«Коварные?» — подумал он. Нет, это не то слово. Он создаст балладу, это уж наверняка. Ранд это заслужил. Морейн тоже. Это будет ее победа настолько, насколько и его. Он нуждался в словах. Правильных словах.
Он искал их, когда слышал айильцев, бьющих копьями о щиты, когда они бежали в битву. Когда он слышал воющий ветер в туннеле, и когда он мог чувствовать, что она стоит до конца.
Внизу, Доманийские арбалетчики отчаянно заряжали. Когда то тысячи их стреляли. Теперь осталась только часть их.
«Возможно… неустрашимые».
Слово было верным, но и неверным. Оно не будет неожиданным, хотя и очень, очень правдивым. Он чувствовал это в собственных костях. Его жена сражалась за свою жизнь. Силы Света бились на грани смерти. Свет, но он боялся. За нее. За них всех.
Но слово было переходным. Ему нужно было что-то лучше, что-то совершенное.
Ниже тайренцы отчаянно разили копьями атакующих троллоков. Принявшие Дракона сражались разнообразным оружием. Последняя паровая повозка, перевозившая стрелы и болты через врата из Байрлона, лежала неподалеку разбитая. Им не подвозили припасы уже много часов. Искажение времени здесь, бушующая буря, была порождением Единой Силы.
Том особо отметил вагон — он должен придумать, как передать его диковинность, показать, как его холодные железные борта отбивали стрелы, пока он не разрушился.
В каждой линии здесь был героизм, в каждой руке, натягивавшей тетиву или сжимавшей оружие. Как описать это? Но как описать также страх, разрушение, странность всего этого? В прошлый день — день странного кровавого перемирия — обе стороны прервали бой, чтобы убрать тела.
Ему нужно слово, которое передаст это ощущение хаоса, смерти, какофонии, чистой доблести.
Ниже группа усталых Айз Седай двигалась по пути, где ожидал Том. Они миновали лучшиков, бдительно осматривающих поле боя в поисках Исчезающих.
«Изысканный», — подумал Том. Вот хорошее слово. Неожиданное, но истинное. Величественно изысканный. Нет, не «величественно». Лучше оставить слово само по себе. Если слово верное, его не нужно подчеркивать. Если неверное, добавляя другие слова, ты только сделаешь его еще хуже.
Вот на что должен быть похож конец. Небо, разорванное на части, пока соперники борются за контроль над самими элементами, люди из разных наций, которые держатся из последних сил. Если Свет одержит победу, это произойдет на грани поражения.
Конечно, это приводило его в ужас. Хорошая эмоция. Это нужно включить в балладу. Он затянулся трубкой, понимая, что делает это, чтобы унять собственную дрожь. Неподалеку взорвалась вся скальная стена долины, осыпав камнями людей, сражавшихся ниже. Он не знал, кто из направляющих это сделал. На этом поле боя были Отрекшиеся. Том старался на попадаться им на пути.
Вот что ты получил, старик, напомнил он себе, за то, что не знал, когда уйти. Он был рад, что не имел возможности бежать, что его попытка оставить Ранда, Мэта и прочих оказалась неудачной. Неужели он правда хотел отсидеться где-нибудь в тихой таверне, пока идет Последняя Битва. И оставить ее в одиночестве?
Он покачал головой. Он был так же глуп, как и любой мужчина или женщина. Он просто был достаточно опытен, чтобы распознать это. Прошлое несколько сезонов, прежде чем он сложил воедино все части головоломки.
Приближающиеся Айз Седай разделились, некоторые остались ниже, а одна направилась прямо в пещеру. Кадсуане. Теперь здесь было меньше Айз Седай, чем прежде — они понесли потери. Конечно, большинство из тех, кто пришел сюда, знали, что их ждет смерть. Эта битва была самой отчаянной, и те, кто тут сражался, имели небольшие шансы уцелеть. Из каждых десяти, кто пришел к Шайол Гул, еще стоял только один. Том знал, что старый Родел Итуралде, прежде чем принять командование, написал прощальное письмо жене. Так же, как и он сам.
Кадсуане кивнула Тому, затем продолжила путь в пещеру, где Ранд сражался за судьбу мира.
Как только она повернулась к Тому спиной, он достал один нож — в другой руке он все еще держал трубку у губ — и метнул. Нож вонзился Айз Седай в спину, точно посередине, перебив позвоночник.
Она упала, как мешок с картошкой.
Нет, это слишком затасканный термин, подумал том, попыхивая трубкой. Мешок картошкой? ТЕБЕ нужно какое-то другое сравнение. Кроме того, как части падают мешки с картошкой? Не часто. Она упала как… как что? Как ячмень из драного мешка, высыпавшийся в кучу на полу амбара. Да, так лучше.
Когда Айз Седай упала на землю, ее плетения исчезли, явив другое лицо за маской Кадсуане. Он смутно помнил эту женшину. Доманийка. Как там ее звали? Джини Кайд. Да, так. Она была симпатичная.
Том покачал головой. Ее походка была совершенно неправильной. Неужели никто из них не понимает, что походка является более важной отличительной чертой любого человека, чем нос на лице? Всякая женщина, которая старалась проскользнуть мимо него, полагаа, что сменив лицо и платье — может быть, еще голос — может его одурачить.
Он слез со своего места, подхватил тело и поместил в расщелину неподалеку — там уже было пять тел, так что она потихоньку наполнялась. Он набил свою трубку, а затем снял свой плащ и накинул его на Черную сестру, прикрывая также ее выглядывающую руку.
