– Пятнадцать – девять!
Ликующие крики!
С растерявшейся Таи, которая никак не могла поверить в то, что все закончилась, в то, что она – чемпионка, сорвали шлем. Тренер Николай Алексеевич кинулся ее обнимать. Подскочили остальные. Подкинули наверх. Девушка закрыла лицо ладонями, а потом исчезла в глубине технических помещений.
– Иди к ней, – похлопал Милфорда по плечу полковник Лукьяненко. – Иди к девочке.
И маг сорвался. Он несся в сторону раздевалок – его никто и не подумал остановить. Обе финалистки сидели у стены, закрыв глаза, силы закончились одновременно. И обе выглядели одинаково потерянно.
– Тая… – негромко позвал Милфорд.
– Эдвард. – Девушка похлопала по полу, приглашая его присоединиться.
Он осторожно сел рядом. Взял ладошку любимой, прижал к своим губам.
– Ты – чудо…
Тая кивнула.
– Мне все кажется, что – неправда.
– Глупости! Тебя просто Арвин давно не гонял!
Они рассмеялись. А потом просто сидели обнявшись, пока Таю не позвал тренер:
– Лукьяненко! На награждение идти собираешься?
Тая взвизгнула, вскочила и унеслась.
А Милфорд подошел к тренеру и зашагал рядом с ним:
– Подскажите, вы же сегодня будете отмечать?
– А то… – откликнулся тот. Но быстро исправился. – Очень умеренно. Послезавтра – командные соревнования!
– Я понимаю. Но к вам можно присоединиться?
Тренер – а они уже выходили в зал под свет софитов, – насмешливо проговорил:
– Вы же пришли с Арвином Валентайновичем?
Милфорд кивнул:
– Кто же вам и всей вашей компании откажет? Пойдемте – награждение началось!
Эдвард Грегори Шир, милорд Милфорд смотрел на ту, что была дороже всего на свете. В этом белом костюме. Шпага. Маска. Медаль. Мокрые от пота волосы. Дыхание еще не успокоилось. Немного бледная. И такая счастливая!
Он понимал, что она никогда не будет такой, как принято это в империи. Понимал и улыбался. Потому что примет. Примет все, что будет связано с этой смуглой, сильной магически и невероятно хорошо фехтующей девушкой. Нет магу жизни без нее. Нет ему счастья без нее. Нет…
А потом закружилось, закрутилось, понеслось!
Он узнал у Вероники, как это делается в ее мире, и понесся с Эйшем в ювелирную лавку. Еще раз убедился, что белые ночи, туманы, музыка, скрипка Зорго Цума – на всем этом прелесть данного мира заканчивается. Выяснилось, что в драгоценностях эти люди решительно ничего не смыслят! Золото сомнительной пробы местные ювелиры не камнями инкрустируют, а крошкой тех самых камней!
Плохо понимая, что происходит, он опустил кольцо в бумажный стаканчик, из которого Тая, как и все, как и он сам, пили шампанское!
О, да когда же кончится это унижение, этот их варварский обряд, и Милфорд сможет преподнести возлюбленной родовой помолвочный перстень, предложить ей лучшего вина из золотого, камнями, а не пылью от оных украшенного кубка?
Странно, но любимая и ее отец отнеслись к этому его жесту более чем серьезно. Она обещала подумать, что тоже, как выяснилось, было частью местного ритуала.
Мирослав Петрович и Таисия очень долго и горячо спорили по поводу предстоящей свадьбы, однако он так понял, что не о том они спорили – будет ли, а о том, что это будет и как. И то ли от этого, то ли от дурного в бумажном стаканчике шампанского, но так легко и весело вдруг стало на душе водного мага!
Они с Зорго пели, кажется. Да как же кажется – определенно пели! А потом гуляли по этому дивному, туманному городу, и Ричард с Вероникой поздравляли их, и кажется, они с Ричардом фехтовали на мосту. Да нет же, точно – фехтовали! А Мирослав Петрович долго, очень долго беседовал с какими-то людьми в местной военной форме…
Но все это неважно. Не имеет значения.
Он самый счастливый маг во всех существующих и даже еще не родившихся мирах, Стихиями обласканный, услышанный самой Пустотой, потому как Тая сказала ему «да» еще прежде, чем они вышли из Дворца спорта.
Эпилог
Тая закрыла любимому рот рукой. Нет, целоваться – это очень здорово, но сейчас ей нужно несколько секунд:
– Ну подожди, Эдвард… Как… как красиво! Посмотри!
Они находились в военной академии империи. Здесь все было по-другому! Не так, как Роттервике, в университете, куда Тая поступила этим летом. Огромный серый замок столичного университета был строг, даже немного мрачен, но этот… Этот был величественен! Даже не замок – крепость!
Осеннее солнце пробивалось сквозь листву, четкими полосами расчерчивая аккуратно подстриженную лужайку.
– И это – место для фехтования?
– Да. В летнее время.
– Эти тени… Особенно когда яркое солнце, как сейчас. Отвлекать будет!
– Умница! Для этого и сделано.
– Зачем? Это же неудобно!
– Мы готовим не спортсменов. Здесь фехтуют не ради искусства. Это – условия, максимально приближенные к боевым. Мало ли в какой из миров занесет мага? Вдруг там яркое солнце и такие вот деревья?
– Надо же… И специально выбираете солнечную погоду? А если солнца нет?
