Мы с Сигрлинн отворили врата Кипящего Котла, простоявшие запертыми невесть сколько тысячелетий. В последний раз к его мощи я и Ракот напрямую обратились сразу после победы, сплетая заклятие, создающее и посейчас новосотворённую пустоту на прокорм Неназываемому. Богу Равновесия нет нужды черпать силу напрямик у источника, как, скажем, Истинному Магу. Казалось бы, благословение — оборачивающееся, однако, настоящими путами.
— Идём, Си.
— С тобой и за тобой, Познавший Тьму, — откликнулась она.
Под ногами исчезла опора. Две человеческие фигуры на краю бездны исчезли тоже, вместо них через пропасть рванулась пара вихрей, туго свитых торнадо; перед ними в ужасе разлетались остатки облаков.
Урд пребывал таким, как и всегда; от источника мудрости исчез его извечный хранитель, Мимир; что ждёт Нового Бога и его спутницу подле Кипящего Котла?
Глава VI
Клара, Сфайрат, Ирма
Стыдно признаться, но Клара совсем выбилась из сил. Эх, эх, корила она себя, разленилась, расклеилась от сытой да спокойной жизни. Детей рожала, игрушки делала, дом вела — а теперь, эвон, дышу тяжело и всё присесть охота.
Чаргос, напротив, не подавал ни малейших признаков усталости — молодая драконья кровь горяча.
Заросли оставались пустыми. Лишь шорох мелких зверюшек в глубине подлеска да птичий пересвист над головами. Зелёная глубина мягка, она завораживает, кажется, что здесь нет места вообще никакому злу, кроме лишь природного, кое и истинным-то злом назвать трудно.
Старший сын почтительно молчал. Хороший он у меня, Чаргос, внимательный. И положиться на него можно. Другая б мать от ужаса померла, костьми б легла, но старшенького своего, кровиночку, с собой ни за что б не взяла. Неправильная я, наверное. Влюбилась в дракона, укравшего облик погибшего Аветуса, влюбилась, не зная, что вместе с ней на одной подушке засыпал не друг по Гильдии Боевых Магов, а дракон.
Хотя, признавалась себе Клара, никогда раньше её так не любили, как в те два года.
Разумеется, если не считать их со Сфайратом жизни уже здесь.
— Мам, ты устала? — наконец решился Чаргос. — Присядем?
— Присядем, — вздохнула чародейка.
— Что-то не так, мама?
— Дурное место, Чари. Я ж в этих краях ходила, когда вы ещё все маленькие были, нечисти укорот давала. Не одно логовище с человечьими костями вокруг выжгла — а этого не припомню. Тут копни — черепа людские небось один на одном, смертью и муками аж разит. Или я в двух шагах прошла и не заметила — или кто-то это скрыл. Даже и от меня.
— Вампир, мама? — предположил сын.
— Быть может. Хотя скорее — привёл в действие какие-то иные заклятия, старые, не им наложенные. Знаешь, как бывает — случайно шнурок от силков задел?
Чаргос кивнул.
— Значит, и твари тут должны водиться… соответствующие. И хитрые. От меня укрылись, к Поколю не совались, детей не таскали, добычу брали в других местах…
— А мы никого не видим, так? Может, мы их просто распугали всех?
— Едва ли. Сюда ж никто не ходит. Два глупых человека — лакомая добыча. Им не устоять.
— Наверное, ещё глубже надо? — предположил Чаргос, отчаянно стараясь, чтобы голос звучал так же уверенно, как у его отца.
— Глубже надо, — кивнула Клара. — Но уже завтра.
— Я огонь разведу, — тотчас вызвался сын. — Глядишь, приманятся.
Ирма влетела в Поколь, не чуя под собой ног. Кажется, она мчалась всю дорогу, не переводя дух и крепко прижимая к себе Серка.
Госпожа Клара Хюммель-Стайн. Скорее, скорее!
Вот и приметный дом под черепичной крышей, вот и окно лавки — приветливо машут оттуда лапками и ручками игрушки, куклы и потешные зверюшки, ещё не нашедшие себе хозяев. Не глядя на них, Ирма вихрем взбежала на крыльцо, навалилась на дверь.
Не заперто. Отчаянно зазвякал колокольчик внутри дома.
Из тени рядом с ней возникло что-то мягкое, мохнатое, с длинными кисточками на кончиках стоячих ушей. Пушистый хвост страж-кота раздражённо мотнулся вправо-влево, янтарные глазищи горели, спина выгнута.
— Я… я ничего. Мне только бы… госпожу Клару… — пролепетала Ирма.
Серко вдруг шевельнулся.
«Отпусти меня, хозяйка. Я с ним улажу».
— Ирма? — перед девочкой выросла дочь госпожи Клары, жемчужноволосая Аэсоннэ, Айка по-уличному.
— Айка, ой… тут такое… Госпожа Клара… срочно…
— Садись. Тебя аж трясёт всю! Ир, что стряслось-то? Мамы дома нет, отца могу позвать. Папка! Пап! Ирма прибежала!..
Из глубины дома разом появились господин Аветус Стайн с Эртаном, более известным Ирме как просто Эр, Эрри или Эрка.
— Что случилось, Ирма? — осторожно спросил мужчина. — Зачем тебе госпожа Клара?
— Я его видела… — прошептала Ирма, и тут уже её начало трясти по-настоящему, так, что зубы застучали.
— Видела? Кого? Где? — жёсткий взгляд господина Аветуса прямо-таки впился в неё.
— Охотящийся… Охотник… Серко спас… укусил… за руку…
Слова получались едва различимыми, смешанные с бурными рыданиями. Слёзы и впрямь катились градом и упорно не желали останавливаться.
