Хедин удивлённо взглянул на спутницу.
— А теперь, ты хочешь сказать, писаные и неписаные законы отброшены?
Она кивнула.
— Ракот не обратился к массовой некромантии, выжигая целые миры и призывая их обитателей обратно из смертных пределов — своими покорными зомби. Он или убеждал, или ставил на службу чудовищ. Чудовища хотели жрать, всё по-честному. Ты не стал искать способа покончить с Молодыми Богами раз и навсегда. Мимир, как я понимаю, не принадлежал к твоим горячим сторонникам. Его никто не трогал. Всё шло своим чередом.
— А теперь больше не идёт. — Хедин, прищурившись, озирался по сторонам.
Не укладывается в голове. Мимир, Старый Ётун, вечный и более неизменный, чем само Упорядоченное.
Реликт эпохи Древних Богов, не вышедший на Боргильдово Поле. Кому, кому, кому мог понадобиться именно он, но не потребовался сам Источник?
— Дождёшься Ракота? Отправишь сюда подмастерьев?
Хедин только покачал головой.
— Уже позвал, и отряд подмастерьев тоже вот-вот прибудет. Хотя если бы кому-то требовалось что-то сделать с Источником — уже бы сделали.
— Уже бы? А если Мимир исчез только вчера?
— Едва ли. Смотри, какая чаща поднялась во-он там. А я помню там деревню, почти городок. Конечно, время тут идёт быстрее, чем в большинстве миров, но если тут прошла сотня лет, тон в Обетованном миновал не один год. Едва ли Старый Ётун взирал бы безучастно, как кто-то истребляет здешних обитателей. Да и если их даже кто-то переселил…
— Думаешь, он подал бы весть?
— Мы с Ракотом бы почувствовали. Так или иначе.
— Завидую, — вздохнула Сигрлинн.
— Чему? — усмехнулся Хедин. — Пустота, скармливаемая Неназываемому, творится совокупной магией всех трёх Источников. Сбой хотя бы в одном — и мы с Ракотом помчались бы переворачивать небо и землю, потому что Неназываемый устремится на прорыв в тот же миг. Нет здесь никакого «сверхчувствительного» или «божественного». Творение пустоты замкнуто на нас с Ракотом и Старым Хрофтом. Никуда не денешься.
— А тебе хочется? Хочется деться? — вдруг негромко спросила она.
— Сигрлинн…
— Я не знаю, что это такое — «быть богом». Я просто… хочу помочь.
— Что такое «быть богом»? Нет, я ничего не скажу об «ответственности». Слишком затоптали это слово сказители и законники во всём множестве миров. Это просто… просто… чувствовать всё и вся. Токи магии, завихрения, заводи, стремнины. Не только противостоять Дальним или козлоногим слугам Неназываемого. Мы стоим возле Источника Мимира — как я к нему пробивался, помнишь?
Она кивнула.
— Хервинд…
— Он самый. А теперь мы просто очутились тут в одно мгновение. И я вижу, как текут реки, те самые реки, что не видны даже Истинным Магам. В нашей власти направлять их ход, Сигрлинн.
— Твоей и Ракота?
— Да. С одной стороны. А с другой — всякого живого существа. В его границах.
— Так я и думала… — пробормотала Сигрлинн. — Магия, дарующая жизнь, нет жизни без магии и магии без жизни. А мы пробавлялись «поворотом мира»…
— «Поворот мира» никуда не делся. Просто не стало тех, кто способен его проделать.
— А те буяны, Новые Маги[2]?
— Не прошли посвящение, — покачал головой Хедин.
— А не могли ли они попытаться?.. Я имею в виду, что, если они явились к Старому Ётуну и…
— Едва ли Мимир поддался бы им так просто. И, повторюсь, вздумай они сотворить что-то с Источником, мы бы с Ракотом узнали тотчас.
— Дальние?
— От этих всего можно ожидать, — кивнул Познавший Тьму.
— Отчего ты колеблешься? Призови Читающих, и они…
Хедин сощурился.
— У меня есть основания не делать этого, Сигрлинн. Прости, что не говорил тебе раньше.
— Раньше я про них и вовсе ничего не знала, — проворчала она. — Хедин, Познавший Тьму, мастер сокровенных тайн, ничего не скажешь. Значит, не сомневался, не сомневался, а теперь усомнился? Решил, что они служат двум господам, если не больше? А что же случилось? И когда?
— Случилось уже в Эвиале, во время последней битвы, — кратко отмолвил Хедин. — Они должны были дать ответ, но молчали.
— Что же теперь?
— Теперь? Нас ждёт Кипящий Котёл, ведь верно? Здесь нам больше делать нечего. Вечного Ётуна тут нет, и след похитителей — если они вообще были — давно простыл.
Она словно заколебалась.
— Но пропажа Мимира…
— Сигрлинн, здесь пусто. Истлело всё и вся, кроме вечного источника. Не думаю, что кто-то сможет уловить отзвук давнишних заклятий. Я, во всяком случае, не смогу.
— Четырёхглазый… — со странным выражением проговорила Сигрлинн. — Это так в его духе.
— Да, в его. Если бы в Упорядоченном царили тишь да гладь, без Спасителя, Неназываемого и Дальних я, быть может, сам бы подумал на заскучавшего Духа Познания. Вот кто сейчас бы пригодился, так это Хрофт. В конце концов, Мимир его старый знакомец. Да и залог Одина, его правый глаз, так и остался на дне Источника…
— Значит, в дорогу, мой Хедин?
Познавший Тьму кивнул.
— Кипящий Котёл не близок, но ничего иного не остаётся, — угрюмо отозвался Познавший Тьму.
