Насколько было известно Галаду, от армии Порубежников осталась лишь малая толика прежних сил. Лорд Мандрагоран и его люди больше других пострадали от предательства великих полководцев. Галаду было больно думать об этом, несмотря на то что ему и всем, кто был с Илэйн, самим пришлось нелегко в бою. Битва была ужасной, но Порубежникам пришлось гораздо хуже.
Увидев с вершины холма, сколько слетелось попировать стервятников, Галад с трудом сдержал тошноту. Одни прихвостни Тёмного пали, другие прихвостни Тёмного набивают ими животы.
Наконец Галад разыскал Илэйн. Её страстная речь, обращённая к Тэму ал’Тору с Аргандой, застала его врасплох.
— Мэт прав, — говорила она. — Поле Меррилора отлично подходит для сражения. Свет! Если б только была возможность дать людям больше времени на отдых. У нас всего несколько дней, максимум неделя, до того как на Меррилор за нами явятся троллоки, — она покачала головой. — Нужно было предвидеть появление этих шаранцев. Когда перевес в игре складывается не в пользу Тёмного, то, конечно же, он возьмёт и добавит в колоду новые карты.
Гордость требовала, чтобы Галад продолжал слушать разговор Илэйн с командующими стоя. Но как раз сейчас вся его гордость иссякла, так что он просто тяжело опустился на табурет и устало наклонился вперёд.
— Галад, — обратилась к нему Илэйн, — ты должен позволить одному из Аша’манов избавить тебя от усталости. То, с каким упорством ты продолжаешь видеть в них изгоев, просто глупо.
Галад выпрямился.
— Это не имеет никакого отношения к Аша’манам, — выпалил он. Вышло слишком сварливо. Он действительно устал. — Эта усталость — напоминание о том, что мы сегодня потеряли. Мои люди вынуждены превозмогать усталость, поэтому и я отдыхать не имею права, иначе просто забуду, насколько они устали и заставлю работать ещё.
Илэйн хмуро посмотрела на него. Он давно перестал беспокоиться о том, насколько его слова могут её ранить. Кажется, он не может просто сказать, что день прекрасен или чай тёплый без того, чтобы как-то не оскорбить её чувств.
Хорошо бы Айбара был здесь. Этот человек был настоящим лидером — одним из немногих, кого доводилось встречать Галаду, с кем можно было говорить, не беспокоясь о том, что он как-то неправильно тебя поймёт. Возможно, Двуречье окажется прекрасным местом, где могли бы обосноваться Белоплащники.
Разумеется, в прошлом между ними была неприязнь. Но это дело поправимое…
«Я назвал их Белоплащниками, — спустя мгновение понял он. — Мысленно, про себя. Так я только что назвал Чад». Давно уже он не совершал ничего подобного даже случайно.
— Ваше Величество, — обратился к Илэйн Арганда. С ним рядом стояли предводитель Аша’манов Логайн и новый командующий Крылатой Гвардии Хавьен Нурелль. К ним подошёл Талманес из Отряда Красной Руки вместе с несколькими командирами салдэйцев и Легиона Дракона. Неподалёку прямо на земле сидел Старейшина огир Хаман, устремив отсутствующий взгляд в сторону заката.
— Ваше Величество, — повторил Арганда. — Я понимаю, вы считаете это огромной победой…
— Это и есть огромная победа, — перебила его Илэйн. — И нам следует убедить всех, что к этому именно так и следует относиться. Ещё восьми часов не прошло, как я думала, что всех нас ждёт полное уничтожение. Но мы победили.
— Это стоило нам почти половины нашей армии, — тихо напомнил Арганда.
— Всё равно я буду считать это победой, — твёрдо заявила Илэйн. — Мы ожидали полного разгрома.
— Единственные победители сегодня падальщики, — тихо произнёс Нурелль. Казалось, его что-то гложет.
— Нет, — возразил Тэм ал’Тор. — Она права. Солдаты должны знать, во имя чего они заплатили такую страшную цену. Мы должны рассматривать это как победу. Этот день должен быть вписан во все хроники именно как победа, и нужно убедить солдат, чтобы они считали так же.
— Но это же ложь, — услышал Галад собственный голос.
— Нет, — ответил ал’Тор. — Сегодня мы потеряли многих товарищей. Свет, каждый из нас кого-то потерял. Но Тёмный только и ждёт, чтобы мы видели вокруг одну лишь смерть. Только посмей сказать мне, что я не прав. Мы должны смотреть и видеть Свет, а не Тень, иначе в ней мы и погрязнем.
— Ценой победы здесь, — нарочито подчеркнув слово «победа», произнесла Илэйн, — мы заслужили передышку. Мы сможем собраться на Меррилоре, хорошенько укрепиться и дать Тени генеральное сражение всеми силами.
— Свет, — прошептал Талманес. — Значит, нам снова придётся пройти через всё это?
— Да, — неохотно ответила Илэйн.
Галад оглядел поле, сплошь покрытое мёртвыми, и поёжился:
— На Меррилоре будет хуже. Помоги нам Свет… Гораздо хуже.
Глава 33ТАБАК ДЛЯ ПРИНЦА
Перрин гнал Губителя по небу.
