Копейщики обогнули противостоявших им шаранцев и устремились прямо в тыл армии троллоков, атакующей холм, на котором обосновалась Эгвейн. Следом, в шлейфе пыли первого отряда кавалеристов, следовал второй. Над ним был поднят тёмно-зелёный стяг Иллиана. Было похоже, что генерал наконец направил ей подмогу.
Но… погодите-ка. Эгвейн нахмурилась. С её позиции было хорошо видно, что весь левый фланг армии теперь остался полностью незащищённым.
«Что он делает? Это… какая-то ловушка для шаранцев?»
Если здесь и планировалась ловушка, то она не захлопнулась. Вместо этого отряд кавалерии шаранцев ударил в обнажившийся левый фланг Брина и принялся буквально выкашивать порядки пехоты, прикрывавшие позицию у реки. А затем Эгвейн увидела другое передвижение на поле боя, которое привело её в настоящий ужас: ещё большее знамя шаранской кавалерии отделилось от вражеского правого фланга и бросилось вслед за отрядом конных копейщиков, шедшим на выручку Эгвейн.
— Гавин, дай знать тем копейщикам, что это западня!
Но уже не было времени что-то предпринять. Несколько мгновений спустя шаранские кавалеристы настигли воинов Белой Башни с тыла. В то же время задние шеренги троллоков повернулись навстречу атакующим их копейщикам. Эгвейн заметила, что у всех этих троллоков в руках были длинные алебарды и пики, глубоко вспарывавшие людскую и лошадиную плоть. Передние ряды конных копейщиков рухнули грудой кровавых тел. Троллоки прошли между павшими и врезались своим оружием в следующий ряд кавалеристов.
Закричав, Эгвейн зачерпнула всю Силу, которую ещё была способна призвать, и попыталась уничтожить отряд троллоков. К ней присоединились остальные женщины. С обеих сторон шла резня. Но троллоков было слишком много, а конные копейщики оказались беззащитны. Буквально за несколько минут всё было кончено. Спастись удалось всего нескольким всадникам. Эгвейн видела, как они во весь опор мчатся к реке.
Произошедшее потрясло её. Временами казалось, что армии движутся величаво, будто огромные корабли в прибрежных водах, а затем они сходятся в жестокой схватке, и в мгновение ока целые знамёна воинов оказываются уничтожены.
Она отвернулась от лежащих внизу тел. Позиции Айз Седай на холмах оказались под угрозой. Едва троллоки вновь развернули фронт для атаки её отряда, Эгвейн приказала открыть врата. Она отправила пикинёров отступать через врата выше по склону, в то время как лучники не переставая осыпали подступающих снизу троллоков стрелами. После этого Эгвейн с оставшимися Айз Седай обрушили на троллоков свои убийственные потоки, прикрывая отход лучников.
Проходя через последние открытые на склоне холма врата, Эгвейн бросила на поле боя прощальный взгляд. Что же произошло? Она покачала головой; подошёл её верный Гавин. В этот раз им с Лейлвин так и не удалось обнажить мечи. Между этой парочкой, которая буквально следовала за Эгвейн по пятам, кажется, возникло безмолвное соперничество — кто окажется для неё лучшим телохранителем. Она бы сочла это назойливым, но лучше так, чем мрачная подавленность Гавина во время прошлых битв.
Однако он действительно выглядел бледным. Как будто заболел. Может, он не высыпается?
— Я хочу вернуться в лагерь, чтобы повидать генерала Брина, — сказала Эгвейн. — Хочу знать, как могли допустить подобное. А потом я отправлюсь к нашим войскам, которые держат оборону у брода, и отомщу за павших здесь.
Оба ответили ей хмурым взглядом.
— Эгвейн… — начал было Гавин.
— У меня ещё достаточно сил, — ответила она. — Я использовала са’ангриал, чтобы не тратить их слишком много. Воинам, сражающимся на нашем участке фронта, нужно видеть меня, поэтому я должна помогать там, где только смогу. Я возьму с собой столько телохранителей, сколько захочешь.
Гавин поколебался, переглянулся с Лейлвин и всё-таки кивнул.
Лан спешился, отдал повод Андеру и прошёл в штабной шатёр мимо часовых, которые были очень удивлены, увидев его здесь, да ещё в сопровождении многочисленной, но порядком побитой охраны. Сейчас, когда все стенки свернули, штабной шатёр стал больше похож на навес, под которым туда-сюда, словно муравьи в растревоженном муравейнике, сновали солдаты. Сегодня в Шайнаре выдался жаркий день. В последнее время Лан не получал известий с других фронтов, но, как он слышал, они не единственные, у кого создалось отчаянное положение. Илэйн сражалась в Кайриэне, Амерлин — на границе с Арафелом.
Ниспошли Свет, чтобы им приходилось легче, чем ему. Внутри шатра Агельмар стоял в окружении разложенных на земле карт. Он попеременно тыкал в каждую из них тонкой указкой, раздавал приказы и передвигал разноцветные камешки. То и дело вбегали порученцы с докладами о ходе боя. Самый лучший план битвы действует лишь до тех пор, пока не выхвачен первый меч, но хороший генерал управляется с битвами, как горшечник с куском глины — он лепит ход боя из наступлений и отходов войск.
— Лорд Мандрагоран? — удивился Агельмар, подняв голову. — Свет, приятель! Ты похож на само Запустение. Ты обращался к Айз Седай за Исцелением?