– Воздушников подключаем. Они погоду корректируют.
– А…
Девушка еще раз полюбовалась прекрасным видом, игрой светотени на стриженной траве… Нахмурилась. Внимательно посмотрела на мага.
– Эдвард!
Маг, улыбаясь, уже доставал шпагу, командуя:
– Ан гард.
– Ты же мне голову морочишь?
– Эт ву прэ?
– Ну все…
– Алле!
– Есть! – она все-таки умудрилась извернуться и, не пропустив удара, коснуться кончиком шпаги плеча мага. – И у тебя, кстати, штрафной укол за то, что ты левой рукой – а она без шпаги – пытался перехватить гарду. 15:14! Я выиграла, милорд!
Эдвард рассмеялся. Ее лицо. Он так любил, когда она улыбалась.
– Я проиграл чемпионке мира. Это честь для меня, – и маг поклонился.
До чего же легко и изящно у него это получается! Когда он делает движение… Вот как сейчас. В такие минуты он похож на сказочного принца! Хотя нет. Он и есть сказочный принц! А это все – дворцы, солнце, идеально подстриженные лужайки с ярко-изумрудной травой, лимарра. Это все – сказка. Ее сказка… Она бывает страшной. Опасной. Но бывает и прекрасной. И как у всех сказок, у этой – счастливый конец…
– О чем задумалась?
Эдвард обнял Таю, нежно прижал к себе. Они только что вернулись из Праги, где в колдовском городе его чкори стала чемпионкой мира.
– Через два года Олимпиада. Я – в сборной страны. В основном составе. Столько мечтала об этом…
– И?
– И ты все испортил…
– Чем это?
– Перебил эмоции. Потому что ты – еще бо́льшее счастье. И теперь в сравнении с тобой и сборная, и Олимпиада меркнут…
Милфорд покачал головой, прижал к себе любимую. Коснулся упрямой кудрявой макушки губами. И тихонько рассмеялся. Все-таки он счастливец. Пусть и не женатый. Пока.
Тая извернулась и подставила губы.
– Когда свадьба? – прошептал имперец, склоняясь над прикрывшей глаза девушкой.
– Эдвард!
– Я жду, когда полковник Лукьяненко потеряет терпение и вызовет, наконец, меня на дуэль. Если бы у меня была дочь, и какой-то подлец с ней сожительствовал…
– Молчи! – Тая ладошкой закрыла любимому рот, уже второй раз за это утро. – Я… загадала…
– Мм-м-м-м?
– Я загадала, что выиграю Олимпиаду и потом выйду замуж…
Милофорд преувеличенно печально вздохнул.
– Но я… Я кольца ношу! – поспешила заверить любимого Тая. – И… она стряхнула перчатку и показала узкое неброское (с точки зрения милорда) колечко, которое Эдвард преподнес ей в Петербурге. – И второе… Вот! – Девушка достала длинную цепочку и предъявила помолвочный перстень – с крупным бриллиантом – как положено.
Она возилась с цепочкой, а маг не мог оторвать взгляд. Такая… тоненькая. И хотя он до сих пор не разговаривал с принцессой Тигверд (не остыл еще), не признавать того, насколько элегантно выглядит его невеста, не мог.
– Опять сердишься на Пашкину маму? Ну, прекрати… – правильно поняла Тая его взгляд.
Дело было в том, что когда Тая попала в империю, основным занятием девушки было фехтование. С Милфордом, Паулем, Рэмом, принцем Тигвердом и герцогиней Рэймской, которая, кстати, тоже фехтовала «весьма недурственно», как выражался Арвин Валентайнович.
Костюм для фехтования ее мира выглядел для имперцев настолько экстравагантно, что… Надо было что-то делать! И Вероника Евгеньевна вызвалась решить эту проблему. Обратились к Дарине. Дело в том, что в герцогстве Рэймском женские костюмы для фехтования и верховой езды существовали.
И все бы ничего, но главный редактор «Имперской правды» на этом не остановилась. С помощью художницы Джулианы и герцогини Рэймской принцесса Тигверд создала несколько подобных моделей в имперском стиле. Тае их отшили, она в них прекрасно себя чувствовала, а в империи начался процесс за право женщины носить удобную одежду во время занятий, требующих максимально комфортной формы одежды.
– Не сержусь. Но глаз оторвать от тебя не могу. Не ревновать не могу! Каждого, кто бросит на тебя взгляд – на дуэль вызывать буду!
Тая рассмеялась, запрокинув голову.
Студенты первого курса военной академии съезжались на учебу. Бледные, растерянные лица. Шепотом друг другу передавались жуткие слухи о том, что с того самого момента, как здесь стал заправлять бастард императора, с детьми обращаются жесточайшим образом, разве что не убивают. И тот факт, что Ричард Тигверд снова занял пост Главнокомандующего, а ректором назначили сначала какого-то полковника, а теперь – милорда Милфорда, бывшего начальника имперской контрразведки, этот факт не отменял, но наоборот, усугублял плачевное положение еще более.
Так что вновь поступившие были полны самых мрачных предчувствий. Старшекурсники же, что знакомили мелюзгу с территорией, правилами распорядка и прочими радостями жизни военной академии, оптимизма не прибавляли.
– Еще вопросы есть? – спросил у кадетов Пауль Рэ Тигверд.
– А…
– Про туалеты и сочинения – это правда. Не допускайте ошибок. Не будете драить горшки по ночам.