Он выскочил из клубящейся серебристо-чёрной тучи вслед за противником, казавшимся размытым пятном на фоне опалённого неба. Воздух пульсировал в ритме молний и яростных порывов ветра. Беспорядочно сменяя друг друга без всякой логики, преследовали запахи. Тина из Тира. Подгоревший пирог. Гниющие отбросы. Цветок смертоносной лилии.
Губитель прыгнул на тучу впереди и перенёсся, в мгновение ока развернувшись лицом к Перрину с уже натянутой тетивой лука. Стрела сорвалась так стремительно, что в воздухе раздался хлопок, но Перрину удалось отбить её молотом. Он опустился на тучу вслед за Губителем, заморозив в ней частицы воды, вообразив под собой опору.
Перрин рванулся вперёд, сквозь клубящийся поверх тучи серый туман, и атаковал. Они сошлись в поединке, у Губителя в руках возникли щит и меч. Перрин с громовыми раскатами ритмично замолотил по щиту, кроша его с каждым ударом.
Губитель метнулся прочь, пытаясь сбежать, но Перрину удалось ухватить его за край плаща. Губитель попытался перенестись, однако Перрин тут же представил, что они оба остались на месте. Он знал, что у него получится. И это не было предположением, так оно и было.
Очертания их фигур на миг утратили чёткость, но вновь возникли на прежнем месте. Губитель зарычал и взмахом меча отсёк край плаща, освобождаясь. Он развернулся к Перрину, и скользнул, отступая чуть в сторону, настороженно держа меч наготове. Туча содрогалась, а вспышки призрачных молний озаряли туманные испарения у них под ногами.
— Ты становишься назойливым, волчонок, — произнёс Губитель.
— Ты ни разу не сражался с волком, который может дать тебе сдачи, — ответил Перрин. — Ты убивал их издалека, расправляясь с ними играючи. Но теперь ты взялся охотиться на добычу, у которой есть зубы, Губитель.
Тот фыркнул.
— Ты прямо как мальчишка с отцовским мечом. Опасен, но не знаешь, как обращаться с оружием.
— Мы ещё посмотрим, кто… — начал было Перрин, но тут Губитель сделал стремительный выпад. Перрин сосредоточился, представляя, как тупится меч, как сгущается воздух, замедляя движение клинка, как его кожа твердеет настолько, что клинок отскакивает от неё.
И в следующую секунду обнаружил, что падает.
«Глупец!» — обругал он себя. Так сосредоточиться на атаке, и не заметить, что Губитель изменил под ними опору. Перрин провалился сквозь рокочущую тучу и полетел вниз, встречный ветер трепал его одежду. Он приготовился к тому, что из тучи на него вот-вот обрушится целый град стрел. Порой Губитель был так предсказуем…
Стрел не было. Несколько секунд Перрин падал, а затем, выругавшись, извернулся в воздухе, чтобы увидеть целый поток стрел, выпущенных снизу, с земли. Он перенёсся за мгновения до того, как они пронзили воздух там, где он только что находился.
Возникнув в небе на сотню футов в стороне, Перрин продолжал падать. Отвлекаться на то, чтобы замедлить падение он не стал; просто врезался в землю, укрепив своё тело, чтобы оно выдержало страшный удар. Земля пошла трещинами, и вокруг взвились клубы пыли.
Буря свирепствовала сильнее прежнего. Земля здесь (из буйных зарослей кустарника поднимались оплетённые лианами стволы деревьев, так что они находились где-то на юге) пестрела ямами и рытвинами. То и дело сверкали молнии — так часто, что между вспышками он не успел бы досчитать до трёх.
Дождя не было, но почва вокруг рушилась, словно размываемая потоками. Целые холмы внезапно разваливались на части — тот, что был слева от Перрина, просто развеялся, как огромная куча пыли, и только шлейф из песка и земли тянулся по ветру.
В поисках Губителя Перрин большими прыжками нёсся сквозь наполненное каменной крошкой небо. Неужели тот перенёсся обратно к Шайол Гул? Нет. Вот ещё две стрелы, пронзая небо, летят в Перрина. Губитель очень умело заставлял стрелы игнорировать ветер.
Перрин отбил их и бросился в направлении Губителя. Тот стоял на пике скалы, которая осыпалась вокруг него и развеивалась по ветру.
Перрин приземлился с занесённым для удара молотом. Губитель, конечно же, моментально перенёсся, и молот с грохотом ударил в скалу. Перрин зарычал. Губитель оказался слишком проворен!
Но Перрин тоже быстр. Рано или поздно один из них ошибётся. Достаточно будет одного-единственного промаха.
Он заметил уносящегося прочь Губителя и кинулся следом. Когда Перрин оттолкнулся от вершины следующего холма, камни под ним раскололись, и осколки подхватил ветер. Узор слабел. Кроме того, сейчас, когда он оказался здесь во плоти, окончательно окрепла и сила его желаний. И больше не надо беспокоиться о том, чтобы не потерять себя, погрузившись в волчий сон слишком сильно. Он уже и так проник сюда настолько сильно, насколько это вообще возможно.
И потому при перемещениях Перрина всё вокруг содрогалось. После следующего прыжка впереди показалось море. А ведь они забрались куда дальше к югу, чем он думал. Они в Иллиане? В Тире?
Губитель опустился на берег, где вода билась о скалы; песок — если он и был там когда-то — весь унесло ветром. Казалось, земля возвращается к своему первозданному состоянию: слой травы содран, почва выветрилась, и остались одни лишь камни и яростно бьющиеся о берег волны.