…Но покинуть Мир Источника, крошечный уголок Упорядоченного, где не плескались бескрайние океаны и не простиралась от края до края континентов дремучая тайга, а лишь рос вековечный Мимиров дуб да чуть слышно шуршала вода, переливаясь через край каменной чаши, Хедину и Сигрлинн удалось не сразу.
…Из раскрывшегося портала шли люди, гномы, эльфы — небольшой отряд подмастерьев Познавшего Тьму. Воспарил над головами мормат, распуская щупальца, готовясь перехватить и отразить направленное в товарищей вражье заклятие; эльфы проворно растянули луки, гномы подняли бомбарды. Обычное дело, так вступали они в любой новый мир.
— Ты рискуешь, мой Познавший Тьму, — Сигрлинн присела на корень Мимирова дуба, пристально наблюдая за подмастерьями. — Открыть сюда портал, укрепить его — значит проложить сюда дорогу тем, кто, быть может, нипочём не сумел бы отыскать это место…
— Я знаю, Си, — он взглянул на неё, чуть заметно улыбаясь.
— О! — она подняла палец, и на губах появилась ответная улыбка.
— Именно так, — кивнул Познавший.
— Узнаю моего Хедина, — она по-прежнему улыбалась.
— Хорошо, коли так. Ты готова?
— К Кипящему Котлу? — Сигрлинн преувеличенно светским жестом поправила волосы. — Всегда готова!
— Тогда в путь!
Бесконечна череда миров Упорядоченного, кажутся не имеющими пределов просторы Межреальности. Пространство и время сплетаются в причудливом танце, опровергая законы здравого смысла и привычной повседневности. Междумирья не меньше, чем самих миров, и оно зачастую куда диковиннее.
Двое шли по узкой тропе, с обеих сторон сплошной стеной поднимался настоящий лес лиан и вьюнов, цветочные венчики открывали настоящие глаза, таращась на путников. Тонкие ловчие отростки торопились убраться восвояси — эти двое не могли ни при каких обстоятельствах сделаться добычей.
— Красиво. — Сигрлинн окинула взглядом разноцветные венчики, каждый с голову новорождённого. — Даже и не подумаешь, что они хищники.
— Вьюн раскидывает ловчие ветви на множество лиг, — кивнул Хедин. — Они так и тянутся, незаметные, тонкие; но стоит на них наступить или хотя бы приблизиться…
— Нас-то они не трогают, — заметила Сигрлинн.
— Понимают, — откликнулся Познавший Тьму. — Ракот в своё время выводил их для защиты своей цитадели, и вот, гляди-ка, разрослись так, что хоть шли половинников на прополку.
— Неужто и эти цветики-цветочки Ракот тоже сам делал? — подивилась Сигрлинн. — Я-то всегда думала — он их где-то нашёл… хотя у Тёмной Цитадели никаких разноцветных лепестков не было.
— Сами цветы — уже от Ялини. Взрастила после их победы.
— Когда же она успела? — искренне подивилась спутница Познавшего Тьму.
— Успела… — вздохнул тот. — Ещё до Ракотова развоплощения.
— Она всегда хотела видеть во всём красоту.
Хедин молча кивнул.
— Ялини не захотела знаться с нами. Однако не осталась и с братьями. Сгинула, запряталась так, что мы её не нашли. Скажи, а ты не чувствуешь её? Ведь ты была в её свите.
— Нет, не чувствую, — покачала головой Сигрлинн, — а зачем она вам вдруг понадобилась? — сощурилась она с притворной ревностью.
— Ни у меня, ни у Ракота подобного не получается, — Хедин улыбнулся, однако улыбка получилась очень невесёлой. — В лучшем случае что-то простое, как в природе — то есть, понимай, как у самой Ялини, только безо всякой выдумки. Лес как лес, джунгли как джунгли, болото как болото. С монстрами. А вот чтобы красота, чтобы выйти на пригорок и замереть, чтоб и уходить не хотелось, — такого не выходит, как ни старайся.
— Потому что вы, мои дорогие, оба воины. Целесообразность, соразмерность и соответствие. Излишества вредят. Да и вообще, когда мужчины творили хоть что-то просто так, без великой цели?
— Ну как же, — Хедин состроил обиженную гримасу. — А Джибулистан? А Голубой Город?
— Голубой Город придумала я, между прочим.
— А я начертил все планы!
— Вот именно, — усмехнулась Сигрлинн. — В этом тебе нет равных, мой Хедин. Планы. Цель, стремление, борьба, достижение. Механика, причины и последствия. А потом приходит Спаситель.
— Твои язвительные замечания, надо полагать, означают, что ты нашла против Него действенное оружие? — Хедин усмехнулся в ответ.
— Я ищу, Познавший Тьму, — с губ Сигрлинн сбежала улыбка. — Поверь мне, я ищу постоянно, каждый миг. Я ищу много различного, но это — во главе списка.
— Хорошо бы нам всем в этом преуспеть, — буркнул Хедин. — Спаситель скрылся, я не чувствую Его, и мои соглядатаи не видят Его тоже. Его нет вблизи от границы с Неназываемым, Его нет в мирах, где сейчас идёт война, Он больше не появлялся около слившихся Эвиала с Мельином…
— Упорядоченное велико, — возразила Сигрлинн. — Мало ли какой мир мог Ему попасться?
— В том-то и дело. — Познавший Тьму сморщился, словно простой смертный от зубной боли. — Разве можем мы с Ракотом метаться, словно куры в курятнике, куда проникла лиса, без толку, слепо, полагаясь лишь на вести об уже свершившемся? Если и есть, Си, в чём-то «истинная божественность», так это в способности чувствовать горе и страх миров, чувствовать и приходить на помощь, восстанавливая нарушенное равновесие. А Спасителя мы не ощущаем. Только если Он случайно оказывается там, где есть наши прознатчики.