховная Жрица. – Владыка покинул храм в такой спешке, словно враг уже у врат Пер-Рамсеса. И кошки… все наши кошки… – она осеклась. Села рядом с Ими у тела Шепсет, занесла руку.
Жрица увидела, как дрожат пальцы наставницы. Не стала дожидаться вопроса – сама рассказала всё, что видела. Сенетнофрет молчала, и её лицо оставалось непроницаемым.
– Я не знаю, что мне делать, – голос Ими дрогнул. – Ты говорила, свою кошачью жизнь надо прожить так, чтобы даже на царском троне остался след твоего коготка.
– Именно так, моя дорогая. Но только тебе выбирать, какой ты желаешь оставить след… желаешь ли остаться подле молодого Рамсеса даже теперь или решишь повлиять на судьбы Кемет иначе, – мягко сказала наставница, встречаясь с ней взглядом. – Остаться в стороне уже не получится. Я приму любое твоё решение. Для себя я уже решила.
– Мне нужен твой совет, мудрая, – попросила Ими, склоняя голову.
– Могу сказать лишь, что знаю тебя и знаю, что несправедливо пролитая кровь тебе не по сердцу.
Даже дышать стало легче, потому что в этом и заключалась правда. Ими не хотела идти против Пер-Аа: она собиралась посвятить свою жизнь защите трона, а не наоборот. Но что, если трон занимал совсем не тот человек, которого она знала? А того человека и не было изначально? И тогда титул Хэмет-Нэсу-Урет был всего лишь приманкой.
Рамсес использовал её, чтобы найти и привести к нему Шепсет. А потом использовал влюблённость и преданность самой Шепсет. А ведь он давал слово защитить собачью жрицу, слово, которому поверила и сама Ими, поэтому так легко обещала Шепсет защиту их храма. Никто здесь не собирался нарушать это обещание.
Никто, кроме Рамсеса. Так как можно было верить ему и дальше? Когда молодой правитель сочтёт, что получил всё, что нужно, и от Ими – просто отошлёт из дворца или тоже вскроет ей горло?
– Говорили, она вернулась из мёртвых, чтобы свидетельствовать от имени Владыки Усермаатра, да будет он вечно жив, – задумчиво проговорила Сенетнофрет.
Ими опасливо посмотрела на тело.
– По крайней мере, сам Рамсес в это верил. Иначе бы не просил сжечь… а значит… – жрицы понимающе переглянулись.
Значит, сжигать ни в коем случае нельзя.
В одном из тайных святилищ храма тело Шепсет омыли от крови и переодели в чистую тунику, бережно устроив на мягких циновках. Рассечённое горло обернули слоями льна, словно готовили плоть к бальзамированию. При дворе Ими слышала, будто и у самого Владыки рана была такая страшная, что бальзамировщикам пришлось обернуть его шею плотно в несколько слоёв, чтобы удержать форму перед погребением. Может быть, привирали.
Ими не спрашивала у Рамсеса, как именно погиб прежний правитель: говорить об этом ему было тяжело, неприятно, и скорбь ещё не унялась. Слишком уж мало времени прошло с недавней трагедии. Да она и сама не желала любопытствовать: её тяготила и пугала сама мысль о том, что кто-то мог посягнуть на жизнь защитника Кемет.