Он еще раз посмотрел в глубину тонеля — хотя он и не видел Морейн, это его успокаивало. Затем он вернулся на свое место и достал лист бумаги и карандаш. И — под гром, крики, взрывы и завывания ветра — он начал слогать.
Глава 45. Щупальца тумана
Кости стучали в его голове, когда Мэт нашел на Высотах Грэйди с Олвером и Ноэлом. В руке он нес треклятое рандово знамя, завязанное в небольшой узелок. Вокруг лежали тела, оружие и обломки доспехов, и кровь покрывала скалы. Но битва здесь закончилась, врагов уже не осталось.
Ноэл, сидевший на лошади, улыбнулся Мэту. Олвер сидел в седле перед ним, сжимая Рог. Олвер выглядел истощенным из-за Исцеления Грэйди — Ашаман стоял перед лошадью — но также и гордым.
Ноэл. Один из героев Рога. Проклятье, это имело смысл. Сам Джейин Далекоходивший. Что ж, но Мэт не стал бы пытаться занять местечко рядом с ним. Ноэлу это, может, и нравилось, но Мэт никогда не станет танцевать под чужую дудочку. Не станет даже за само бессмертие.
— Грэйди! — сказал Мэт. — Ты славно поработал на реке. Вода вернулась точно тогда, когда была нам нужна!
Лицо Грэйди было пепельно-бледным, словно он увидел нечто, чего не хотел видеть. Он кивнул:
— Что… Что это…
— Объясню в другой раз, — ответил Мэт. — А сейчас мне нужны проклятые врата.
— Куда? — спросил Грэйди.
Мэт глубоко вздохнул, сдерживая себя.
— Шайон Гул. И обругайте меня дурнем.
Грэйди покачал головой.
— Это невозможно, Коутон.
— Ты слишком устал?
— Я устал, — согласился Грэйди. — Но дело не в этом. Что-то случилось у Шайол Гул. Врата, которые пытаешься там открыть, искажаются. Сам Узор… искривился, если в этом есть какой-то смысл. Долина теперь — лишь одно из многих мест, где нельзя открыть врата.
— Грэйди, — сказал Мэт. — Для меня в этом столько же смысла, сколько в игре на арфе без пальцев.
— Нельзя Переместиться к Шайол Гул, Коутон, — раздраженно сказал Грэйди. — Попробуй что-нибудь еще.
— Как близко ты можешь меня переправить?
Грэйди пожал плечами.
— В один из лагерей разведчиков, в дне пути, вероятно.
Целый день пути. Эта тяга внутри Мэта становилась все сильнее.
— Мэт? — спросил Олвер. — Я думаю, мне нужно пойти с тобой, верно? В Запустение? Герои ведь нужны, чтобы драться там?
Это было похоже на правду. Притяжение становилось невыносимым. Кровавый пепел, Ранд, оставь ты меня в покое, ты…
Мэт остановился. Его внезапно осенило. Лагерь разведчиков.
— Ты имеешь в виду один из этих шончанских патрульных лагерей?
— Да, — сказал Грэйди. — Теперь, когда врата не действуют, они докладывают нам о том, как там проходит битва.
— Ну, что ж, не будем просто сидеть здесь с глупым видом, — сказал Мэт. — Открывай врата. Пойдем, Олвер. У нас еще осталась работа.
— Ааах… — Шайсам ворвался на поле бое в Такандаре. Так безупречно. Так приятно. Его враги убивали друг друга. И он… он вырастал все больше.
Его разум был в каждом туманном щупальце, что катились сейчас по долине. Души троллоков… ну, не удовлетворяли его. И все же, даже простым зерном можно насытиться, если его много. И Шайсам поглощал их во множестве.
Его марионетки брели вниз по склону холма, окутанному туманом. Троллоки с их кожей, лопнувшей, словно она кипела. С мертвыми белыми глазами. Едва ли они ему еще нужны, после того как его души дали ему материал, чтобы восстановить себя. Его безумие отступило. В основном. Ну, не в основном. В достаточной мере.
Он шел в центре туманного сгустка. Он еще не возродился, не полностью. Ему нужно место, которое можно заразить, место, где барьеры между мирами истончились. Там его сущность может впитаться в камни и принести в это место его осознание. Этот процесс займет годы, но когда это случится, его станет труднее убить.
Прямо сейчас Шайсам был хрупок. Эта смертная оболочка, которая шла в центре его разума… он бы связан с ней. Он был Фейном. Паданом Фейном.
И все же он был огромен. Эти души позволили поднять еще больше тумана и — в свою очередь — туман находил новых, чтобы пожирать. Перед ним люди сражались с порождениями Тени. Все они дадут ему силу.
Его рабы вышли на поле боя, и немедленно обе стороны схватились с ними. Шайсам задрожал от радости. Они не видели. Они не понимали. Рабы были здесь не для боя.
Они были там, чтобы отвлечь.
Пока продолжался бой, он переслал свою сущность в туманные щупальца, затем вонзил их в тела дерущихся людей и троллоков. Он захватил Мурддраала. Обратил его. Использовал.
Вскоре, вся эта армия будет его.
Он нуждался в силе, если его древний враг… его дорогой друг решит атаковать его.
Те двое друзей- врагов были заняты друг другом. Отлично. Shaisam продолжал свои атаки, атаки на врагов с обеих сторон, и их последователей. Некоторые пытались напасть на него, попав к ему в туман, в его объятия. Конечно он убил их. Это была его истинная сущность. Он пытался создать этот туман еще будучи Фейном, но тогда он не был достаточно зрелым.