— Со мной всё в порядке, — ответил Лан. — Как идёт битва?
— Я полон оптимизма, — сказал Агельмар. — Только бы нам найти способ придержать этих Повелителей Ужаса час или два. Тогда, полагаю, у нас в самом деле был бы неплохой шанс отбросить троллоков назад.
— Уверен, ничего не выйдет, — сказал Лан. — Их слишком много.
— Не всё решают числа, — Агельмар взмахом руки пригласил Лана подойти поближе и указал на карту. — Смотри-ка, Лан. Вот то, что не каждый способен понять. Армии могут и часто бывают разбиты, несмотря на своё численное превосходство, выгодные позиции на поле боя и хорошие шансы на победу.
Когда долго командуешь армией, начинаешь думать о ней как о едином целом. Огромное чудище с тысячами конечностей. Это распространённая ошибка. Армии состоят из людей или — в нашем случае — троллоков. Все они сражаются, и каждый из них испытывает страх. Держать свой страх в узде — вот что значит быть настоящим солдатом. Сидящий внутри каждого зверь желает только одного — сбежать.
Лан присел на корточки и принялся разглядывать карты. Ситуация была практически такой, как он себе представлял, но на карте Агельмара лёгкая салдэйская кавалерия до сих пор прикрывала восточный фланг. Что это? Ошибка? Лан уже убедился, что кавалерия покинула свои позиции. Разве посыльные не должны были передать Агельмару, что карта не верна? Или он сам каким-то образом отвлекал их внимание, не давая заметить неточность?
— Сегодня, Лан, я покажу тебе нечто особенное, — тихо произнёс Агельмар. — Покажу то, чему должен научиться на тренировочной площадке даже самый распоследний новобранец, если хочет выжить в бою. Можно обратить в бегство даже более крупного противника, если заставить его поверить, что он умрёт. Ударь его изо всех сил, и он побежит. Он не захочет возвращаться за новой взбучкой, даже если на самом деле ты слишком слаб для второго удара.
— Значит, в этом и состоит ваш план на сегодня? — спросил Лан.
— Троллоки отступят, если мы покажем им силу, которая их устрашит, — ответил Агельмар. — Я уверен, это сработает. Надеюсь, мы сможем повергнуть предводителя этих Повелителей Ужаса. Если троллоки сочтут, что они проигрывают, то они сбегут. Это трусливые создания.
Услышанное из уст Агельмара казалось убедительным. Возможно, Лан просто не видел всей картины. Возможно, прочим умам не дано постичь гений великого полководца. Может, Лан был не прав, отменив приказ лучникам?
К штабу галопом примчался курьер, отправленный Ланом ранее с приказом. Прибывший вместе с ним человек из Верховной Стражи Лана придерживал руку, пронзённую стрелой с чёрным оперением.
— Огромный отряд Отродий Тени! — объявил посыльный. — Приближается с востока! Вы были правы, Дай Шан!
«Они знали, что нужно идти этим путём, — подумал Лан. — Они не могли только что заметить, что мы обнажили фланг, обзор загораживают холмы. Слишком быстро они появились. Должно быть, Тени кто-то передал весточку, или там знали, чего следует ожидать». Он посмотрел на Агельмара.
— Невозможно! — произнёс тот. — Как такое может быть? Почему их не заметила разведка?
— Лорд Агельмар, — ответил один из его командиров. — Вы же переместили разведчиков с востока к реке, помните? Они должны были искать для нас брод. Вы говорили, что лучники их заменят.
Командующий вдруг побледнел.
— Лучники!
— Они всё ещё на прежних позициях, — поднимаясь, ответил Лан. — Я хочу, чтобы начался отвод передовых отрядов. Отзовите салдэйцев из боя. Держите их наготове, чтобы контратакой помочь пехоте оторваться от неприятеля. Отзовите Аша’манов. Нам понадобятся врата.
— Лорд Мандрагоран, — вмешался Агельмар. — Можно обратить эти новые обстоятельства нам на пользу. Если мы разделимся, а потом ударим с двух сторон, то сможем…
— Вы снимаетесь с занимаемого поста, лорд Агельмар, — не глядя на него, произнёс Лан. — И, к сожалению, я вынужден настоять, чтобы вы находились под присмотром до тех пор, пока я не разберусь в случившемся.
В штабном шатре воцарилась тишина. Все адъютанты, порученцы и офицеры повернулись к Лану.
— Послушай, Лан, — произнёс Агельмар. — Это прозвучало как приказ о моём аресте.
— Так и есть, — ответил Лан, подав знак своей Верховной Страже. Солдаты вошли в шатёр и заняли позиции, отрезая всем путь к бегству. Некоторые из людей Агельмара были готовы выхватить за мечи, но большинство в недоумении лишь инстинктивно положили руки на эфесы.
— Это возмутительно! — продолжал Агельмар. — Не дури. Сейчас не время…
— А чего ты от меня ждёшь, Агельмар? — рявкнул Лан. — Чтобы я позволил тебе загнать армию в могилу? Дал бы Тени нас разбить? Почему ты это делаешь? Почему?
— К чему такие крайности, Лан, — ответил Агельмар, с трудом сдерживаясь. Его глаза горели: — Что это ты вбил себе в голову? Свет!
— Почему ты отозвал лучников с восточных холмов?