— Охотник? Что за охотник? Силы святые, девочка! Да говори же толком! — господин Аветус метнул взгляд на дочь, и Айка тотчас коснулась прохладными пальцами Ирминых висков.
Сразу стало легче. С Айкой они были нельзя сказать, что задушевными подружками, но времени провели вместе немало, особенно пока Ирма не начала работать у Свамме-гнома.
— Та-ак… — протянул господин Стайн, выслушав Ирмину историю до конца. — Ты молодец, девочка. Ты сама даже не представляешь, какая ты молодец… И ты, Серко, тоже, — совершенно серьёзным тоном обратился он к волчку, смирно сидевшему у Ирмы на руках. — Сонэ, пожалуйста, займись ею. Пусть отлежится.
— Да, папа.
— Эртан, одна нога здесь, другая там — к погосту. Следить в оба. Чуть что — зови меня.
— Да, папа, — тем же тоном откликнулся близнец Аэсоннэ.
— Я пошлю весть госпоже Кларе, — последние слова предназначались уже Ирме. — Ни о чём не волнуйся. Отдыхай.
— Господин Аветус… но господин Свамме… Он меня в Синехатовку посылал… с поручением… он… недоволен будет…
— С этим жадным гномом я сам потолкую! — рыкнул господин Аветус, да так, что у Ирмы разом затряслись все поджилки. — На вершника конного ему грошей жалко было, девочку через чащу погнал! Ничего, он у меня попляшет…
— Господин Аветус… — взмолилась Ирма. — Не надо, пожалуйста, а? Я ведь места лишусь. И куда подамся? Бабушка как померла — так и дом отобрали, мама… незнамо где, может, и в живых уже нет…
— Что-о? — все трое уставились на Ирму широко раскрытыми глазами. Очень странными глазами, если разобраться. Раньше Ирма этого как-то не замечала, а тут вдруг бросилось в глаза — зрачки и у господина Стайна, и у Айки с Эром вдруг сделались словно щели, точно у хищных птиц.
На мгновение, не больше, — но Ирма не сомневалась, что ей не показалось.
— Дом отобрали… — беспомощно повторила она. — За долги, говорят. Негоциант господин Расмуссон… И продали уже…
— Вот даже как… — сквозь зубы процедил господин Стайн. Айка с братом уставились на Ирму с каким-то почти священным ужасом.
— Я деньги копила, копила… — взахлёб принялась оправдываться девочка. — Думала, может, поеду когда-нибудь маму искать… Купцам заплачу, чтобы с караваном взяли… Копила, пока Серко не увидала… увидала, и ну просто не могла больше…
— Не оправдывайся, — мягко сказал господин Стайн. — Ты всё сделала правильно. Потому что без него Охотник бы тебя… — он осёкся. — И мама бы твоя осталась без дочери.
— Ирма при трактире живёт, — вступила Айка. — Свамме-гном её и впрямь не обижает. Мы бы знали.
— Его счастье, — буркнул её отец. — Вот что, дочь. Пускай-ка Ирма у нас пока останется. Для верности. Со Свамме я потолкую. Ничего не бойся. — Тяжёлая рука коснулась её затылка, и по телу вдруг растеклось приятное, обволакивающее тепло, словно весенним солнечным днём на речном крутояре. — Сонэ, поможешь?
— Спрашиваешь, пап! Ир, пошли, я тебе всё покажу…
Айка уже волокла её за руку, пока Ирма бормотала благодарности, по-прежнему прижимая к себе Серко.
А Эртана уже видно не было — верно, отправился на этот самый погост. Вот только зачем?..
— Они пришли, — одними губами произнесла Клара.
Костёр пылал весело и ярко, тьма и не думала сгущаться, дню ещё жить да жить — однако хозяева пущи дольше терпеть не могли.
«Не шевелись», — повторила она уже без слов — так они в своё время говорили со Сфайратом, едва столкнувшись в подземельях эвиальского Пика Судеб…
Эта магия в их семье была под запретом. Хочешь что-то узнать — спроси. Не лезь ни к кому в голову. Чужие мысли — это чужие мысли.
«Не шевелюсь», — тотчас откликнулся Чаргос. Мыслеречь сына казалась медленной и неловкой. Понятно, этим они пока не особо занимались…
«Перекинешься по моей команде».
«Да, мама».
В зарослях ничего не шуршало, не трещало и не шевелилось. Явившиеся существа двигались совершенно бесшумно, не качнулась ни одна ветка, не дрогнул ни единый листик.
«Голодные…»
«Да, Чари. Голодные. Очень. Пятеро. Хотела б я знать, как они собрались нас делить…»
Трое созданий скользили сквозь подлесок, и могло показаться, что Кларе и Чаргосу предстоит встреча с призраками — существа из плоти и крови не могут так бесшумно ступать.
Женщина и подросток недвижно застыли у горящего костра, лицом друг к другу. Пламя пляшет в глазах Чаргоса, мальчишка напряжён, но в то же время спокоен. Молодец Сфайрат, хорошо учил первенца…
Голодный взгляд упёрся Кларе точно между лопаток. Ну же, давай, прыгай, я готова, — чародейка нарочито-лениво потянулась к огню, пошевелить палкой трещавшие поленья.
Упругий толчок сзади, тело прыгнувшего распласталось, взмыло в воздух смутной тенью, и…
— Давай!
Оглушительный рёв. Никогда бы не подумала, что мой Чари так может…
Клара ловко перекатилась через плечо, застыла на одном колене. Сила свободно течёт, ей нет преград, время послушно замедляется, и растянувшаяся в прыжке тень, пронёсшись над Кларой, словно натыкается на незримую стену.